Прокудин прошел к старой, с потрескавшейся корой березке. И, опустившись на колени, что-то прошептал.
Зырянов с любопытством смотрел на него и ему стало как-то не по себе.
Прокудин встал и с некоторой поспешностью отряхнул землю с колен.
- А жизнь - она продолжается, мил человек!..
Зырянов, по-своему понимая переживания старика, вдруг подумал о том, что Прокудин неспроста взял его с собой, и в душе был благодарен ему.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
1
Отгорланили мутными потоками овраги. Разлопушился, раскудрявился лес. На пригорке умылись первыми грозовыми дождями рябинки и приветливо, будто приглашая к себе, покачивали пушистыми ветками. А вниз, к излому речушки, словно девушка в белом кружевном платье, сбежала черемуха и загляделась в синие воды. Пробежавший ветерок слегка потрепал ее по плечу, и вот уже над песчаной отмелью снежинками запорхали пахучие лепестки.
Цветенье черемухи в Косте всегда вызывало смутные чувства. Порой чудилось ему, что это вовсе и не черемуха, а сама Наташа, в белом подвенечном платье.
И тогда от счастья буйно колотилось сердце. Вокруг все было ярким, обновленным. Но это было лишь воображение истосковавшейся души.
Видение рассеивалось, становилось скучно, однообразно. Мысленно он никогда не расставался с ней. Всегда они были рядом, всегда...
В родном лесу все было знакомо: и неровные зигзаги дорог и, разливистые, как озерца, лужайки, и глубокие, заросшие дубняком и орешником овраги...
С закрытыми глазами он нашел бы любое заветное деревце. Еще бы! С малых лет бродил по этим местам. Вначале с отцом, а когда подрос - стал ходить один. Одному никто не мешал и помечтать, а иногда и поваляться в траве.
Из года в год он обходил эти места. Из года в год они оставались неизменными. Менялись только краски. Пожалуй, ни одна кисть художника не в силах перенести такую многообразную палитру на полотно.
Утром, когда Костя шел на работу, фиолетовые дали струились нежно-розовыми оттенками. Они напоминали ему только что проснувшуюся девушку. С наступлением дня румянец зари сменяла тонкая, светлая голубизна. Потом эти краски темнели, словно их разводили погуще. У горизонта они сливались с волнистой синевой. А вершины сосен серебрились, как седые головы сказочных всадников.
Хорошо было Косте в лесу. Сквозь сетку ветвей просвечивало голубое небо, напоминающее ему глаза Наташи. И вдруг в просвете он увидел варакушу. Она почти сливалась с небом, и лишь красноватое пятнышко на груди выделяло ее. Птичка роняла тихие, как всплеск капель, звуки.
Это была вечная мелодия жизни...
2
Костя увидел в лесу Наташу. В белом, перехваченном в поясе тесемкой, платье. Толстая коса спадала на спину. Глаза насмешливо, в упор смотрели на него.
"Настоящая черемуха", - все еще не веря себе, отметил Костя.
- Ты что вздыхаешь? - Наташа поближе подошла к нему.
- Так, кое-что вспомнил... Да вот черемуха... Красиво, правда?
- Очень! А зачем ты меня звал?
- Да ты что? Я тебя звал? - смутился Костя. - И не думал даже.
- Честное слово, звал... - В голосе ее послышались нотки разочарования.
Косте вдруг захотелось сейчас высказать ей все. И о том, как не перестает думать о ней, и о том, как ему трудно без нее...
Наташа вроде поняла его, и глаза ее стали снова насмешливыми.
Костя поежился под ее взглядом и ничего не сказал. "И почему так глупо получается? Хочется сказать много, а получается совсем не то? А как же другие? Неужели и у них так же? Не может быть! Это я один, наверно, такой неудачливый..."
- Ну, мне пора, - услышал он ее голос.
- Нам случайно не по пути? - оживился Костя.
- Нет. Я хочу побыть одна, - Наташа покраснела. - Извини меня, пожалуйста.
Костя долго смотрел в ту сторону, где растворилась она, точно видение. На душе было неспокойно. А в кустах, над Жерелкой, словно кто-то невидимой рукой касался нежных, волшебных струн, пела варакуша свою праздничную песню любви.
Костя терзался... Так и не сказал ничего. А она-то: "Хочу побыть одна". Ну и пусть!..
Но от этого ему не стало легче.
3
Как ни старалась Наташа скрыть своих отношений с Маковеевым, однако ей это не удалось. Первой узнала Лиза Чекмарева. Шла как-то по лесу и случайно свернула к молодой березовой роще. У опушки невольно приостановилась. Потом сделала шаг, другой... И снова замерла.
К прогалине вышли Маковеев и Наташа. Он обнял ее за плечи.
- Смотри, Толя, калужница! - освобождаясь из объятий, вскрикнула Наташа и сорвала цветок. - Какая прелесть!..
- Желтый цвет опасен, - в шутку предупредил Маковеев. - Это символ измены.
И он снова обнял ее.
Лиза только теперь поняла: у Кости с Наташей ничего не было. Зря она мучилась, ревновала. И в душе ненавидела ее.
Когда Маковеев и Наташа скрылись в роще, Лиза бросилась бежать к лесничеству. Первым, кого она встретила, был Ковригин.
- Кто за тобой гнался? Вон как распалилась!
- Сижу за кустом, цветы рву. Слышу разговор, - сыпала она как из решета. - Гляжу, выходят на полянку, в обнимочку. И кто, думаешь? Я затихла, шевельнуться боюсь. Пусть, думаю, помилуются. Ну, кто, думаешь? Наташа. Не ожидала!..
- Завидуешь? - с неприязнью взглянул на нее Ковригин. - Чужие тайны подглядываешь?
- Я ненароком, - начала оправдываться Лиза. - Получилось так.
- А раз получилось, так помалкивай. Это не твоя тайна, а чужая. Заруби себе на носу...
4
Лиза искала Костю. И дома и в гараже его не было. "Где он?" - думала Лиза, потеряв надежду на встречу. Но, повернув к реке, чтобы там наломать черемухи, вдруг увидела Костю.
- Тише, - предупредил он, - спугнешь.
- Кого? - не поняла Лиза.
Костя кивнул на развесистую вербу, прошептал:
- Это редкая у нас птица. Послушай, как она поет...
Из вербовой заросли то лилась соловьиная дробь, то посвисты иволги, то робкая трель жаворонка, то перезвон малиновки... Лиза, повинуясь Косте, на цыпочках подошла к нему, опустилась на траву и, не шевелясь, села. Она могла бы просидеть до утра, лишь бы рядом был Костя.
Качнулся куст. Песня захлебнулась.
- Варакуша! - восторженно сказал Костя. - Она стоязыкая. Подражает не только птицам, но и свисткам, крикам, гудкам. Каждый день ее слушаю...