Врач поднялся и стащил с седой головы белую шапочку. Все сняли шлемы, фуражки, пилотки.
- В машину, - спустя несколько мгновений сказал врач.
Тяжелое тело положили в кузов санитарной машины. Дверцы захлопнулись, образовав красный крест на белом фоне. Из далекой дали память вдруг принесла грустные строки: "Сокол ты наш сизокрылый, куда ты от нас улетел?"
Полбин выпрямился, строго сжал сухие губы и обвел взглядом лица стоявших неподвижно летчиков. Надо было сказать речь. Сказать ее словами, которые так часто повторял жизнелюбец Гусенко: "Безумству храбрых поем мы песню!"
Глава XI
Германия. Советские солдаты, ступив на эту землю, вспоминали, откуда они пришли. Одни начали свой ратный путь от Москвы, другие от Сталинграда, третьи от Курска или из совсем безвестного городка, где формировался запасный полк...
Полбин считал, что он пришел в Германию из монгольских степей, с берегов Халхин-Гола. Там он получил первое боевое крещение, там он, советский гражданин, начал сражаться за Родину.
Двенадцатого января началось решительное наступление. На Берлин!
Летчики, которые двигались в наступающих армиях, увидели Германию раньше пехотинцев, артиллеристов, танкистов. Возвращаясь на свои аэродромы, они рассказывали, как выглядит с воздуха эта страна, и отмечали главным образом то, что представляло профессиональный интерес для штурманов: много дорог шоссейных, асфальтированных, улучшенных грунтовых, - и это облегчает детальную ориентировку; населенные пункты часты, располагаются, как правило, вдоль дорог, причем дорога обычно и является единственной улицей селения; все дома под красной черепицей, но в крупных городах поближе к центру видны темные старинные крыши, - как и в Польше, такие города с самолета напоминают шляпки грибов с трухлявой серединой; леса, имеющие в плане свободные контуры, редки, чаще похожи на парки и сверху имеют вид прямоугольников, треугольников, трапеций и других геометрических фигур; берега рек большей частью окованы камнем, во многих местах реки подравнены и кажутся сверху не извилистыми, а ломаными линиями.
Такой прежде всего представлялась Германия летчикам.
Наблюдения эти во многом подтвердились, когда "Петляковы" Полбина впервые заняли аэродромы на немецкой земле.
Первые аэродромы были грунтовыми, без каменных или бетонированных взлетных полос. Это почти не замечалось в январе, пока стояли морозы. Но в начале февраля ударила оттепель. Днем все раскисало, грязь смешивалась со снегом. Возвращавшиеся с задания самолеты садились с риском сломать шасси.
Ночью подмораживало, глинистая земля застывала. Тяжелые резиновые колеса самолетов впаивались в затвердевшую грязь и, чтобы не вырубать их потом, техники подмащивали доски, камни, солому.
Только легкие По-2 могли рулить, не проваливаясь, по твердой, образовавшейся за ночь корке, да и то в первые часы рассвета.
Полбин знал, что командующий воздушной армией имел обыкновение начинать работу очень рано: в пять-шесть часов утра он уже был на ногах. Поэтому, воспользовавшись утренним заморозком. Полбин вылетел на По-2 в штаб армии.
Генерал Крыловский встретил его вопросом:
- Что прилетел ни свет ни заря? Аэродромы нужны? "Товарищ командующий, утопаем" - да?
В его голосе была нарочитая грубоватость, и Полбин, уже знавший командующего, заключил, что прилетел не зря.
Крыловский встал из-за стола, на котором лежала кожаная папка с бумагами, и подошел к карте, прикрытой марлевой шторкой.
- Смотрите сами: девать вас пока некуда. Сутки еще придется потерпеть. Вот этот узел отобьем, - он закрыл пальцем город, за который шли бои, - и тогда вас сюда посажу. А сейчас можно только в Бриг, но там и без вас тесно.
- А если еще потесниться, товарищ командующий? - сказал Полбин, подходя к карте.
Близ города Брига, на самом берегу Одера, находился большой аэродром, хорошо выстланный цементными плитами. На нем разместились истребители, прикрывавшие "Петляковых", когда они летали бомбить гитлеровцев.
- Прямо на передовую хотите? - спросил Крыловский и, взяв со стола масштабную линейку, приложил ее к карте. - Сколько тут до Нейсе? Смотрите: десяток километров. Где это видано, чтобы бомбардировщики базировались у самой линии фронта? Наставление что говорит?
- Оно говорит, что нам туда и соваться нельзя, - ответил Полбин. - Но Покрышкин тоже сидит не по наставлению...
- Гм... Хитер... - Крыловский сел в кресло с резной дубовой спинкой, увенчанной замысловатым гербом, и сказал: - Покрышкину не надо за собой возить бомбовый склад. Он, как в латинской поговорке, все свое носит с собою. Поднялся - и улетел... А для вас и горючего и бомб не напасешься...
Командующий потер рукой лоб, опять вскинул глаза на карту. Пример с дивизией Покрышкина был образцом смелого аэродромного маневра. Истребители сидели на закрытом для движения машин и танков участке Берлинской автострады и, находясь в непосредственной близости к линии фронта, могли прикрывать наступающие войска на всю глубину.
- Товарищ командующий, - сказал Полбин, - расход горючего у нас уменьшится. Ведь цели-то рядом будут, несколько минут полета...
- А бомбы?
- Блинников подбросит, я знаю его возможности. А кроме того, на аэродроме Бриг немцы оставили много своих бомб.
Крыловский уже решил. Несколько рискованное выдвижение бомбардировщиков на передовой аэродром сулило сразу два выигрыша: во-первых, при совместном базировании истребителей и бомбардировщиков упрощалась организация прикрытия; во-вторых, один и тот же запас горючего позволял бомбардировщикам делать большее количество вылетов.
Полбин получил разрешение перебазировать в Бриг часть своих сил. "Петляковы" в тот же день перелетели на новый аэродром.
Город Бриг был занят советскими войсками так стремительно, что отступавшие гитлеровцы не успели ни взорвать каменный мост через Одер, ни разрушить взлетную полосу и служебные здания на аэродроме. Только три ангара лежали в развалинах, но скорее всего, это был результат меткой стрельбы советских артиллеристов. Бывшие "хозяева поля" покидали аэродром в большой спешке. У главных ворот и на обочинах шоссе валялись раздавленные фибровые и картонные чемоданы с торчащими язычками замков, полосатые матрацы, непарные летные сапоги с застежкой "молния" по всему голенищу, забрызганные грязью бортовые журналы, письма в конвертах и без конвертов... Техники, повидимому, удирали на велосипедах, - множество искромсанных танками велосипедных колес, рулей и погнутых рам лежало в кюветах.
Картина бегства была особенно выразительна в штабных помещениях на аэродроме. Под ногами шелестела бумажная россыпь, папки с картами и документами тяжелыми грудами лежали на стульях и на подоконниках, покрытых битым стеклом; из пишущих машинок не были вынуты листы бумаги с начатыми словами приказов "Ich befehle..."
Аэродром сразу заняли истребители. "Лавочкины" и "Яковлевы" расположились в уцелевших ангарах, на вымощенных бетоном стоянках. У начала широкой взлетной полосы выстроились самолеты дежурных подразделений. В штабных помещениях, разбитые окна которых были заделаны папками с готическими надписями, застучали машинки.
Теперь приказы отдавались на русском языке. Они сразу приводили в движение людей, самолеты поднимались в воздух, летели на запад, стреляя и бомбя, и в тучах дыма, встававшего над разбитыми немецкими блиндажами, мелькали обгорелые листки с мертвыми готическими письменами: "Ich befehle..."
Полбин расположил свою группу самолетов на западной окраине аэродрома, сообщавшейся с взлетной полосой удобной рулежной дорожкой. Встав на твердую почву, "Петляковы" воинственно задрали свои острые застекленные носы.
Через час после приземления самолеты уже пошли на задание - бить укрепившихся на реке Нейсе фашистов. Цель находилась так близко, что техники с аэродрома видели, как "Петляковы" перестраивались из "клиньев" в "пеленг", как один за другим ныряли к земле и как вслед за тем из земли начинали бить черные фонтаны. Они быстро опадали, оставляя в воздухе круглые облака грязнокоричневого дыма.