- Ну, сынка, слава богу, кажется, поехали! Теперь засыпай.

Скоро люди угомонились, и под стук колес раздался мирный храп... В третьем часу ночи поезд неожиданно остановился.

От толчка Марфа проснулась и обвела взглядом вагон. Стояла тишина, только чуть слышно попыхивал паровоз. Начинало светать. Прямо перед составом, недалеко от железнодорожного полотна, темной стеной простирался невысокий ельник. Пахло мазутом и хвоей. Марфа налегла плечом на дверь, приоткрыла ее пошире, а поезд все не двигался. Пассажиры заволновались. Марфа, беспокоясь, стала прислушиваться к разговорам. Низенький полный мужчина с окладистой бородой сказал:

- Поезд дальше не пойдет. Скорей всего, впереди разрушен путь.

- Как же так? Не пешком же дальше идти? - вполголоса проговорила Марфа и, обращаясь к полному мужчине, крикнула: - Эй, гражданин! Ты это правду говоришь насчет путей-то?

- Вы кого, мамаша? - спросили ее.

- А вон того, бородатого.

- Я не бородатый, а конопатый, - невесело пошутил тот и прибавил серьезно: - Раз паровоз пыхтит, а поезд не идет, значит, что-то с путями случилось, понимать надо.

Время тянулось томительно медленно. На бледно-зеленоватом небе разлилась утренняя заря. Подул ветерок. Зашелестела листва придорожного кустарника, защебетали в ельнике невидимые птахи.

И вдруг, заглушая эти мирные утренние звуки, послышался прерывисто-монотонный гул. Он то нарастал, то затихал, как будто где-то далеко по ухабистой дороге полз трактор. Но прошла минута, другая, рокот двигателей усиливался, и скоро всем стало ясно, что приближаются самолеты. Все с напряжением смотрели на небо. И вот, сотрясая воздух раскатистым гудом моторов, над головами людей появились три самолета с резко очерченными крестами на крыльях. Еще не отдавая себе отчет в том, что сейчас может быть, Марфа с любопытством разглядывала немецкие машины: "Вон какие они у них! Концы-то крыльев желтые..." А самолеты между тем, сделав круг, заходили уже на боевой разворот. И в тот же миг тревожно загудел паровоз, кто-то закричал:

- Спасайтесь!.. В лес!..

Марфа подскочила к Коленьке и спящего подхватила на руки. Только она хотела прыгнуть с сыном из вагона, как скрипнули колеса и состав тронулся.

- Рассыпайтесь по сторонам от вагонов! - раздавался мужской голос.

"А где же дочь?" - пронеслось в мыслях у Марфы, и она что есть мочи закричала:

- Люба, где ты?

Однако голос Марфы утонул в общем гомоне голосов, в стуке колес. И словно желая заглушить его окончательно, где-то совсем близко прогрохотал взрыв, за ним второй, третий... От грохота проснулся Коленька и, дрожащий, прижался к матери. Марфа крепко обвила его руками, припала к стенке вагона...

Тем временем Люба и Виктор с отчаянием смотрели, как удаляется поезд. Кинулись его догонять и услышали:

- Вы что, очумели?.. Ложитесь!

От страха и растерянности Люба словно оцепенела. Виктор потянул ее за руку и, распластавшись рядом с ней на землю, закричал:

- Смотри, поезд бомбят!

Издали хорошо было видно, как фашистские самолеты один за другим пикировали над эшелоном. Люба с ужасом принялась считать:

- Раз, два, три...

- Не поднимай голову, не поднимай! - кричал ей Виктор. Воздушная волна резким накатом обдала ее.

- Витя! - в отчаянии крикнула Люба. - Убьет наших! Что же делать?!

Лязгнув буферами, заскрежетав железом, поезд резко затормозил. От неожиданности Марфу вместе с Коленькой кинуло вперед, по вагонам покатились тюки, узлы, послышались крики. Марфа подалась в сторону и очутилась лицом к лицу с худенькой старушкой; та, не сводя с нее испуганных глаз, что-то бессмысленно бормотала. Марфа протянула ей руку, хотела помочь приподняться, но в это время раздался новый удар, вагон вздыбился, с треском повалился набок, и Марфу с Коленькой отбросило вначале назад, потом метнуло к оконцу, прибило в угол. Марфа увидела перед собой мутноватый просвет. Она потянулась к нему и боком, переползая через тюки, протиснулась вместе с Коленькой через полуоткрытую дверь на волю.

Вдоль железнодорожной насыпи виднелись нагроможденные друг на друга искореженные вагоны, торчали шпалы, разорванные рельсы. Пахло гарью и жженой резиной. Схватив Коленьку за руку, Марфа поднялась и побежала было прочь от этого ужаса, куда угодно, лишь бы подальше от невыносимых криков. Через минуту, однако, она остановилась. "А как же Любушка? Где она? Где Виктор?" Постояв немного и отдышавшись, она вернулась к своему разбитому вагону, кое-как разыскала среди чужих вещей свои узлы, оттащила их к придорожному дубку и напряженным взглядом стала искать среди суетившихся, обезумевших людей Любу и Виктора. "Где же они? Куда делись?"

Но вот с той стороны, откуда пришел эшелон, показались первые беженцы. Среди них Марфа заметила Виктора и Любу и громко окликнула их.

Люба кинулась к матери.

- Мамочка, Коленька, живы!..

- Мы-то живы, а там что творится, - ответила Марфа, утирая слезы, и кивком указала на разбитый состав.

...К полудню беженцы, оказав помощь раненым, начали растекаться в разные стороны. Тронулась в путь и Марфа с детьми.

От деревни к деревне уходили они все дальше на восток. Каждый день над головами проносились фашистские самолеты с желтыми полукружьями на концах крыльев. Иногда, чаще всего возвращаясь с бомбежки, вражеские самолеты снижались и начинали обстреливать из пулеметов бредущих по дорогам беженцев. С каждым днем все отчетливее слышалась и артиллерийская канонада.

Однажды на рассвете у опушки леса недалеко от места ночевки просвистели и разорвались два снаряда. Все кинулись в чащу. И вдруг у самой кромки леса путь их был прегражден замаскированными окопами.

Навстречу Марфе вышел советский командир, посмотрел на нее, на ребят и спросил:

- Откуда идете?

- Из села Кирсаново мы, - ответила Марфа.

Она рассказала про бомбежку эшелона, как немецкие летчики обстреливали их из пулеметов и спросила у командира, куда им идти. Командир указал дорогу и, заспешив, стал спускаться в землянку.

На следующий день они вышли на шоссейный тракт. По нему вереницей тянулись подводы, по обочинам шли группы пешеходов. И удивительно было, что люди двигались молча, словно потеряли дар речи, даже лица детей выражали молчаливую сосредоточенность. Марфа упросила одного из возниц посадить на подводу Коленьку, рядом с сыном уложила уцелевшие узлы. Сразу сделалось легче. Но движение вдруг прекратилось и стало известно, что впереди на магистраль вышли немецкие танки.