- Тьфу. - И Мерлин, распушив бороду, двинулся вслед за князем. Мы взяли по факелу и пошли друг за другом, говоря попросту - гуськом.

Далече же князь Озерный забежал в поисках места отдохновения! Яма оказалась в подвале, а мы оказались в склепе.

- Надеюсь, ты тут не приседал, пользуясь темнотой? - обеспокоенно спросил маг. - Я не для себя стараюсь, просто предки владельца могут обидеться за осквернение могил и восстать.

- Не успел я, - покраснел Озерный.

- Могилка-то ничейная, - заглянул в яму Мерлин. - А что на плите начертано, ась?

И он громогласно прочел надпись на плите, лежащей рядом с могилой, и об которую, по преданию, запнулся князь в поисках... (см. выше):

- "Здесь суждено покоиться сэру Ланселоту Озерному". Да уж, чуть не упокоился!

На краю ямы явственно виднелись следы падения нашего храброго безымянного князя.

- Так что же, я теперь Ланселот? - осведомился Озерный. - Отлично. Я пошел.

Он схватил факел и унесся.

- Эк его, - покачал головой Мерлин. - Наверное, съел что-нибудь. Ну, идемте обратно, добры молодцы? Холодно тут, как в склепе.

Тильда, которую несправедливо причислили к молодцам, оскорбилась и стала задирать почтенного старца:

- Это и есть склеп! - указала она на ошибку.

- Да? - заозирался Мерлин. - А я было принял это помещение за детскую библиотеку! Идем отсюда.

И мы побежали скорей к камину и столу со всякими вкусностями. Камин мы нашли на месте, ничего не скажу. Стол - тоже. Однако на столе не оказалось ничего, кроме жалких огрызков. В углу же сладко похрапывал наш всеобщий любимец-ушан.

- Ох, я сейчас кому-то навешаю! - разозлился я.

- У ребенка здоровый аппетит, - вступилась Тильда.

- К тому же я, как-никак, волшебник, - скромно напомнил о себе Мерлин, - и обладаю какой-никакой волшебной силой.

Он постучал по столу. Огрызков тут же стало в два раза больше. Смутившись, старец притворно закашлял и постучал еще раз. Вот теперь с него мигом исчезли все огрызки, и появилась новая еда - еще лучше прежней. Учуяв соблазнительный запах, оруженосец завращал носом, поднялся, не открывая глаз, уселся за стол и принялся уписывать утку. Мы только языками поцокали, но решили от него не отставать. И то не все съели, осталось и новоиспеченному Ланселоту, вернувшемуся в компанию с крайне довольным видом.

- Слушай, магик, - ласково сказал я, прожевав и проглотив. - Мне вот матушка говорила, что в столице у отца есть друг - Ланселот. Так что же, теперь два Ланселота?

- Я не хочу два, - надул губы князь. - Я хочу один. Сам.

- Тот, может быть, не Озерный, - рассеянно отозвался волшебник, набивая трубку. - А может, и умер вовсе. Я при дворе давненько не был. Все как-то на природе: бабки-птичечки... Тьфу ты!

- Слышали уже! - перебила его Тильда. - Лучше расскажи нам на ночь сказку, только лучше всего - нестрашную, а то мы испугаемся.

- Расскажи про короля Артура, - попросил Ланселот, заворачиваясь в плащ.

- И подольше, - душераздирающе зевая, заключил я. - А то спать совсем не хочется.

- Хорошо, - магу стало лестно, он даже на кресло с ногами забрался. Слушайте. Начну издалече.

Он вытер рукавом бороду, облизал пальцы, выпустил первое кольцо дыма из трубки и стал рассказывать невероятно таинственным голосом.

ГЛАВА 3

Но, что ни говори,

жениться года в три

Не может ни один,

ни один король.

Из стародавней баллады

- Жил-был король Логра по имени Утер...

- Что утер?

- Носы всем утер, всех победил - такой хороший был король. А прозвище у него было Пендрагон. Точнее, прозвище-то было Пентагон, ибо выстроил он себе замок преудивительный пятиугольный, и солдат у него в этом замке было видимо-невидимо. Да потом из "Пентагона" как-то сам собой получился "Пендрагон", то бишь "Голова драконья". Хотя король за всю свою жизнь ни одного дракона не убил, да что там! - Мерлин взмахнул рукой и чуть не свалился с кресла. - Даже не видел драконов! Хотя говорили, что и видал, и убивал. Даже легенду красивую придумали: будто ехал король однажды и увидел дерущихся драконов - один был желтый, а другой... тоже желтый. Утер их раз, два - и стал Пендрагоном. Хотя королева Игрейна его иногда звала не иначе, как Чарли Пендрегон - он у нее лучший алмаз из шкатулки стибрил.

- Какая связь? - спросила Тильда.

- А никакой, - сухо сказал маг. - Слушайте дальше. Так вот, что он только с этим алмазом ни вытворял! Баловался - все гладкие поверхности в замке исцарапал, говорил - так красивее. Даже стекла все исчеркал, а вы знаете, как дороги нынче стекла?

- Ну очень дороги нынче стекла! - пробасил я.

- Вот именно. Стекла-то из чего делаются? Берется горный хрусталь и полируется до опупения. То же самое лупы, сиречь стекла увеличительные...

- Ты нам про короля сказку говоришь или про стекольных дел мастеров?

Но волшебник увлекся. Он вскочил и принялся мерить шагами комнату, что-то горячо разъясняя и показывая в окно на звездное небо. Спать хотелось страшно. Оруженосец и Ланс уже уснули. Тильда клевала носом. Я крепился из последних сил, желая дослушать королевскую историю до конца, а перебить Мерлина не было никакой возможности...

- ... И все-таки она вертится! - триумфально завершил речь маг и, отдуваясь, рухнул в кресло.

- А что король? - спросил я.

- А что король? - Мерлин зевнул, выворачивая челюсти. - Ничего. Умер твой король.

- А как же Артур?

- Да сын его вроде. Меч в камне торчал, он его и вытащил. Все ликуют и веселятся.

- А...

- Да сколько же можно? Начинай фразу с какой-нибудь другой буквы!

- Ладно. И откуда же у него - у великого и справедливого - такая паршивая сестричка? Ну, Моргана, про которую ты нам все уши прожужжал?

- На детях-гениях природа отдыхает, - туманно пояснил Мерлин.

- В смысле?

- В смысле, что Моргана - гениальный ребенок, волшебница экстра-класс. Только пока она была ребенком, природа на ней выспалась. Вот и выросло незнамо что - не мышонок, не лягушка, не котенок, не подушка...

И Мерлин, недоговорив, сочно захрапел. Я шепотом выругался - стоило ли себя насиловать, чтобы получить этакий маловразумительный ответ, известную мерлинскую трепотню! Я свернулся калачиком и задрых сам.

Наутро, уже на пути в Камелот, Мерлин нас просвещал и наставлял:

- Господа и дамы, в Камелоте не бузить, не вопить, языки не распускать. В особенности о том, что ко мне вернулась буква "л".

- А че? - удивился оруженосец.

- За короля в основном правит Моргана, а ей эта новость может не понравиться.

- Насколько не понравиться?

- Ужасно. Я их вполне устраиваю в своем нынешнем положении. То есть тем, кем я был раньше.

- А кем ты был раньше?

- Кем-кем? - сердито отозвался волшебник. - Известно кем: дорогушей Мерином, старым дундуком по прозвищу "Позолоти ручку". Ясно?

- Да я, в общем, особой разницы и не заметил, - пожал плечами оруженосец.

- Слона-то я и не приметил! - передразнил его маг. - Весь секрет в том, что теперь я могу, не делая никаких пассов-шмассов, одним движением брови стереть тебя с лица земли, предварительно не испросив с тебя же кругленькую сумму. И никто не узнает, где могилка твоя.

- Тем более что слон - это я, - срифмовал Кутя и засмеялся.

- Ты не слон, ты - бешеное шестиногое, - сказал Мерин. - А вот тебе я советовал бы переждать пару дней в лесу - наши августейшие родственнички к бешеным шестиногим относятся с подозрением.

- Не останусь, - наотрез отказался Штуша. - Я - с вами, куда вы - туда и я. Пусть подозревают, сколько хотят.

- Будешь ждать вместе с конями, - отрезал Мерин. - И все. Ты мне желание должен, помнишь? Еще в лесу проиграл. Теперь выполняй. Привяжем тебя в стойле, и будешь делать вид, что ты... м-м-м... ну, скажем, слон. Ты же хотел быть слоном?

- А спросят, где, мол, хобот потерял?