- Я держал его на льду до последней минуты, сэр.

- Прекрасно. Что это за цветы так пахнут?

- Это гиацинты, сэр, на буфете. От миссис Лари, днем принесли.

- Поставьте на стол. Где моя дочь?

- Она уже отобедала, сэр. Собирается на бал, кажется.

- На бал!

- Благотворительный бал, сэр.

- Хм! Налейте-ка мне к супу чуточку старого хереса.

- Слушаю, сэр. Надо откупорить бутылку.

- Хорошо, идите.

На пути в погреб слуга сказал Молли, которая несла в столовую суп:

- Хозяин-то раскутился сегодня вовсю. Не знаю, что с ним после этого будет завтра.

Горничная тихо ответила:

- Пусть потешится бедный старик. - Идя через холл, она замурлыкала песенку над дымящимся супником, прижатым к ее груди, и подумала о новых кружевных сорочках, купленных на тот соверен, что хозяин дал ей.

А старый Хейторп, переваривая устрицы, вдыхал запах гиацинтов в предвкушении своего любимого супа сен-жермен. В это время года он, конечно, будет не совсем то - ведь в него надо класть зеленый горошек. В Париже - вот где его умеют готовить. Да! Французы не дураки поесть и смело смотрят в глаза опасности! И не лицемерят - не стыдятся ни своего гурманства, ни своего легкомыслия!

Принесли суп. Он глотал его, пригнувшись к самой тарелке, салфетка, как детский нагрудник, закрывала его манишку. Он полностью наслаждался букетом этого хереса - обоняние его в этот вечер было необычайно тонким; да, это редкий, выдержанный напиток - прошло уж больше года, как он пил его в последний раз. Но кто пьет херес в наши дни? Измельчали люди!

Прибыла рыба и исчезла в его желудке, а за сладким мясом он выпил еще шампанского. Второй бокал лучше всего - желудок согреет, а чувствительность неба еще не притупилась. Прелесть! Так, значит, этот тип воображает, что свалил его, - каков, а? И он сказал:

- Там у меня в шкафу есть меховое пальто, я его не ношу. Можете взять себе.

Камердинер ответил довольно сдержанно:

- Благодарю вас, сэр, очень вам признателен. ("Значит, старый хрыч все-таки пронюхал, что в пальто завелась моль!")

- Не очень ли я утруждаю вас?

- Что вы, сэр, вовсе нет! Не больше, чем необходимо.

- Боюсь, что это не так. Очень жаль, но что поделаешь? Вы поймете, когда станете таким же, как я.

- Да, сэр. Я всегда восхищался вашим мужеством, сэр.

- Гм! Очень мило с вашей стороны.

- Вы всегда на высоте, сэр.

Старый Хейторп поклонился.

- Вы очень любезны.

- Что вы, сэр! Повариха положила немного шпината в соус к котлетам.

- А! Передайте ей, что обед пока что великолепен.

- Благодарю, сэр.

Оставшись один, старый Хейторп сидел не двигаясь, мозг его слегка затуманился. "На высоте, на высоте!" Он поднял бокал и отхлебнул глоток. Только сейчас у него разыгрался аппетит, и он прикончил три котлеты. весь соус и шпинат. Жаль, что не удалось отведать бекаса - свеженького! Ему очень хотелось продлить обед, но оставались только суфле и острое блюдо; И еще ему хотелось поговорить. Он всегда любил хорошую компанию, и сам, как говорили, был душой общества, а в последнее время он почти никого не видел. Он давно заметил, что даже в правлении избегают разговаривать с ним. Ну и пусть! Теперь ему все равно: он заседает в последнем своем правлении. Но они не вышвырнут его, не доставит он им этого удовольствия, - слишком долго он видел, как они ждут не дождутся его ухода. Перед ним уже стояло суфле, и, подняв бокал, он распорядился:

- Налейте.

- Это особые бокалы, сэр. В бутылку входит только четыре.

- Наливайте.

Поджав губы, слуга налил.

Старый Хейторп выпил и со вздохом отставил пустой бокал. Он был верен своим принципам кончать бутылку до десерта. Отличное вино - высшей марки! А теперь за суфле. Оно было восхитительно, и он мгновенно проглотил его, запивая старым хересом. Значит, эта святоша отправляется на бал, а? Чертовски забавно! Интересно, кто будет танцевать с такой сухой жердью, изъеденной благочестием, которое есть не что иное, как сексуальная неудовлетворенность? Да, таких женщин много, часто встречаешь их и даже жалеешь, пока не приходится иметь с ними дело, а тогда они делают вас такими же несчастными, как они сами, и вдобавок еще садятся вам на шею. И он спросил:

- А что есть еще?

- Сырный рамекин {Род сдобной ватрушки из хлеба, сыра и яиц.}, сэр.

Как раз его любимый!

- Дайте к нему мой портвейн 65-го года.

Слуга вытаращил глаза. Этого он не ожидал. Конечно, лицо старика горело, но это могло быть и после ванны. Он промямлил:

- Вы уверены, что это вам можно, сэр?

- Нет, но я выпью.

- Не возражаете, если я спрошу у мисс Хейторп, сэр?

- Тогда вы будете уволены.

- Как угодно, сэр, но я не могу взять на себя такую ответственность.

- А вас об этом просят?

- Нет, сэр.

- Ну, значит, несите. И не будьте ослом.

- Слушаю, сэр! ("Если не потакать старику, его наверняка хватит удар!")

И старик спокойно сидел, глядя на гиацинты. Он был счастлив, все в нем согрелось, размягчилось и разнежилось, - а обед еще не кончен! Что могут предложить вам святоши взамен хорошего обеда? Могут ли они заставить вас мечтать и хоть на минутку увидеть жизнь в розовом свете? Нет, они могут только выдавать вам векселя, по которым никогда не получишь денег. У человека только и есть что его отвага, а они хотят уничтожить ее и заставить вас вопить о помощи. Он видел, как всплескивает руками его драгоценный доктор: "Портвейн после бутылки шампанского - да это верная смерть!" Ну и что ж, прекрасная смерть - лучше не придумаешь. Что-то вторглось в тишину закрытой комнаты. Музыка? Это дочь наверху играет на рояле. И поет! Что за писк!.. Он вспомнил Дженни Линд, "Шведского соловья", - ни разу он не пропустил ни одного ее концерта. Дженни Линд!

- Он очень горячий, сэр. Вынуть его из формы? А! Рамекин!

- Немного масла и перцу!

- Слушаю, сэр.

Он ел медленно, смакуя каждый кусок, - вкусно, как никогда! А к сыру портвейн! Он выпил рюмку и сказал:

- Помогите перейти в кресло.

Он уселся перед огнем; графин, рюмка и колокольчик стояли на низеньком столике сбоку. Он пробормотал:

- Через двадцать минут - кофе и сигару.

Этим вечером он воздаст должное своему вину - не станет курить, пока не допьет его. Верно сказал старик Гораций: "Aequam memento rebus in arduis Sefvare mentem" {"Даже в тяжелых обстоятельствах сохраняй здравый рассудок" (лат.).}. И, подняв рюмку, он медленно отхлебывал, цедя по капле, зажмурив глаза.