- Крышка! Крышка!! Крышка!!! - выкрикнул он, чувствуя головокружение.
- Ноль целых, девять десятых, - сухо констатировал шут. - Заходи.
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
П е р в ы й в р а ч. Он только что пошевелил губами!
В т о р о й в р а ч. Этого не может быть, сердце не бьётся.
Т р е т и й в р а ч (смотрит на экран). Пошла какая-то рябь... Он возвращается
П е р в ы й в р а ч. Он приходит в сознание!
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
.......................................................................
10
Петя потянул на себя скрипучую дверь и вошёл. Будка изнутри оказалась совсем не будкой. Это была серебристая сфера, вся усеянная кнопками и лампочками, словно огромный пульт управления. Бесшумно въехала на место панель, за которой болталась ветхая деревянная дверь, и стало непонятно, где выход. В центре круга стояло кресло, похожее на зубоврачебное; на подлокотниках лежали руки, которые Петя узнал с первого взгляда. Шут сидел, повернувшись к нему спиной.
Внезапно огромный черный кот со страшным воплем прыгнул ниоткуда и растворился в воздухе пред самым петиным лицом. Одновременно кресло развернулось.
Джокер, а это был уже не джокер, а самый настоящий чёрт, глядел на мальчика светящимися красноватым мерцанием глазами. Он был одет в чёрный, застёгнутый до подбородка китель, на голове у него торчали маленькие рожки, на коленях лежал хвост, кисточку которого он то и дело теребил в пальцах, ноги заканчивались раздвоенными копытцами.
- Скажи, мальчик, - обратился он к Пете глухим, надтреснутым голосом, какую роль следует отвести мне в твоем списке достоинств и недостатков?
- Я думал, что хитрость. Но теперь больше не уверен.
- Допустим, что хитрость. Но какой же я по счёту?
- Тринадцатый.
- Гут. Скажи мне, мальчик, какой синоним имеет в русском языке слово хитрость?
Петя задумался лишь на мгновение, и ему все стало ясно.
- Лукавство... Лукавый!
- Зер гут. Кого же называют лукавым?
- Чёрта!
- Супер гут. А вот ещё одна маленькая деталь. Согласись, мальчик, в новой колоде должно быть два джокера...
- Два.
- А потому...
Из-за спинки кресла выступил ещё один черт, точно такой же, но только во всём белом. Он смотрел на мальчика с едва заметной улыбкой. Пете стало понятно, почему изредка казалось, что шут раздваивается - говорит на два голоса, играет за двоих одновременно в инсценировках вроде того суда с присяжными...
- Впрочем, как ты мог убедиться, вместе мы появляемся крайне редко и оба являемся тринадцатыми.
- Но ведь вы не настоящие! Здесь всё, всё ненастоящее!
- Разумеется. Потому что это игра. В жизни таких чертей не бывает. Таких весёлых и озорных чёртиков из карточной колоды.
Петя решился спросить о главном.
- А что игра? Теперь всё кончено?
- Всё кончено.
- А где... остальные?
- На банкете по случаю окончания. Как видите, я уже опаздываю. Дополнительное время решило исход в пользу достоинств, хотя и проигравшая сторона не имеет претензий: игра в послушание оказалась на редкость удачной.
- Послушание? Послушание кому?
- Кому или чему... Это и есть загадка.
- Ещё одна загадка?
- Нет, не для вас. Для вас игра закончена окончательно и бесповоротно.
- А сами вы... за кого вы были?
- По-разному, по-разному бывало, молодой человек. Скажу вам прямо: в розыгрыше дополнительного времени я ставил не на вашу удачу.
- Это было заметно.
- Не обижайтесь. Прошла минута, и вот я опять вам симпатизирую. Клянусь, я уже хочу вас чем-нибудь обрадовать.
- Вы знаете, чем можно меня обрадовать.
- Ах да, верно, игра окончена, и вас нужно вернуть. Это само собой.
- Вернуть на Землю? Но каким образом?
- Вернуть к жизни, я бы так выразился.
- Что же ещё мне нужно для этого сделать?
- В сущности, вам больше ничего не нужно делать. Просто вдохните поглубже и откройте глаза. Впрочем... погодите, - он поднял руку, к чему-то прислушиваясь. - Кажется, они всё-таки решили с вами проститься.
Упругая, невидимая волна заставила Петю отступить на шаг, и перед ним начали возникать один за другим его достоинства и недостатки.
- Мотай на ус, - лаконично выразился "Сократ" и с улыбкой крепко пожал ему руку.
- От Месткома... от Профкома... от пионэрской организации... и лично от товарища Зюкина, - четырежды обмусолил Петю толстыми губами "Генеральный секретарь".
- Любви и счастья! - пропел луч света.
- Фильтруй базар по понятиям, пацан, - прошипел змей.
- Береги честь смолоду! - наставительно заявил коньяк.
- Честь в карман не положишь, - шепнула Пете на ухо "Помпадур". Деньгами не сори, копеечка рубль бережет.
- Уверенно приобретай знания и навыки! - провозгласил молоток.
- Спи сколько хочется и кушай вовремя, - заботливо пропыхтела печка.
- Дерись по любому поводу! - отсалютовал шпагой "д'Артаньян".
- Береги себя, не лезь на рожон, - умоляюще простонал студень.
- Последнее слово держи за собой, хоть и не прав, - посоветовал гусак. - Первым не мирись.
А монашка постояла, опустив глаза, да так ничего и не сказала.
- Теперь можешь, - сказал карточный джокер.
Петя вдохнул глубоко-глубоко и - открыл глаза.
ЭПИЛОГ
Петя Огоньков пролежал в больнице почти всё лето. Сначала его голова из-за бинтов была похожа на осиное гнездо, затем осталась только повязка на лбу, а под конец и повязка исчезла.
В палате его часто навещали Маринка Корзинкина и Славик Подберёзкин. На каникулы они не уехали, потому что устроились на работу в турагенство. Петербург становился всё более привлекательным местом для туристов, и нынешним летом взрослых работников для обслуживания катастрофически не хватало. Маринке и Славику, отобранным по конкурсу, выдали фирменные шапочки с козырьками, фирменные маечки и пропуска с фотографиями, которые вешались на грудь, словно медали. Когда сезон отпусков пошёл на спад, они всё равно не уехали из города, потому что Славику назначили летние занятия по русскому и литературе, а Корзинкина осталась потому что осталась.