После выступления Н. С. Хрущева меня пригласил к себе М. А. Лаврентьев и сказал, что положение складывается очень тяжелое, но что и в этих условиях он лично и Сибирское отделение в целом сделают все, что в их силах, для сохранения меня на посту директора Института цитологии и генетики. Вместе с М. А. Лаврентьевым активное участие в этом деле принимал первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Ф. С. Горячев, и я продолжал работать на посту директора еще полгода. Но в январе 1960 года М. А. Лаврентьев сказал мне, что все их возможности исчерпаны, и мне придется оставить Институт цитологии и генетики. Он спросил меня, кому можно доверить институт, который за три года вполне оформился и имеет перед собою ясные научные и практические задачи. Без колебаний я назвал Д. К. Беляева, который в это время уже зарекомендовал себя, как мой заместитель по институту.
Попрощался я с институтом, с товарищами, обошел все лаборатории и уехал в Москву.
Прошло 11 лет. Я написал большую книгу "Общая генетика" и послал ее экземпляр Ф. С. Горячеву. В марте 1971 года получил в ответ следующую телеграмму: "Дорогой Николай Петрович. Сердечное спасибо. Всегда тепло вспоминаем о Вас и славных Ваших делах в области науки. С уважением к Вам, Горячев".
Мое тепло к людям Новосибирска, протянувшим мне руку в трудные 50-е годы, никогда не остынет. Среди них стоят впереди всех, рядом М. А. Лаврентьев и Ф. С. Горячев.
Характеризуя развитие биологии в нашей стране в 1956 - 1964 годах в целом, следует сказать следующее. Фронт всего естествознания у нас повернулся к генетике. Крупнейшие ученые решительно требовали глубокого развития этой ключевой науки современного естествознания. Среди них с особым уважением назову таких деятелей, как И. В. Курчатов, А. П. Александров, Н. Н. Аничков, Н. Н. Андреев, А. А. Арцимович, А. И. Берг, А. Е. Браунштейн, Я. Б. Зельдович, П. Л. Капица, И. Л. Кнунянц, А. Н. Колмогоров, Л. Д. Ландау, В. С. Немчинов, Н. Н. Семенов, В. Н. Сукачев, И. Е. Тамм, Ю. Б. Харитон, Н. В. Цицин, М. М. Шемякин, И. И. Шмальгаузен, В. А. Энгельгардт, А. Л. Яншин. Заведующий отделом науки ЦК КПСС В. А. Кириллин решительно поддерживал мысль о необходимости развития генетики.
А. Н. Несмеянов на посту президента Академии наук СССР все эти годы активно боролся за возрождение генетики. С 1961 года этот пост занял М. В. Келдыш, он также решительно высказался за развитие генетики и затем сделал немало для ее возрождения и развития.
Общественное мнение страны чутко реагировало на события в области биологии. Писатели были глубоко затронуты нравственной и общественной стороной этих событий и открывали страницы журналов и газет для пропаганды новых идей. Вопрос о сущности жизни, о ее происхождении, о ее будущем на земле, начавшаяся научно-техническая революция в области сельского хозяйства и медицины, проблемы жизни в атомном веке и проблемы космической биологии все яснее, все ярче и глубже связывались с развитием новой генетики.
В этих условиях, явно для него неблагоприятных, Т. Д. Лысенко вновь и вновь пытался остановить рост той науки, которую он искренне считал буржуазной, и восстановить свой престиж. Ему удалось убедить Н. С. Хрущева в своей правоте и в его лице получить сильную поддержку. В печати вновь стали часто появляться статьи Т. Д. Лысенко по вопросам вида, удобрений, целинных земель, травопольной системы Вильямса и т. д. Он стал уверять, что ему будто бы удалось сразу по особым, только ему понятным законам сочетать жирномолочность коров с обильномолочностью таким образом, что гибриды первого поколения стали нерасщепляющимися в потомках, родоначальниками новой, доселе невиданной породы. Генетики давно изучили природу этого скрещивания и давно доказали, что в потомстве гибридов наступает расщепление, что сразу в первом поколении гибридов сочетать эти признаки невозможно. То, что Т. Д. Лысенко опять выдает желаемое за достигнутое, было очевидно всем людям науки. И тем не менее получение своего якобы нерасщепляющегося стада жирномолочных гибридов он представил как еще одно "окончательное" разоблачение ненавистного ему "менделизма-морганизма".
Положение на фронте биологической науки опять становится очень сложным. В августе 1961 года Т. Д. Лысенко вновь избирается президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. В июле 1962 года Н. С. Хрущев похвалил Т. Д. Лысенко и его сторонников будто бы за успехи в растениеводстве, а также в выведении высокопродуктивного и жирномолочного скота. В 1964 году он вмешался в спор ученых об удобрениях и снова поддержал Т. Д. Лысенко.
Но пришло время, и правда науки победила. Коммунистическая партия, ее коллективный разум отвергли неправильное развитие событий в ряде областей, куда начал проникать дух волюнтаризма. В октябре 1964 года Пленум ЦК КПСС освободил Н. С. Хрущева от руководящих постов. Ленинские принципы коллективности в руководстве партией и страной были восстановлены в полном объеме. Начался этап крупнейших, существенных продвижений во всех областях естествознания и общественных наук в нашей стране.
В 1960 году масса научно-организационных дел спала с моих плеч. Я твердо осел в Москве и, несмотря на интенсивную научную работу, во многом почувствовал себя свободным. Вечера и ночи принадлежали мне безраздельно. А мысли и факты, накопленные за многие долгие годы, буквально разрывали меня. Стоило мне сесть за стол, как я превращался в скоропишущий автомат. Вначале казалось, что мне нужна была только бумага и ясная голова, но это только казалось, скоро стало ясно: чтобы писать книги, надо прежде всего изучить тысячи работ и глубоко продумать свои собственные эксперименты.
Прошло пять лет работы лаборатории радиационной генетики. Мир был взволнован радиационной опасностью для человека в свете обстановки начала атомного века. Мы в наших работах нашли, благодаря изучению радиационной цитогенетики обезьян, новые пути в этой проблеме. Лаборатория вела широкий поиск для использования радиации в целях управления наследственностью растений и микроорганизмов. Вставали проблемы, связанные с влиянием галактического космического излучения на наследственность. Все это требовало синтетического обдумывания решений крупных вопросов и постановки новых задач. И вот в результате размышлений и работы в лаборатории появилась моя большая книга "Проблемы радиационной генетики". Она вышла в свет в Атомиздате в 1961 году. В обстановке, вновь ставшей трудной для генетики, приходится еще раз отметить огромную помощь, которую оказал делу развития генетики Комитет по атомной энергии при Совете Министров СССР, председателем которого был тогда В. С. Емельянов.
В области молекулярной генетики в те годы делались крупнейшие открытия. Необходим был синтез классических идей хромосомной теории наследственности и теории эволюции с новыми знаниями о молекулярной природе явлений наследственности. Надо было обдумать вопросы о том, какая роль предназначена молекулярной генетике в новой эре биологии, которая наступает в естествознании второй половины нашего века, какие следствия должны быть сделаны из этих открытий для общего диалектико-материалистического понимания сущности жизни. Обдумывание этих вопросов заставило меня написать монографию "Молекулярная генетика", которая была выпущена Атомиздатом в 1963 году.
В этих двух книгах дан анализ ведущих проблем генетики и синтез современного ее содержания. Именно появление этих двух книг послужило серьезным аргументом при обсуждении вопроса о присуждении мне Ленинской премии в области науки в 1966 году.
В 1963 году я начал писать свою самую большую по объему монографию под названием "Эволюционная генетика". Первый вариант этой книги был написан еще по совету С. И. Вавилова, в 1947 году. Однако в 1948 году набор рассыпали, и книга, казалось, погибла безвозвратно. Теперь, через 15 лет, я достал старую рукопись, обложился десятками собственных экспериментальных работ и сотнями работ, вышедших за последние годы за рубежом, и начал писать. Я обязан был это сделать еще и потому, что начало этому громадному современному направлению по эволюционной генетике положил советский генетик С. С. Четвериков - один из моих любимых учителей.