- Это ты насчет кума, да?- спросил Димон, поднимаясь из-за стола.- Ну спасибо, братан, встретил и выслушал по высшему разряду, Пойду-ка я, пожалуй, в гостиницу - видать, адресок-то перепутал, когда сюда катил. Надо же, как быстро воля перековывает человека.
- Сядь,- тяжело и властно проговорил Федор так, что Димон тут же плюхнулся на кухонный табурет, с которого было вскочил.- Даже в суде после приговора осужденному предоставляют последнее слово, а ты хочешь обгадить меня и уйти, упиваясь собственной моральной победой? Не выйдет, корешок, не на того нарвался. Я сейчас не вдавался в личности, а говорил о принципах поведения вновь прибывшего в большой город. Чтобы не стать здесь общипанным лохом, ты должен всего-навсего соблюсти три правила "не раскрывать": не раскрывать душу первому встречному, не раскрывать рот прежде, чем хорошенько взвесишь последствия сказанного тобой и не раскрывать своего бумажника без видов на последующую прибыль. Это принцип нового современного общества, который ничем не отличается от лагерного - и те, и эти разделены "колючкой" и противопобеговой сигнализацией. Ибо общество, в котором беспредел катит за мазу - уже не общество, а колония. Из этих правил есть лишь одно исключение - к ним не имеет никакого отношения наша с тобой дружба, скрепленная общей тюремной пайкой и общей кровью, которая нас побратала навеки. Ну вот, пожалуй, и все. Если тебе не по нраву мораль, которую я тут проповедую уже без малого полчаса - можешь встать и уйти, забыв мой адрес, даже имя забыв. Но прежде с минуту подумай.
Димон подумал.
- А есть иное решение этой проблемы?- наконец, спросил он.
- Конечно, - улыбнулся Стреляный, снимая напряжение.- Мы сейчас давим вот эту бутылку водки, по ходу дела составляя план выхода на отморозков, замочивших твоего корефана. И неважно, какие на них будут шмотки - на беспредел мы ответим беспределом.
- Что ж, второй вариант мне подходит по всем статьям,- Димон поднял наполненный стакан и, подмигнув Федору, опорожнил его до дна единым духом.За Вадима, пусть ему земля будет пухом.
- Да, кстати, неплохо было бы позвонить в ментовку и сообщить его точный домашний адрес,- напомнил ему Стреляный.- Только знаешь что, на всякий случай звони из автомата . Держи вот карточку, это в сотне метров за углом дома с южной стороны.
Оставшись один, Стреляный задумывается. Выпитое греет душу, а в мысли поневоле вкрадываются воспоминания не столь отдаленных событий, напрямую касающихся и его, и Димона личностей...
Случай свел их в одном из семи Нижнетагильских лагерей, куда Стреляный попал временно с "пересылки". Его здесь ждали как "законника". Но администрация лагеря рассудила иначе. " Если всех законников, и старых, и "новых нэпманов", освободить от работы - кто будет кормить хозрасчетную зону? На тебе, парниша, трое суток на обустройство, а после милости просим на лесоповал. В противном случае..." Федор знал, что будет в противном случае - в последние годы из бывших афганцев и прочих спецназов, побывавших в "горячих точках", формировались особые отряды по зачистке "размороженных зон" с массовыми беспорядками. Для этих отрядов строились спецлагеря с тренажерами, на которых бойцы отрабатывали тактику усмирения мятежных зеков. И в качестве таких вот тренажеров очень часто стали применяться "живые мишени" - заключенные, отказывающиеся от работы, попросту говоря, "отрицалы".
Федор вошел в барак как раз вовремя - трое "лаврушников" собирались "опустить" молодого парня. Он отчаянно извивался в руках двух дюжих "быков", в то время, как третий, сняв штаны, уже протирал свой " балдометр" чифирем, готовясь к экзекуции. Почти вся уголовная братия была в промзоне, в бараке остались "парашники" и "доходяги" - нужно было брать инициативу в свои руки.
- Ша, братва!- Стреляный поднял вверх руку.- За беспредел канаете? Почему без схода?
- А он нам нравится, понял, нет?- тот, что "дезинфицировал" свой член, потянул штаны кверху и в мгновение ока в его руках появилась заточка из супмнатора.- Пашел на нары, слушай. Нэ порть людям удаволствие.
- Счас я тебе его точно испорчу,- пообещал Стреляный, выхватывая из тайников одежды "пику"- острозаточенный трехгранный напильник. Он уже понял, что парня решили опустить втихую, пока не вернулись с работы остальные зеки. А придумать потом причину было проще пареной репы оставшийся контингент прав голоса на сходняке не имел. Зато имел его Стреляный.
- Отпустите пацана, сявки, до вечернего схода,- попросил он более примирительным тоном, о котором тут же пожалел.
- С жизню проститься решил?- "бык", ободренный его тоном и численным превосходством, пошел на Федора, поигрывая отточенным стальным лезвием. Вот здесь-то Стреляному и пришлось впервые применить свой коронный прием "бросок кобры" против человека. Свистнув в провонявшем барачном воздухе, "пика" вошла амбалу точно под правую ключицу и он, хрипя и кашляя кровью, осел на пол. Испуганные подельники тотчас же отпустили парня, который лихорадочно принялся натягивать свои штаны на голый зад.
- Добейте его,- Стреляный хладнокровно указал им на "быка", корчившегося в предсмертных судорогах. Один из них поднял заточку, выпавшую из руки приятеля, затем оценивающе посмотрел на Федора.
- Не советую, хряк,- тот подпрыгнул на месте, приняв стойку "тигра, готового к прыжку".- Рукой я рублю глотку не хуже топора.
" Лаврушник" выронил лезвие на пол и закрыл лицо ладонями.
- Нэ можим рэзат единоверца, нет - аллах покарает.
- И я покараю,- парень, которого хотели изнасиловать, перекатился по бетонному полу и, подхватив заточку, нанес резкий и точный удар в сердце "бык" после этого дернулся всего лишь пару раз.
Сходняк вечером оправдал обоих - "лаврушники" в зоне учинили беспредел. Но "отмазываться от крови" им было предложено, не прибегая к помощи извне.
Тогда они вдвоем нанизали труп насильника на огромный стальной гвоздь, вбитый в столб прямо возле входа в барак - на него вешали черпак баландеры. Администрации лагеря было доложено "шестерками" о несчастном случае уже поздно вечером, перед проверкой - шел себе заключенный и в сумерках ненароком, словно бабочка-капустница, налетел на штырь... Начальство, естественно, посмеялось над "голой" версией, но по месяцу ШИЗО Стреляному и Димону выделило - в виде профилактики на дальнейшую адаптацию. В штрафном изоляторе они и побратались: сделали надрезы лезвием на запястьях и потерли их друг о дружку.
Димон, оказывается, сел за "справедливую мокруху". Его пятнадцатилетнюю сестру Ленку поймал как-то осенью зампредседателя на кукурузном поле колхоза, где она обрушивала из поспевших желтых кочанов зерна в торбочку - сшитую из холстины сумку. Ленке недавно подарили на день рождения два десятка цыплят - маленьких пушистых комочков, и она самолично решила выкормить их до месячного возраста.
За кражу кукурузы с общественного поля ей грозило суровое наказание около двенадцати лет тюрьмы. Это по словам зампредседателя, который, запугав до полусмерти бедную девчушку, тут же изнасиловал ее прямо посреди огромного поля, лишив девственности, да вдобавок наградив гонорреей, привезенной им в качестве сувенира с Черноморского побережья месяц назад. Ленка решилась рассказать все Димону только после того, как у нее появились рези в мочеточнике. Он заставил мать, боявшуюся начальства больше смерти, все же подать в районный суд иск. А через две недели их вызвал к себе сам зампреда. В кабинете он вручил Димону и матери бумажку с заключением райсуда, из которой явствовало, что его сестра обманом завлекла уважаемого в районе человека на кукурузное поле, подальше от людей, где и наградила его венерической болезнью, что характеризуется соответствующей статьей Уголовного Кодекса, как...Дальше Димон слушать не стал - молча повернулся и ушел. А вечером того же дня зампредседателя умирал в районной больнице от множественных ранений крупной дробью в области мочеполовой системы, произведенных из охотничьего ружья шестнадцатого калибра, принадлежащего...и так далее, и тому подобное. В отношении Димона районный суд не счел нужным выискивать сколь-нибудь важных смягчающих обстоятельств - закатали по полной соответствующей статье УК. И лишь через год краевой суд пересмотрел его дело по касации, сбросив срок до минимума...