Немного отодвинув ее от себя, чтобы получше рассмотреть, я заметил, как она косится на Иерарха, желая убедиться, что ее старания не пропали даром.

Лорна из тех людей, для которых всякое чувство будет недостаточно полным, если окружающие не удостоили его вниманием.

— Хорошо, Клиа, — помолчав, терпеливо произнес Иерарх, Я вижу, ты знаешь этого человека. Он говорит, что пришел забрать тебя назад, в Нью-Йорк.

Лорна не поворачивала к нему головы, и я понял, что она демонстрирует ему свой профиль. Не стоило так стараться, Иерарха не увлечь роковыми чарами, которыми жрецы одарили гостью из Рая.

После некоторых размышлений Лорна взвизгнула и повернула голову, чтобы порадовать и меня видом этого безупречного лица в три четверти. Я не был потрясен, но убедился в том, что на тех, кто ее не знает, Лорна может произвести очень сильное впечатление.

— Эдди, не может быть! — воскликнула она. — Ты и в самом деле проделал весь этот путь для того, чтобы забрать меня домой? О, Эдди, я ужасно скучала по тебе. Я…

Я слегка тряхнул ее.

— Перед тобой Эдди Бартон, поняла? — начал я. — Просто старый добрый Эдди, а не голливудский разведчик. Ты действительно хочешь вернуться?

Я говорил по-английски, и Иерарх нахмурился, глядя на нас.

— Конечно, хочу, — заверила Лорна, сверкая улыбкой, обнажающей все зубы во рту. Жрецы, очевидно, избавили ее от страха перед той машиной.

— Устала быть ангелом? — полюбопытствовал я.

— До смерти. О, это было забавно, но они не выпускали меня из Храма. Я хочу вернуться и показать себя. О, Эдди, они сделали из меня красавицу, не правда ли?

— Да, конечно. По возвращении ты можешь рассчитывать на контракт в Голливуде. Ну и каково тебе быть красавицей?

Она неожиданно улыбнулась — неловко и неуверенно, как маленькая девочка, одетая в роскошный, но, как она знает, чужой наряд. Лорна понимала, что эта внешность слишком хороша для нее.

Внезапно я почувствовал жалость к ней, увидев за прекрасным фасадом прежнюю Лорну — неуверенную в себе, шумную, честолюбивую, боящуюся провала и жаждущую успеха. Ну что ж, пусть на этот раз ей повезет.

— Сейчас мы возвращаемся назад, — важно заявил я по-малескиански — для Иерарха, надеясь, что это действительно так. Я чувствовал, что мой блеф проходит слишком легко, но не расслаблялся ни на мгновение.

Особенно настораживало отсутствие вопросов. Никто не спрашивал меня, как я попал в Малеско, что я делал в той комнате в Банях, откуда я знаю местный язык и, самое главное, — как и зачем я собрал эту толпу.

Иерарх посмотрел на Лорну, принимающую различные позы в моих объятиях, затем надул свои пухлые щеки, вздохнул и сказал:

— Вы действительно так думаете?

Последовал мягкий щелчок пальцев, и легкость, с которой проходил мой блеф, перестала меня беспокоить.

Плотная шелковая петля прижала мои руки к телу, в позвоночник уперся чей-то кулак, затягивающий узел на спине. В тот же момент другая веревка плотно стянула мои щиколотки, и я чуть не упал. Я понял, что мне не выйти сухим из воды.

Голубые сверкающие глаза Лорны расширились, она изумленно смотрела через мое плечо. Я повернул голову и увидел огромного жреца, на целый фут выше меня ростом. Он держал ту веревку, которой были связаны мои руки.

Немного поодаль стоял другой гигант, держа в руках конец веревки, обхватившей мои щиколотки. Стоило ему потянуть эту веревку, и я рухну на пол.

Сопротивляться было бесполезно. Любой из этих голиафов легким движением руки свернет мне шею.

Что мне оставалось? Я решил сохранять невозмутимый вид и не раздражать этих гигантов. Моя сила — в достойном спокойствии. Я отодвинул в сторону изумленную Лорну и устремил на Иерарха спокойный, мужественный взгляд.

Губы Иерарха слегка искривились в самодовольной усмешке.

— Обыщите его, — коротко приказал он.

На меня налетел целый рой жрецов. Я не видел, как они появились, потому что стоял спиной к двери. Множество рук тщательно обшарило мой экзотический костюм в поисках потайных карманов. Все было проделано добросовестно.

Возле Иерарха на отвратительном золотом столе быстро выросла небольшая кучка моих вещей. Каждый предмет рассматривали с глубоким подозрением, со всем обращались с крайней осторожностью, особенно с зажигалкой, которой я зажег прометеев огонь в нескольких кварталах отсюда.

В итоге я стоял с вывернутыми карманами, оставшись без личных вещей. Иерарх самодовольно посмотрел на Лорну, и я понял, почему это все проделывалось при ней. Он хотел показать ей свое могущество. Никому не провести Иерарха, даже гостю из Рая, и пусть другой гость знает об этом.

— А теперь, — удовлетворенно заявил Иерарх, — мы можем поговорить. Он неторопливо обошел стол, сел и начал перебирать пальцами мелочь, извлеченную из моих карманов. Потом он уставился на меня с видом человека, которому все известно.

— Вы явились сюда, — холодно начал он, — без приглашения. Вы доставили нам много хлопот, по каким-то своим причинам, которые меня в действительности не интересуют. Я знаю о вас все, что мне нужно. В Малеско все шло своим чередом, пока не появились вы, и я хочу, чтобы все вернулось на круги своя, прежде чем вы уйдете.

Я посмотрел на него с надеждой. Значит, я все-таки уйду? Интересно — куда?

— Я знаю, как вы пришли, — самодовольно продолжал он. Фалви будет должным образом наказан за то, что сунулся в Земные Врата, как и за то, что не доложил о вашем прибытии. Это ведь был Фалви, не так ли?

Я сохранял бесстрастный, геройский вид.

— Ну, хорошо, — сказал Иерарх. — Вас видели выходящим из комнаты, в которую вы могли войти только через Земные Врата. Вы вышли из нее через некоторое время после Фалви. Вам помогли спуститься по шахте, сами вы не знали, как это сделать.

Вы шли за Фалви до Бань. Там вы провели некоторое время в беседе с известным бунтовщиком. Выяснив, как пользоваться Святым Экраном, вы с его помощью сумели произвести определенное впечатление на некоторых моих людей, и я проявил к вам определенную терпимость, чтобы выяснить, каковы ваши планы.

Он сложил свои толстые пальцы в замок и рассматривал их с видом скромной гордости.

— Мудрость моей политики теперь очевидна.

Я в этом сомневался. Он рассказывал все это в расчете на аудиторию, но за стенами Храма меня все еще ждала толпа, от которой словами не отделаться. Я решил, что мой блеф удался в главном, и это меня спасет — Иерарх действительно не может ничего поделать.

Я знаю больше, чем он предполагает. Иерарх даже понятия не имеет о том, как далеко заходят мои знания. Позволить толпе двинуться к Храму было его серьезной ошибкой. Иерарх давно бы разогнал этих людей, если бы осмелился.

Этими рассуждениями я пытался вернуть себе уверенность. Потом я решил, что мне следует начать говорить раньше, чем она ослабнет.

— Мудрость вашей политики, — сказал я с тяжелой иронией, — подсказывает вам, что Лорну и меня следует отослать обратно в Нью-Йорк раньше, чем истечет час, который вам дали собравшиеся на площади. Кроме того, они вряд ли обрадуются, увидев меня связанным. Один час — не так уж много для всего, что нужно сделать, не правда ли? Время уходит.

Иерарх нахмурился. Он не привык идти на уступки. Мне пришло в голову, что он страдает той формой спеси, о которой когда-то читал в «Законах» Платона. Это результат несоответствия душевных качеств Иерарха и данной ему власти.

Эта болезнь присуща ему от природы, и выражается она в том, что его поступки продиктованы гордыней. Если бы человек, сидящий передо мной, не развил бы в себе эту болезнь, властвуя над целым миром, он был бы на голову выше простого смертного. Трону, который он занимает, две тысячи лет, и он скрипит под грузом накопленного величия.

Иерарх, несомненно, впадал и в другую классическую ошибку, смешивая себя со своим общественным положением. Он присвоил себе лично все величие, которое принадлежит институту иерархов. Одним словом, он был тщеславен.