Пилат хочет избежать конфликта с неземными властями. Он хочет освободить таинственного Человека и говорит это Синедриону. Обвинители ловят его на том, в чем он наиболее уязвим: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю!» Таким образом, они победили. Религиозные вопросы интересны, но как только начинается борьба за жизнь и карьера его оказывается в шатком положении, как только появляется опасность, что посол может быть отправлен в Рим и что его действия могут быть рассмотрены двусмысленно при дворе царя, – религиозные вопросы теряют свою важность.

Итак, он разрешает обвинителям снова подняться, и сам садится на место судьи. Еще раз, с нерешительностью, которая бессильна перед фанатичной волей обвинителей; да, он старается спасти Иисуса: «се Царь ваш. Но они закричали: возьми, возьми, распни Его!» Можно только сочувствовать Пилату, видя, как этот слабый человек, вопреки своим лучшим намерениям, припирается к стенке несправедливостью: «Царя ли вашего распну?» «Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря!» (Ин 19.4-15). Тогда, наконец, он предал Его им на распятие. И после символического жалкого жеста омовения рук: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы» – он отвечает им с легкомыслием, на которое народ жестоко реагирует: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф 27.23-26). Тогда, отпустив им Варавву, предал им Иисуса на распятие.

Рассказ евангелистов дышит истиной. Он никогда не становится патетическим. Рассказано только, что произошло и что было сказано. Нигде не говорится о том, что происходит в душе Иисуса или в душах самих повествователей. Нам было бы достаточно подумать о том, как современный писатель рассказал бы о подобных событиях, чтобы почувствовать простоту, с которой здесь столь правдоподобно излагаются события. Поэтому эти сообщения так достоверны – и вместе с тем лишены всякой риторики. Каждое из этих высказываний имеет бесконечное содержание; но они выражают ровно столько, сколько могут почерпнуть из них наши разум и любовь. Недаром верующий народ создал из этих немногочисленных страниц комментарий, состоящий из созерцания, молитвы и вдохновляющий на действие – «крестный путь».

Как таинственно и собранно держит себя Иисус! Нужно отбросить привычку видеть в Нем «сладчайшего Спасителя», ставшего за два тысячелетия таким знакомым первообразом любви и терпения, чтобы почувствовать, что на самом деле Он нам вовсе «незнаком». Никакой грандиозной борьбы, никаких поражающих воображение ответов, никакого таинственного величия, которое подчинило бы себе противников или заставило бы их выйти из себя и в чрезмерном возбуждении убить Его. Суд идет по намеченному пути, достигает предусмотренного результата, а Иисус – да как же Он, собственно, Себя ведет?

Если абстрагироваться и посмотреть с точки зрения холодного рассудка, направленного против того величайшего, что когда-либо существовало на земле, столь великого, что люди должны были бы все отдать, чтобы оно продолжалось еще на день дольше, – если абстрагироваться, то во всем этом процессе самое потрясающее то, как во вражде против Спасителя создается единство дьявольской противоположностью Царства Божия. Фарисеи и саддукеи – давние враги, воюющие друг с другом, где только могут, – здесь едины. Завтра, когда Иисус будет лежат в гробу, они снова будут работать друг против друга, как это и было вчера; сегодня же они вместе... Народ ясно чувствует, что власть имущие им пренебрегают. Уже несколько раз он был готов провозгласить Иисуса Царем-мессией и, если нужно, поднять восстание против господствующих. Теперь он допустил, чтобы его сердце лишили всего знания, всей благодарности и всего вдохновения и послушно следует замыслу врагов Иисуса. Между фарисеями и римлянами существует непримиримая ненависть. Для ревнителей добрых дел эти враги Бога и народа являются служителями темных сил, богохульниками и нечистыми. Царь, претендующий на Божественное достоинство, является противником Господа и внушает ужас. Но во время процесса они напоминают Пилату о его обязанностях против царя и приспосабливают римский закон к своим интересам... Пилат и Ирод были до этого времени врагами; но Пилат – представитель власти, сломившей власть Ирода, тогда как Ирод для Пилата – один из многих маленьких азиатских деспотов, которые должны знать свое место. Теперь же правитель использует возможность оказать любезность врагу; Ирод оценил это намерение, и этот дипломатический ход скрепляет их дружбу на крови Иисуса.

Это чудовищно: как мир, разодранный ненавистью, на короткий час объединяется против Него. Но что же делает Иисус? Любой процесс по сути своей есть борьба; но здесь борьбы нет. Иисус не борется. Он не доказывает, не вступает в диалог. Он не прибегает к последним доводам. Он не изворачивается. Ничего такого Он не делает, а позволяет событиям свободно развиваться. Действительно, в данный момент Он говорит именно то, на что рассчитывают враги, что нужно, чтобы Его уничтожить. Иисус говорит и действует совсем не по логике процесса и не в целях самозащиты, а из других побуждений. Он не пытается чего-либо избежать; но Его молчание не является слабостью или колебанием. Он – единственное, что можно сказать – есть Божественная реальность, свято сосредоточенное присутствие, совершенная готовность. Его молчание способствует тому, чтобы случилось то, что должно случиться.

Однако борьба налицо: темная борьба против истины. Истина здесь столь очевидна, что заранее определенная цель – затемнить ее – может быть достигнута. Обвинители хотят вести процесс таким образом, чтобы избежать возмущений и свидетельств присутствующих и чтобы привести приговор в исполнение. Никому это так не ясно, как Пилату. Нелегко быть на высоте своей должности. Не следует забывать, что он высший судья страны и что Рим был так безжалостен, что Пилат в подчиненной ему области должен был создать, по крайней мере, видимость истинного суда.. Можно было бы предположить, что Пилат был бессовестным судьей. Так могло случиться; но этим позиция Пилата в процессе над Иисусом еще не объяснена. Если бы он был просто бессовестным, тогда он вел бы процесс, направляя суд таким образом, чтобы Иисус предстал как Некто угрожающий порядку, – на самом деле он действует совсем иначе. Он твердо устанавливает, что никакой вины нет, и повторяет это много раз вплоть до самого конца, чтобы, зная это, суд отказался от вынесенного им смертного приговора. В большинстве случаев об этом противоречии забывают или ослабляют его замечанием о том, что Пилат был слаб. Но этого замечания недостаточно; судья был втянут «властью тьмы» в заблуждение и темноту так глубоко, что он больше не чувствовал ужасную и постыдную бессмысленность того, что он делал.

14. Смерть Иисуса

После вынесения приговора все идет своим, беспощадным путем. Пусть читатель откроет Евангелие и вникнет в повествование. У Матфея это описывается в 27-ой главе, у Марка в 15-ой, у Луки в 23-й, у Иоанна в 19-ой. Пусть он сделает это теперь, прежде чем читать дальше. И пусть его не отпугивают ужасы, о которых повествуется там; пусть он помнит, что все эти муки были приняты ради него и раскроет свое сердце.

Отчего умер Христос? Когда человек гибнет в битвах за свою страну или под ударом судьбы, то ответ на вопрос, отчего это случилось, ясен. Несомненно, в конечном итоге и в таком ответе есть тайна, но это -тайна жизни вообще, остальное же известно. Здесь же – нечто иное. Иисус не пал в борьбе. Его волю не сломили непреодолимые неблагоприятные обстоятельства, Его не постигла никакая коварная судьба. Конечно, все это можно обнаружить и здесь, но не в этом настоящая причина. Ход событий мог бы быть иным. Чтобы доискаться до причин, нужно копнуть глубже. Суть слов, которые Он в последний вечер произнес над хлебом: «Сие есть Тело Мое, которое за вас предается...» – и над Чашей: «Сия Чаша есть Новый Завет в Моей Крови, которая за вас проливается» (Лк 22.19 ел.). «За вас предается», «за вас проливается» – вот где суть того благовестия, которое все время повторяется в апостольских Посланиях и переполняет все Откровение апостола Иоанна: Своею смертью Иисус Христос искупил нас.