Преемником Аменхотепа II стал Тутмос IV, молодой и очень порядочный человек, но правил он недолго. Воевать он умел, но никакого шума и пьянок по этому поводу не устраивал. Моментально дошел до Евфрата, снова всем напомнил, что Египет тут как тут. Кого не смог побить, с теми дружил. Вместо уже всем надоевших нападений Египта на Митанни он, наконец, понял, что Митанни разбить нельзя и надо договариваться. Он заключил с ними достаточно равноправный договор и династический брак, и все стало более-менее спокойно. Строил он немного, но отличался от многих правителей прошлого (и будущего) уважением к своим предшественникам. Всякие гуляки типа Аменхотепа II многое недостраивали, а преемники спешили возводить свои собственные храмы (хорошо, если при этом не разбирали храм отца). А вот Тутмос IV как порядочный человек достраивал массу недостроенного: пусть ему будет славы меньше, а Египту больше. Но, к сожалению, его правление было коротким.

За ним, где-то в районе 1400 г. приходит Аменхотеп III. Его нельзя назвать похожим на Тутмоса IV. Это был человек заносчивый, при этом, в отличие от предыдущих монархов, которым все-таки было чем гордиться, сделал он немного. В начале он вел себя как все, ходил на нубийцев. Потом досталось еще кое-кому, а потом он перестал ходить в походы, а войска посылал за данью. Египта к этому времени все уже боялись и слушались, даже Вавилон. Аменхотеп III любил требовать дочерей правителей других государств к себе в гарем, а сам никогда никаких своих родственниц никому в жены не отдавал. Как многие фараоны этой династии, он был спортсмен, но предпочитал боевым видам спорта легкую атлетику. И как начали фараоны пировать, так остановиться они уже не могли. В росписях на стенах храмов тема роскошного отдыха занимает все больше и больше места. Строил Аменхотеп III очень много и не только по Египту, но и в Нубии, и Святой Земли, и в Сирии. В этом он опередил всех своих предшественников. Строил в основном храмы Амону, по принципу "чем больше, тем лучше". Вкуса ему явно не хватало и особых стилистических красот его эпоха не оставила. Настоящее искусство появится позже, а это было время добросовестных поделок огромных размеров. Представьте себе каменную статую высотой в 24 м, без раствора и без железных штырей. И стоит до сих пор, т. е. это было высочайшее качество, сложнейший расчет и, конечно, сумасшедшие деньги. Надо сказать, что архитектор в Египте был уважаемой фигурой, чуть ли не вторым человеком после фараона. Культ предков от него зависел: будет статуя стоять или нет.

Аменхотеп III, как и всякий зарвавшийся монарх, естественно, был богом-царем, т. е. культ царя достиг уже вершины. Храмы строились фараону и Амону одновременно. Царь откровенно называл себя солнцем. Дальше идти было просто некуда. Очень пышный двор, утонченная жизнь. Но была у него и хорошая черта: он всю жизнь любил одну женщину, царицу Тейе. Если раньше строили в основном храмы, то Аменхотеп III начал строить огромные дорогостоящие дворцы. Какая в сущности разница, дворец или храм, если фараон и Амон одно и то же? Его последователи если и хотели подражать ему в пышном строительстве, то уже не могли: таких денег больше никогда ни у кого не было. В то время нубийцы продолжали исправно поставлять золото, армия была в полном порядке, и, кроме того, сами египтяне были еще достаточно энергичны. Но в целом это стиль уже мягкий: власть огромная, претензии огромные, а сам такой толстенький, пухленький, не то, что фараоны-киллеры из прежних династий.

Как всякий царь-растратчик, Аменхотеп III оставил некоторое количество проблем, но они достались его сыну, Аменхотепу IV. Этот прославился на весь мир в качестве знаменитого Эхнатона. Такой религиозной реформы за такой короткий срок древневосточный мир просто не знал. Человек правил всего 17 лет и за это время успел ввести и повсеместно насадить новую религию. После его смерти, правда, все пошло по-старому, но по-египетски медленно, никто не вешал жрецов нового культа по деревьям, реформа просто сошла на нет. У его преемника Тутанхамона было все двойное, и Амон и Атон, время было переходное.

Но здесь вот что интересно: светская власть чувствует себя в силах сменить религию. Фараонам Древнего царства такое не снилось даже в кошмарном сне: как это я могу взять и сменить кем-то бога Гора, да он же меня пришибет. А вот Аменхотепа IV это уже не волновало, он-то знал, кто здесь главный. Это не бог будет с ним разбираться, а он, фараон, знает, какой бог правильный. Поймите, насколько общество изменилось. Конечно, то обстоятельство, что Аменхотеп III провозгласил себя богом-царем, не могло не повлиять на сознание его сына и преемника. И Эхнатон решил, что все это ерунда. Кстати, он тоже не развешивал фиванских жрецов по разным выступам, но решительно заявил, что все это неправильно, никакого бога Амона и пр. нет, а есть бог Атон, который есть единственный, правильный и настоящий бог солнечного диска. Быстро навербовали жрецов новой религии, настроили храмов, везде появились изображения Атона. Аменхотеп IV стал называться Эхнатоном, от имени нового бога. Все руководство последовало его примеру. Серьезного сопротивления реформа не вызвала. В Фивах, конечно, были недовольны, но от них мало что зависело. Как всегда в Египте, прямых религиозных преследований не было.

Эхнатон открыл новую эру в жизни Египта, потому, что-то, что им было сделано, не сводилось к смене бога. Он снял какие-то мощные тормоза, инерционные оковы, которые были на египетском обществе уже полторы тысячи лет, и для снятия которых общество было уже готово. Потому что буквально за три-четыре года возникает новое искусство. Европейцы его очень любят, потому что оно очень похоже на наше: такой импрессионизм, конец XIX, начало XX века, еще реалистическое, но уже не очень. Самих египтян, видимо, оно тоже очаровало, потому что когда смогли ликвидировать Атона, искусство ликвидировать не удалось, такое впечатление, что не очень-то и хотелось. Это очень психологическое искусство.

Кто был опорой в мероприятиях Эхнатона? Опоры были, как всегда, взяты из низов. Надо сказать, что реформа пошла очень быстро, она удалась за четыре года, а обратно откручивание шло лет 30, т. е. явно она соответствовала обществу. Целый ряд элементов этой короткой эпохи (всего 17 лет!) остался на века в истории Египта. Конечно, вера в единого бога, выдуманного и внедренного одним светским лицом, диктовалась монолитностью и однородностью египетского общества. С другой стороны, такой интеллектуал, как Эхнатон, конечно знал о религии древних евреев. Повлияло это знание на его реформу или нет, это второй вопрос, но что он не мог не знать, это очевидно.