-- И ты откажешься от удовольствия меня пристрелить?

Другой голос, тоже знакомый, прервал приятную беседу с Мао.

-- Он здесь ничего не решает, а об удовольствии не время думать. Об этом подумаешь ты сам. У тебя будет много времени подумать.

Ван внезапно замолчал, а потом что-то сказал по-китайски моему дружку Мао. Тот с покорностью в голосе ответил и фонари двинулись прочь. В их прыгающем свете я успел рассмотреть, что лежу неподалеку от горы золота, точнее от того, что от нее осталось. А осталось маловато. Успел только разглядеть обломки ящиков, а самой горы как не бывало. Стало быть, перетаскали все. Ишь ты, какие запасливые, все в норку волокут. Как крысы. И тут нехотя усмехнулся про себя - крысами во Вьетнаме называли нас. И я был одной из крыс. И вот теперь в родной стихии. Под землей.

Фонариков вдали стало больше, лучи метались беспорядочно. Люди уже не разговаривали, а перекривилась, что-то происходило неординарное. Потом лучи стали приближаться ко мне. Два фонаря расположились напротив, ослепляя глаза, а кто-то за спиной поднял меня на ноги. Стоять со связанными лодыжками было трудновато, но скоро сверкнуло лезвие и веревка на ногах свалилась. По занемевшим ногам разлилась такая боль, что я присел. Человек сзади резко потянул за связанные руки вверх и отдохнуть мне не удалось.

-- Вставай, солдат. У тебя еще будет время насидеться и належаться вволю.

Опять этот китаец. Что он мне приготовил? Наверняка что-то в китайском духе, вроде погребения заживо. Мне его намеки на долгий отдых о-о-очень не нравились. Придумал, сволочь что-нибудь особенно гнусное. А что еще от него ждать.

-- Скажи-ка мне, китаеза, ты всгда был такой сволочью или в последнее время так оборзел? Расскажи лучше, как ты своего любимого хозяина, которому задницу лизал, прихлопнул? Все ниньдзя такие или ты такой урод единственный?

Лица я его не видел, но мне показалось, что Вана перекосило.

-- У ниньдзя нет хозяина! Я сам по себе, я сам за себя. Я никому задницу не лизал, а уж этому старому хрычу и подавно.

-- Ишь ты, как разъякался. Я. я .я... Ты и лизал, ты и ползал перед ним на карачках, а потом ударил в спину. Он-то был настоящим солдатом, не то, что ты.

-- Заткнись, русская свинья!

-- С твоего позволения не русская, а белорусская. Но тебе этого не понять, потому что для тебя это все равно - такая сволочь, как ты, национальности не имеет.

Ван, видимо, пришел в себя и ответил своим скрипучим голосом без эмоций.

-- Скоро ты будешь размышлять об этом в одиночестве, мы тебе мешать не будем.

Что-то похожее на юмор промелькнуло в его ответе и мне стало не по себе. Если у этого животного появляется юмор, жди от него пакостей. Ван явно не захотел продолжать разговор. Его фонарик развернулся и отправился прочь. Человек сзади подтолкнул в спину и мы медленно двинулись вперед. Конвойные с фонариками

шли по сторонам чуть впереди. Так, их можно попытаться завалить ногами, или одного из них, заднему головой и... в сторону. Так, а что дальше? Ничего. Бежать некуда. Придется ждать, посмотрим, что они задумали.

Конвоир слева споткнулся на камне и луч его мощного фонаря прыгнул в сторону. Господи Боже! Что это! Я стал, как вкопанный, мой страж сзади уткнулся мне в спину.

-- Стой, погоди! Посвети-ка туда еще раз!

Ребята, видимо, ни хрена не соображали в английском. Один крепко стукнул меня по башке, другой подтянул вверх связанные руки. Но у меня в голове что-то щелкнуло -- не сдвинусь с места, пока не увижу.

-- Эй, Ван, Мао! Идите сюда! Да подойдите же сюда, кретины!

Конвоиры возились со мной, пока я повалился на спину и отбрыкивался, как мог, не

переставая орать. Мао почти прибежал.

-- Что случилось? Чего ты орешь, свинья.

Мне было не до его грубости.

-- Пусть посветят туда. Да не бойся ты, ничего я никому не сделаю. Пусть только посветят туда.

-- Я и не беспокоюсь. Что ты можешь сделать, ничего. А что это тебе приспичило там видеть?

-- Посмотри сам, кретин! Посвети туда!

Что-то в моем голосе заставило его поверить. Мао приказал своим обезьянам и четыре луча начали шарить слева. Вдруг они застыли в одной точке. Я почувствовал, как затрясся мой страж сзади. Остальные издали какие-то непонятные звуки, а Мао вдруг завопил по-японски со всей мочи. Засверкали фонарики и скоро. все лучи уткнулись в одну точку. Наступила тишина. Даже дыхания не было слышно. Я почувствовал, как страх окутывает всех. И меня тоже.

В лучах фонариков светилась скульптура. Так показалось сначала. Потом до меня дошло, что это вовсе не произведение рук человеческих. Это было окаменевшее изваяние чего-то, что было когда-то живым. Правда так я подумал позже, когда ко мне вернулась способность рассуждать, а пока я глядел на человека из камня. Черт возьми, существо так же походило на человека, как я на крокодила, но я чувствовал, что это жуткое существо на мягких коротких лапах, плоской мордой, какими-то противными наростами на теле и множеством глаз разумно. Нет, это была не скульптура. Никакой фантазии у земного художника не хватило бы, чтобы изваять подобное существо. Вроде бы все в нем было похоже на земное, однако все вместе начисто разбивало предположение, что это какое-то древнее божество. Люди такого изваять не могли...

Господи, откуда оно взялось? Такого быть не может, потому что не может быть. Это что-то. Кто же здесь жил? И сколько лет назад? Да это же сенсация, открытие, которому нет цены! Во мне проснулся журналист и я даже на мгновение забыл о своем положении. Но Мао об этом помнил. Он что-то опять заорал и фонарики переместились с чудовища на меня. Все мгновенно пришли в себя и мне пришлось снова тащиться за моими конвоирами...

От кучи золота остались только деревянные ящики. Хорошо поработали ребята. А где же Энди и Пачанг? Неужели эти скоты их прикончили? Возможно. Очень даже. По всей видимости и мне недолго осталось. Только вот как понимать Вана, когда он говорил о времени, которого у меня вроде бы будет много? Невозможность что-либо предпринять меня бесила, но бешенство никак помочь не могло. Да, наверное, помочь теперь мне уже никто и ничто не может. Остается ждать.

Ван снова приблизился в окружении фонариков. Прямо Моисей какой-то. Что-то вякнул и меня поволокли. Я так и не успел сказать ему все, что я о нем думал. Может полегче было бы. Справа тянулись уже виденные мной каменные мешки, вырезанные неизвестно кем и непонятно чем в скалах. Теперь-то у меня появились кое-какие мысли насчет этого, но думать было некогда. Перед одним из мешков мои конвоиры остановились, поджидая Вана и его верного Мао. Хоть бы Исии появилась, напоследок посмотреть на нее. Не такая уж плохая девочка, не скоро такую найду... Что я несу? Где это я буду искать девочек, здесь что ли?

Ван показал фонариком в нишу, Я почувствовал, что веревку на руках разрезали. Я был свободен, но только сейчас это было ни к чему. Автоматов я не видел, но был уверен, что на меня уставились не меньше трех. Многовато для геройства. Зато с лихвой хватит на быструю смерть...

Меня втолкнули в мешок. Сильно толкнули, я не удержался на ногах. Япошки заржали. Я ничего не видел, кроме ярких пятен фонарей, но со слухом у меня было все в порядке. Ван издевательски пропел:

-- Прощай.

Верный Председатель Мао добавил:

-- Желаю подольше помучиться! И славно покушать.

Что-то тяжелое грохнуло меня по голове. Я отключился,

Пещера.

Если бы камень мог уставать, то она устала. Еще бы, сколько там миллионов лет-то? Уму непостижимо. Человеческому, а ей тем паче. Что-то такое смутно помниться вроде жуткого огня, пламени, расплавленных потоков камня и еще чего-то... Кто ж его знает, надо бы геологию изучать, как люди, да только ей ни к чему. Вот уж сколько лет без всяких наук и может даже вопреки им существует она в глубине вулкана и все тут. Вулкан давно потух, состарился, сил больше нет извергать что-либо.