Донесение Сеславина дало русской армии возможность вовремя перехватить Наполеона у Малоярославца и не допустить его на Калужскую дорогу. Денис Давыдов, славный герой Отечественной войны, сам совершивший немало подвигов, говорил: "Извещением Сеславина решилась участь России". Впоследствии один из наполеоновских историков, граф Сегюр, разбирая обстоятельства войны 12-го года, со вздохом вынужденного правдолюбия признавал; "Здесь (под Малоярославцем. - В. П.) остановилось завоевавшие вселенной, исчезли плоды двадцатилетних побед и началось разрушение всего, что думал создать Наполеон". Сеславин всю жизнь гордился этим прославившим его делом и в своих записках выразился без лицемерной скромности, в свойственной его стилю патетикой: "Неприятель предупреждав под Малоярославцем, французы истреблены, Россия спасена, Европа освобождена, и мир всеобщий есть следствие сего возможного открытия".

Во время дальнейших военных действий против отступающей французской армии Сеславин проявил себя одним из самых деятельных, самых неутомимых и дерзких партизанских командиров, Кроме того, он обладал несомненным дарованием стратега. Тщательно обдумывая последствия совершаемых его отрядом рейдов в тыл неприятеля, он не просто выполнял поручения главнокомандующего, но старался согласовать свои действия с теми Общими, важными в военном отношении целями, которым следовала вся русская армия.

Помня о Бородине, Малоярославце, предвидя будущие сражения, Кутузов берег армию. Его упрекали в нерешительности, преступной медлительности, писали возмущенные письма государю. Но старый фельдмаршал оставался непоколебим. "Все развалится и без меня", - говорил он и предоставлял партизанам уничтожение голодающей и замерзающей толпы захватчиков.

Французов настигали всюду, стоило им немного зазеваться, потерять осторожность, отдалиться хоть на версту от основных сил. "Дубина народного гнева", размахнувшись, обрушивалась врага и - ни пощады, ни покоя не было ему ни ночью, ни днем. Французская армия ежедневно теряла сотни солдат и офицеров, уничтоженных или взятых в плен партизанами.

Следуя за неприятелем, Сеславин впереди русского авангарда подошел к Вязьме.

Накануне Вязьма была занята французами. Наполеон с гвардией прошел город насквозь, оставив в арьергарде корпус маршала Нея. В Вязьме стояли также корпуса вице-короля Евгения Богарнэ и князя Понятовского; рядом, за селом Федоровским, скопились огромные обозы, которые конвоировал корпус маршала Даву.

Ермолов с казаками и артиллерией атаковал корпус Даву. Русский авангард под командованием Милорадовича ударил на корпус Нея. Ввязались в сражение войска вице-короля и поляки Понятовского. На помощь Милорадовичу прибыли дивизии генерала Олсуфьева и немецкого принца Евгения Вюртембергского, сражавшегося в русской армии против Наполеона. Разгорелся ожесточенный бой, длившийся о переменным успехом.

Не выдержав казачьей атаки, Даву бросил обозы и отошел за Вязьму, неся большие потери. Попятились к городу, отстреливаясь и отбиваясь от наседавших русских кавалеристов, остальные французские войска.

Вечером 21 октября к кавалерии Милорадовича, Платова и Ермолова присоединились два пехотных полка - Белозерский и Перновский. Ожидалось, что наутро французы снова выйдут навстречу русской армии, попытаются отбить обоз.

22 октября, посовещавшись с командиром передового Перновского полка, Сеславин на своем стройном черкесском жеребце, въехал в занятый неприятелем город. Он увидел на улицах панику и смятение. Французы, торопясь, покидали Вязьму, поджигали дома, на скорую руку грабили имущество жителей. Основные части неприятельской армии уже ушли, в городе оставался арьергард Нея.

На Сеславина довольно долго не обращали внимания, хотя он даже не прикрыл плащом свой конноартиллерийский гвардейский мундир. Наконец заметили русского офицера, дерзко Разъезжавшего между отступающими колоннами. За ним погналась, раздалось несколько выстрелов.

Сеславин стремительно проскакал через город, не получи" Ни одной царапины, выехал в поле и стал недосягаем для французских пуль. Там он снял фуражку и принялся размахивать и белым платком.

По этому условному знаку командир Перновского полка и солдат к Вязьме. За ним с барабанным боем и развернутыми знаменами ринулся Белозерский полк. Обнажив сабли, помчалась кавалерия. Солдаты кричали, подходя к Сеславину "Вот Егорий Храбрый на белом коне!" Наверное, "черкес" Сеславина был светло-серой, почти белой масти. (В записках Сеславин упоминает о своем любимом сером "черкесе". - В. П.) Прославленный партизан казался неуязвимым, настолько удивительно было его презрение к смерти. Его появление перед строем воодушевило солдат.

Впереди Перновского полка Сеславин ворвался в Вязьму. Рукопашная схватка, по рассказам ее участников, превратилась жесточайшую кровавую резню. По улицам, заваленным трупами, с трудом проезжали кавалеристы. В горячке боя Сеславин долго не придавал значения пропитавшей рукав крови. Он опять получил ранение.

* * *

Французы потеряли под Вязьмой 4 тысячи убитыми и ранеными; потери русских - 1800 человек.

С 26 октября начались снежные вьюги, морозы усилились, дороги стали труднопроходимыми. Голодная, замерзающая "великая армия" Наполеона представляла собой жалкое зрелище. Сотни французских солдат оставались на месте стоянок, не находя сил продолжать путь. Многие падали во время похода, вся Смоленская дорога была устлана трупами. Французы жарили на кострах конину, были случаи, когда доходило и до людоедства. Горькой усмешкой поминали наполеоновские гвардейцы свое вступление в Россию: уверенные в скорой победе бравые солдаты, перекидываясь остротами и восклицая восторженно: "Да здравствует император!", в лакированных штиблетах, белых крагах и перчатках шли завоевывать варварскую страну, чтобы на садить в ней европейскую цивилизацию и порядок. Теперь их засыпали снега под тоскливый и бесконечный вой метели.

Преследуя неприятеля, партизанские отряды Давыдова, Фигнера и Сеславина соединились у села Ляхова Смоленской губернии.