Я часто, когда ложусь в постель, смотрю на папу и думаю: "Где он? Что он делает в эту минуту?"

Сейчас, в темноте, портрета не видно. Но все равно, даже закрыв глаза, я представляю себе папу.

Я все еще не сплю. Вот в окно заглянула луна, она светит прямо на сундук. А на сундуке стоят наши башмаки. Луна, наверно, думает, что мы спим. Я чуть-чуть приоткрываю глаза - нет, луна не видит меня. Я с головой закрываюсь одеялом. И вдруг сразу вспоминаю слова дедушки Мансура: "Ведь завтра первомайский праздник!" Вот почему я никак не могу заснуть.

ВЗЯЛ ДА УПЛЫЛ ОДИН БАШМАК...

Мама встает тпхопько, чтобы не разбудить нас, потом отворяет дверь, выходит во двор. Я слышу ее шаги и открываю глаза. Совсем светло. Сестра еще спит и чему-то улыбается во сне, русые волосы ее рассыпались по подушке. Бабушки нет, она, наверно, тоже встала. Башмаки стоят на сундуке - вот они, четыре башмака!

- Оксана, - бужу я сестру, - вставай, уже солнце взошло!

Оксана трет кулачком пос, но не просыпается, Я нагибаюсь к ее уху и шепчу:

- Башмаки надут! Проснись, Оксана!

Сестра открывает глаза и вскакивает. Мы бежим в сени, к умывальнику. Бабушка уже подоила корову и несет ведро с молоком.

- Когда умоетесь, выпейте парного молочка, - говорит она и наливает нам по кружке теплого, пенящегося молока.

Мы одеваемся, бабушка расчесывает Оксане волосы и повязывает их красной лентой. У Оксаны теперь красные кисточки на башмаках и красная лента в волосах.

- Что за дети у меня! - говорит, входя, мама. - Поднялись вместе с солнцем! Идите до завтрака побегайте во дворе. Потом наденете новые платья и пойдете на праздник.

На улице все люди смотрят на наши башмаки. И мы сами смотрим. И солнце смотрит. Если бы солнце не смотрело на них, разве они так блестели бы?

На солнце они еще больше блестят.

Прежде всего мы идем к дедушке Мансуру. Бабушка Фархуниса дает нам по горсти орехов.

- Пусть долго носятся ваши красивые башмаки, - говорит она.

Бабушка Фархуниса не видит, но знает, что башмаки красивые. Наверно, об этом ей уже успел рассказать дедушка Мансур, как луна рассказала своим звездам.

- Это нам бабушка принесла. И кисточки есть, красные, - сообщает Оксана.

- А ну-ка, покажи, доченька, - говорит бабушка Фархуниса и щупает башмаки Оксаны. - Ах, какие мягкие! Большое спасибо вашей бабушке!

- Глаза у Фархунисы слепые, а сердце чуткое, - говорит дедушка Мансур.

Теперь мы отправляемся к Марату. Хочется побежать, но мы идем медленно. А глаза сами смотрят вниз.

Марат сиднт на пенечке у амбара и строгает палку. Он делает саблю, а сам искоса посматривает на наши башмаки:

- А-ля-ля! Надели новые башмаки, что ли?

- Надели, да!

- Не думайте, я не завидую! Я люблю сапоги, - говорит Марат и постукивает ножом по голенищу своего сапога. А сам поглядывает на наши башмаки.

- Они сделаны в Москве. Вот, даже печать есть, - показывает Оксана подошву башмака.

Но Марат не смотрит.

Я угощаю его орехами.

- Спасибо, - говорит Марат. - Я уж знаю, откуда у тебя орехи. Вас, наверно, поздравили с новыми башмаками... Кисточки красивые... Я тебе тоже сделаю саблю, - неожиданно заявляет он.

Странный этот Марат! Сам такой важный - он вожатый, а мне друг.

Из дому выбегает Фагима. Ее новое платье с яркими цветами развевает ветер, волосы похожи на гриву жеребенка.

- Вот какое у меня платье! - радостно кричит она. Мы рассматриваем ее платье, а Оксана даже трогает

и гладит его.

- Ай, какое красивое! - восхищается она. Но Фагима уже увидела наши обновки.

- Бот так башмаки! - удивляется она и тут же уверенно заявляет: На будущий год и мне такие купят. Вот кисточки так кисточки! Айда на лечку!

Она хочет сказать "на речку", но у нее не выходит. Ничего! Мы и так понимаем ее.

Марат молча прячет свою саблю и нож между бревнами, стряхивает с рубахи стружки.

- Идемте! - говорит он.

И мы все выходим на улицу. У реки нас догоняют Фа-рит и Заман.

- У нас дома вкусных ватрушек напекли! - хвастает Заман, дожевывая что-то.

Он нагибается, чтобы подергать кисточки на башмаках моей сестры, но Оксана его легонько отталкивает:

- Оторвешь ведь, Заман!

Он не обижается - не то что Ильяс, сын тети Сагиды, который сейчас же надулся бы.

А вот и речка. Вы не видели нашу речку? Ну конечно, не видели. Она течет возле самого огорода Фарнта, потом поворачивает к лугу. К нашему огороду она не подходит, там прямо начинается выгон. Наша речка называется Серебряной. Летом мы в ней купаемся, но сейчас еще холодно. Если бросить камень, он не долетит до другою берега - вот какая она широкая! Наша Серебряная течет себе да течет, потом где-то далеко впадает в реку Белую, и дальше они текут вместе. Дедушка Мансур говорит: "Воды Серебряной доходят до моря". Конечно, доходятг раз она все течет да течет. Когда мы с Оксаной вырастем, мы по этой речке тоже дойдем до моря, где старик-рыбак ловит золотую рыбку. Вот какая наша Серебряная! Мы ее называем просто Серебро.

Сначала мы погуляли по берегу, оставляя на мокром песке следы. Потом мы стали кидать плоские камешки так, чтобы они прыгали по воде. Каждый раз, кидая камешек, мы кричим: "Сколько мне калачиков съесть?" Сколько раз подпрыгнет на воде камешек, столько, значит, и съешь калачиков. Больше всего съедают калачиков Марат и Фа-рит. А Оксане и Фагпме не удается бросить камешек так, чтобы он подпрыгивал. Тогда я взял и бросил камешек за Оксану, а Марат - за Фагиму. Один Заман, ни на кого не обращая внимания, сидел себе на берегу и строил мельницу.

Потом нам надоело бросать камни, и мы решили пустить по реке плот. Набрали толстых палок, Фарит крепко связал их лыком, которое содрал с ивы. Плот был готов.

Пока я укладывал на плот сухой камыш, Оксана с Фа-гимой уселись у самой воды и стали снимать свои башмаки, чтобы вытряхнуть песок. Один башмачок Оксана уже вытряхнула, поставила его возле себя, а потом начала снимать второй. В это время к нам подошли ребята с Нижней улицы, и с ними Рушан, сын Хайбуллы. Этот Рушав очень злой, он часто швыряет камни в меня и Оксану, когда мы идем по Нижней улице на почту. Правда, он еще ни разу не попал - пожалуй, он не умеет метко бросать.

- Здравствуйте, люди с Верхней улицы! - говорит один мальчик, по имени Ахмет, и здоровается за руку с Маратом.

- Здравствуйте, люди с Нижней улицы! - отвечает им за нас Марат.

Так всегда при встрече говорят друг другу взрослые. Все заинтересовались нашим плотом.

- Готово! - скомандовал Марат и осторожно спустил плот на воду.

Плот закачался на волнах и поплыл. Фарпт быстро разулся и засучил брюки, чтобы удобнее было его подталкивать в воде. И вдруг неизвестно откуда, мне показалось- прямо с неба, на плот упал желтый башмачок с красными кисточками. Я только заметил, что стоявший рядом со мной Рушан взмахнул рукой. Я не сразу понял, что случилось. Посмотрел на свои ноги - башмаки на мне. Оглянулся на Оксану - она все еще сидит на песке с башмачком в руках и о чем-то громко разговаривает с Фаги-мой. А где же ее другой башмачок? От испуга я не мог ничего сказать и, только когда в воду прямо в сапогах вбежал Марат, крикпул: "Башмак!"

Но плот уже уносило водой, и Марат, не догнав его, весь мокрый выскочил па берег.

Оксана громко заплакала. Среди мальчиков началась свалка, и я видел, как Ахмет с Нижней улицы ударил Ру-шана по спине, а Фарит старался повалить его на землю. Рушан вырвался и убежал.

А плот уже далеко, на середине реки, и на плоту лежит башмачок с красными кисточками - башмачок моей сестры Оксаны.

Ребята горюют:

- Эх, если б была лодка!

- Если бы это было летом, я доплыл бы...

- А я нырнул бы...

- Не плачь, Оксана, - стараюсь я утешить сестру. Теперь уже вместе с Оксаной плачут Фагима и Заман.

- Не плачь. Я сейчас сниму свой башмак и отдам тебе.