В зале стоял невероятный гвалт. Не слушая оратора, рабочие что-то горячо обсуждали между собой.

- Эфенди! - обратился к оратору старик Полад, чувствуя, что тот намерен затянуть речь. - Народ устал, говори, пожалуйста, покороче. Покороче хвали капиталистов...

- Я кончил! - ответил Саиль эфенди.

- Да-да, вот так будет лучше! - крикнули ему из зала.

- А что он сказал, дядя Полад? - спросил кто-то с места.

- Откуда мне знать, что он сказал? - ответил старик и развел руками.

По залу прокатился хохот.

Больше всех смеялся Азизбеков. После своего выступления он сидел в сторонке и спокойно наблюдал за рабочими, пытаясь угадать их настроения. Он видел, что мнения разошлись.

Как раз в это время попросил слово Юнус, рабочий, с которым Азизбеков встретился утром на промысле.

- Зря только мы затягиваем это собрание, - сказал он. - Никакого проку от совещания с промышленниками я не вижу. Снова хотя г. вскружить нам головы пустыми обещаниями и обмануть нас. Вот этот господин, пытавшийся опорочить товарища Азизбекова, - он протянул руку и указал на меньшевика, выступавшего до Ахмеда Саиль эфенди, - сделал вид, будто жалеет нас, рабочих, будто желает нам добра. Мы не нищие, просящие милостыню ради аллаха. Будь этот господин нашим истинным другом, он сказал бы нам: не верьте волкам в овечьей шкуре.

- А кто эти волки? - спросил кто-то из задних рядов.

- То есть как кто? - удивился Юнус. - Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду. Волк - это капиталист. Где Василий Орлов? Кто убил Ханлара? Все это знают. Вот и выходит, что товарищ Азизбеков прав. Мы не можем положиться на хозяев, не можем довериться их медоточивым речам. Мы знаем цену их обещаниям. Что же нам нужно? - Оратор высоко поднял обе руки, сжал их ладони внутрь, тесно переплетая пальцы. - Единство! Да, нас разобщают и бьют поодиночке. Нам нужно объединиться, сплотиться! Но не так, как говорил этот эфенди. Вы оценили, что он говорил?

- Ну, ну? Что говорил? - заинтересовались все.

- Он говорил, что рабочий и хозяин - это сыновья одной и той же матери. Он врет! - Оратор хлоднул по плечу русского рабочего, Тимофеева, который выступал после Азизбекова и горячо поддержал его. -Вот с кем мы сыновья одной матери! Зейналбек мне не брат, а враг.

Он натравливает на нас наемных убийц. Он богатеет за наш счет. Какой же он мне брат?

- Ты прав, Юнус! - одобрительно кивнул Азизбеков.

Большие карие глаза Юнуса метали искры. Он говорил медленно, но с такой уверенностью в своей правоте, что слова его не могли не подействовать на аудиторию. Собрание с интересом слушало его. Он сопровождал свою речь усиленной жестикуляцией и порой, не находя подходящего выражения, тяжело поднимал и опускал на трибуну сжатый кулак.

Меньшевик беспокойно заерзал на месте и наконец задал вопрос:

- Допустим, вы говорите правильно. Но чего же вы, собственно, хотите?

- Мы хотим бойкотировать совещание с промышленниками, - ответил Юнус. Хотим сплотиться. Всей рабочей артелью выставить свои требования, как это мы сделали года три назад. И если все мы будем бить в одну точку, ни один враг не устоит против нас.

- Это мы слышали от Азизбекова! - крикнул кто-то. -Ты говори свое!

- Он свое и говорит. А Азизбеков-кто? Не свой разве?

- Не переходите на личности!

- А что? Правда глаза колет?

Чтобы утихомирить собрание, старик Полад опять поднял руку и обратился к меньшевику:

- Любезный господин, ведь чего только ты не наговорил тут Азизбекову! И никто ведь тебя не перебивал. А теперь ты не даешь человеку высказаться! Ну зачем этот глупый крик?.

- Говори, говори, Юнус! - раздались голоса с мест.

Юнус пожал плечами.

- Что мне еще сказать? Если послушать умных людей, то надо совещание бойкотировать. Я предлагаю голосовать.

- Правильно, голосовать! - поддержали нефтяники. - Хватит, прекратить прения!

- Я хотел сделать еще несколько замечаний, - опять проскрипел меньшевик.

Рабочие замахали руками.

- Не давать слова! - понеслись со всех сторон протестующие выкрики.

С места поднялся молодой рабочий и бросил меньшевику:

- Ну, что ты еще можешь сказать, хозяйский слуга? - Долой лакеев!

- Не хотим, долой!

- Долой, долой! - загудел весь зал.

Однако Мешади чувствовал, что ему необходимо выступить вторично. И, словно угадав его желание, старик Полад обратился к нему:

- Товарищ Азизбеков! Может быть, вы хотите сказать что-нибудь? Пожалуйста, товарищ Азизбеков...

Азизбеков зорко оглядел зал. Из разных его углов к нему доносились обрывки фраз, убеждавших его снова в том, что влияние, которое оказывали на массу большевики, заметно возросло. Мешади был счастлив.

"Какая непобедимая силища в нашей партии! - подумал он. - Потому что она выражает кровные интересы рабочих".

Азизбеков был убежден, что подавляющее большинство собравшихся станет голосовать за бойкот совещания с промышленниками. Однако он решил выступить еще раз.

- Так разрешишь, дядя Полад? - спросил он и поднялся с места.

Видя, что Азизбеков собирается говорить, рабочие сразу замолкли.

- Один из предыдущих ораторов, - начал Мешади спокойным голосом, заявил, что интересы рабочего для него превыше всего. Прекрасные слова! Но жаль, что это только слова. На самом же деле этот господин, - Азизбеков указал на меньшевика, - призывает рабочих стать на колени перед хозяином-капиталистом и вымаливать у него подачки. Но мы говорим, что улучшить положение рабочего можно только путем сплоченной борьбы. Подачки и расчет на милость капиталиста могут привести только к гибели всех надежд рабочего. Нет, не в этом счастье рабочего класса! Вероятно, многие товарищи уже успели прочесть во вчерашнем номере "Гудка" статью товарища Кобы. В этой статье высказывается мнение Бакинского комитета большевиков о том, что "Тактика бойкота наилучшим образом развивает сознание непримиримой противоположности между рабочими и нефтепромышленниками". - Азизбеков обернулся к Ахмеду Саиль зфенди: - А вот этот господин с турецким акцентом тешит нас пустыми обещаниями и призывает отдаться на милость капиталистам. В ответ на это, я хочу напомнить вам одно обстоятельство. В прошлом году на ткацкой фабрике Тагиева была объявлена забастовка. Было время, когда господин Тагиев больше всех говорил о братстве рабочего с хозяином. Но этот же капиталист Тагиев, чтобы усмирить рабочих, вызвал конных казаков, которые на глазах у хозяина-азербайджанца лупили нагайками рабочих-азербайджанцев. Тут-то с особой яркостью и выяснилось еще раз, что Тагиев-это одно, а азербайджанские рабочие - это другое. Манташевы-это одно, а армянские рабочие - это другое. А где работал Ханлар? На промысле у господина Мухтарова. Кто такой Мухтаров? Азербайджанец. Кто такой Ханлар? Тоже азербайджанец. Как же это, я спрашиваю, брат-капиталист застрелил рукой наемного убийцы своего брата-рабочего? Нет, почтенный эфенди с турецким акцентом, мира между такими братьями не может быть и не будет никогда. Примирить их ни в коем случае не удастся! И я вижу, что вы просто пытаетесь обмануть рабочих...