Малескианские ученые-алхимики тоже заметили недостатки теории вероятности, ведь они знают о Земле и о том пространственно-временном расколе, произошедшем еще во времена Древнего Рима. Они подумали, что, возможно, в этом и ключ, что где-то на атомном уровне и следует искать недостающее звено. Скажем, в Малеско — катод, а где-то на Земле — анод.

Оставалось только найти ту форму энергии, которая соединила бы края расширяющейся бреши.

И они сумели это сделать, хотя и потратили на это много времени. Сначала они познакомились с энергией атома, а потом нашли и то, что искали. Странно, но это оказалось не самой сложной частью работы.

Самая большая трудность, как мне объяснили жрецы, заключалась, во-первых, в создании потенциала, достаточного для преодоления пропасти между мирами, а во-вторых, в управлении этой громадной энергией. (Вспомните атомную бомбу. Создать-то мы ее создали, а вот как управлять ею…)

Мощность этой атомной энергии была так велика, что иногда Земные Врата выходили из-под контроля, и два мира самопроизвольно встречались на считанные секунды несколькими квадратными футами пространства. Но Врата всегда закрывались вновь.

В такой момент я и очутился в Малеско. Два мира соединились на короткое время, и, когда я звал Лорну, Фалви услышал мой голос, справедливо рассудив, что все дело в Земных Вратах. Тут его и одолело любопытство. Возможно, этим же объясняется то, что Жанна д'Арк слышала голоса.

В Малеско существует легенда, что еще до постройки Земных Врат здесь неизвестно откуда появился человек, которого звали, кажется, Питер Рагг. Возможно, тогда брешь между мирами была меньше и переход был не так сложен.

Существует также рассказ о малескианце, бесследно исчезнувшем в открытом поле. (Не интересно ли вам будет узнать, что его имя, как мне удалось выяснить, звучит примерно как «Каспар Хаузер»?)

Теперь я жалею, что задал мало вопросов. Жаль, что жрецы отвечали на них так туманно. Ведь Земные Врата — величайшее из чудес науки. Но тогда я не мог ни на чем хорошенько сосредоточиться, меня охватило волнение перед грядущим спектаклем.

Я стоял лицом к залу, повторяя первые строки моей речи, раздумывая о том, где находится выход, и сожалея, что время тянется так медленно и мы с Лорной еще не дома. Но тут грянули трубы, и дальний конец зала скрылся в мерцающей дымке.

Я решил, что у меня рябит в глазах, однако вскоре разглядел, как сквозь дальнюю стену зала сочится бледный свет. Там загорелась огромная буква «А», и мне стало ясно, что это не стена, а громадный занавес.

Он вздрогнул и пополз вверх. Снова грянули трубы, и за первым поднялся второй занавес, свинцово-серый, потом — третий и четвертый, тонкий, расшитый золотом. Сквозь него проступали неясные очертания площади, на которой собрались мои преданные сторонники.

Занавес искажал картину, однако я покинул площадь полупустой, а теперь она вся была заполнена людьми. Я предполагал, что за это время толпа поредеет. Я ожидал даже худшего: что к тому моменту, когда настанет время положиться на поддержку этих людей, все разойдутся. Но Кориоул оказался умнее, чем я думал.

Поднялся последний позолоченный занавес, и с помоста мне стало видно, что площадь представляет собой одну сплошную бурлящую массу лиц, обращенных ко мне. Но это было еще не все.

Улицы, примыкающие к площади, были также заполнены народом. Казалось, здесь собрался весь Малеско. Мои проводы обещали превратиться во внушительную церемонию. Люди стояли так плотно, что яблоку некуда было упасть.

Когда поднялся занавес, толпа хлынула в Храм так, что стены загудели, хотя люди не кричали; увидев меня, они вообще не издали ни звука. Похоже, я ошибся, полагая, что увижу нечто вроде демонстрации. Люди тихо переговаривались между собой, но вели себя весьма сдержанно.

Мне показалось, что толпа настроена серьезно.

Это меня испугало. Смогу ли я справиться с ней? Сможет ли Иерарх? Я не знал, какое оружие у него припасено, но мне подумалось, что всю эту массу людей не сможет уничтожить даже атомный взрыв, а случись такое, погибнет лишь головная часть этой толпы.

Мне казалось, что если это произойдет, то бесконечная, исчезающая в дали улиц толпа непременно хлынет вперед, найдет и уничтожит любое устройство, несущее смерть, раньше, чем все успеют погибнуть. Я не оглядывался на Иерарха, но чувствовал на помосте холодное дыхание… страха, пока жрецы готовились приветствовать собравшихся.

Быстрее, чем я рассчитывал, зал наполнился народом — мужчины и женщины плотно стояли плечом к плечу, внимательно глядя на помост и на меня. И вместе с ними Храм наполнила атмосфера необычайно напряженного ожидания, она все сгущалась и, казалось, давила на всех нас.

В передних рядах я заметил лицо Кориоула.

Он стоял примерно в двадцати футах от меня и смотрел, как кот на мышь, не сводя глаз. Мне был неприятен этот взгляд. Я отвел глаза и обнаружил другое знакомое лицо, еще ближе. Это был Дио.

Он по-прежнему выглядел сонным, как человек, который провел тяжелую ночь и плохо отдохнул. Но теперь к этому добавилось что-то еще, он был слишком мрачен. Я поневоле задумался о Дио.

Прежде я как-то не успел подумать о том, откуда Иерарх имеет такие подробные сведения о моем пребывании в Малеско. Теперь все стало ясно, это — работа Дио. Он, вероятно, толкался у дверей Фалви, надеясь на удачу, и ему повезло.

Возможно, он и раньше подозревал Фалви в связях с подпольной организацией, а теперь поймал его с поличным благодаря моему появлению. Этим и объяснялось алчное выражение предвкушения триумфа на его лице, когда он помог мне спуститься в шахте и отправил в город на волю случая, в надежде, что я выведу его на что-нибудь интересное.

Такова политика Дио, об этом говорил и Кориоул, только что мне от этого? Дио — сам за себя, и ни за кого больше. И теперь он мрачен. Почему? Он, конечно, передал Иерарху ценную информацию. Но какую награду получил? Судя по выражению его лица, явно не ту, что ждал.

Его даже не пустили в кабинет Иерарха во время моего официального визита, он вынужден был толкаться в коридоре. Для Дио этого недостаточно, явно недостаточно. Я подумал о том, как жрецы продвигаются по служебной лестнице. Возможно, по старшинству. Дио молод. Очевидно, он не согласен ждать пятьдесят лет, пока признают его заслуги; он хочет получить все и сейчас.

А поскольку за донос на Кориоула его отблагодарили недостаточно, он постарается выкинуть что-нибудь более значительное. Мне не нравилось, что Дио стоит так близко ко мне. Я намеревался вести игру только с Иерархом. Пока у меня нет выбора, но если появится какая-нибудь лазейка, не хотелось бы видеть совсем рядом с собой Дио, который только и ждет момента, чтобы прыгнуть мне на спину, когда я отвернусь.

Вверху раздался низкий грохот. Я вместе со всеми поднял голову. Глухой ропот прошел по всему залу. В верхней части стен между изображениями животных находились золотые буквы «А». Вот за ними-то и появилось зловещее свечение.

Я со страхом понял, что такой же свет излучало оружие жрецов, похожее на молочную бутылку. У меня заболели глаза при воспоминании о тех ослепительных лучах.

Но те аппараты были размером с молочную бутылку, а эти достигали шести футов в диаметре. Стена ощерилась большим количеством этих пушек, чьи жерла прикрывали золотые буквы «А». Иерарх решил не испытывать судьбу, — одновременная вспышка из каждого жерла несомненно испепелит всю толпу.

Я надеялся — совсем не как герой, — что помост каким-то образом изолирован на случай подобных катаклизмов.

Собравшийся народ по-прежнему не проявлял никаких эмоций — не было на лицах ни страха, ни злобы. Они ждали. Тысячи поднятых к помосту лиц были преисполнены решимости. Все взоры были обращены на меня.

Моя речь была краткой. Я выучил ее достаточно легко. Текст лежал передо мной на маленьком столике из стекла и золота. Ожидая своего выступления, я пробежал глазами первые строчки.

«Народ Малеско… хм-хм… Великий Алхимик в Раю обеспокоен вашим греховным любопытством… хмхм… послал меня, чтобы предупредить вас… хм-хм… о наказании за ваше своеволие… хм-хм… возвращаюсь в Рай и забираю Клиа назад из этого оскверненного… хм-хм…»