- Вот это дело! - похвалил Мешади извозчика. - Если еще чуть прибавить ходу - наша возьмет!

Казалось, и лошади, почуяв погоню, рвались вперед, вздрагивая при каждом щелканье кнута. Но недолго проскакав, лошади устали и замедлили бег.

Видно, извозчик боялся загнать лошадей. Он уж не бил их, а только щелкал кнутом в воздухе.

Вскоре вдали снова показался фаэтон преследователей, и расстояние между экипажами стало сокращаться. Азизбеков считал минуты, пытался мысленно представить себе, как Ханлар вышел из дому с корзиной, кого мог встретить во дворе, на улице и где примерно он мог сейчас быть.

Преследующий их экипаж находился уже в двух шагах от фаэтона. Лошади мчались попрежнему, но уже видно было, что странная скачка идет к концу.

- Я тебе покажу! Ты мне ответишь! - кричали из экипажа. - Остановись!

Амиркули оглянулся назад, и у него опустились руки.

- Ох, наделал ты мне беды, бек - сказал он Азизбекову. - Ведь нас нагоняет жандармский офицер!

- Не бойся, Амиркули, не бойся! - успокаивал его Азизбеков. - Я приказал скакать, ты и скакал. Если спросят тебя, так и скажешь. Понял?

Рашид не отрывал тревожного взгляда от брата. Но тот с каждой минутой становился все спокойнее и хладнокровнее. Рашид хотел спросить что-то, но не решился. Азизбеков понимал, как тот беспокоится. Он хлопнул брата по плечу и сказал:

- Не тревожься ни за меня, ни за себя, братец! Пока что дела у нас идут как нельзя лучше. Мне только этого и надо было! Наверно, они потеряют еще немало времени, пока будут рыться в наших вещах...

Рашид не мог больше терпеть неизвестности.

- Мешади! - сказал он. - Братец, ты хоть объясни мне, в чем дело? У меня ведь сердце разрывается!

- Не волнуйся, братец. Потерпи еще немного. Сейчас все узнаешь! - и к удивлению Рашида, Азизбеков залился веселым смехом.

Оба экипажа уже мчались рядом. Жандармский офицер, тот самый, который несколько дней назад производил обыск у Азизбекова в квартире, высоко подняв руку, грозил указательным пальцем фаэтонщику Амиркули. Вдруг его взгляд упал на Азизбекова. Предвкушая верный успех, он злорадствовал: "Наконец-то!.. Хватит водить нас за нос!... Теперь уже вам не отвертеться, сударь!

Попались-таки на месте преступления. Уж не скроете улик..." - и крикнул извозчику.

- Стой, подлец!

Оба экипажа остановились одновременно. Рядом с жандармским офицером сидел черненький человек в штатском. "Ага, тот самый, что вчера околачивался у дома", - подумал Азизбеков. Жандармский офицер спрыгнул с подножки экипажа и поднял руку с револьвером:

- Ни с места! - закричал он и подскочил, к Азизбе-кову.

- Что вам угодно, сударь? - спросил Азизбеков сухо. - Что это за комедия? На каком основании?

- Ах, вы не знаете? - съязвил жандармский офицер. - Сейчас узнаете! Выгружайте свои вещи!

Увидав чемодан и корзины, он обрадовался, даже облегченно вздохнул.

Рашид недоуменно смотрел то на Азизбекова, то на жандармского офицера и все еще ничего не понимал. Видя, однако, что двоюродный брат ничуть не испуган, он тоже несколько успокоился.

Жандармский офицер бросился к чемодану и корзинам, только что выгруженным Рашидом. Порывшись в них, офицер не поверил глазам своим и тут же бросился к экипажу. Пошарив в фаэтоне, он вывернул карманы Азизбекова, Рашида и извозчика.

- Где же оружие? - заорал он истошно. - Где оружие, я вас спрашиваю?

Высоко вскинув руку с револьвером, он двинулся на Мешади. Казалось, он хочет ударить его в лицо. Но натолкнувшись на насмешливый взгляд больших, широко раскрытых глаз Азизбекова, офицер опешил и сделал шаг назад. Так мог смотреть человек, абсолютно уверенный в себе и чувствующий свое превосходство.

Время шло, и спокойствие Азизбекова все возрастало. Если шпики не обратили внимания на Ханлара, погнались за фаэтоном, значит, тот теперь благополучно достиг условного места и припрятал оружие, за которым так рьяно охотился жандармский офицер.

- Где оружие? - снова заорал офицер.

- Какое оружие, сударь? - с убийственной насмешкой спросил Азизбеков, Или в тот день вы тоже искали меня оружие? Зря только тратите время, сударь! Вы - в который уже раз! - ошиблись адресом. Позвольте нам следовать своей дорогой, господин офицер. Вам придется ответить за самоуправство! Не задерживайте понапрасну. Мы и так опаздываем...

Глава двадцать первая

Смирнов пошел к Азизбекову договариваться о дне налета.

Он горячо взялся за подготовку, подобрал из рабочих группу участников, вооружил их, дал каждому определенное задание и теперь велел ожидать приказа.

Смирнов торопился. Не желая упускать время, он работал день и ночь. Наконец-то, после томительного прозябания на мелкой мебельной фабрике, он взялся за настоящее дело.

Когда он, бодрый и веселый, вошел к Мешади Азизбекову, то сразу же заметил, что тот чем-то расстроен. Азизбеков сидел за рабочим столом, на котором горела лампа под зеленым абажуром, и рассеянно перебирал бумаги. Густые черные брови Мешади были насуплены, глаза глубо-ко запали, цвет лица принял пепельно-серый оттенок.

Григорий Савельевич спросил:

- Что с вами, Мешади? Чем вы так расстроены?

Азизбеков промолчал, пожал плечами.

"Как знать, может быть он хочет скрыть от меня причину своего горя?" подумал Смирнов и, воздержавшись от дальнейших расспросов, взял со стола книгу и стал ее перелистывать,

В комнату вошла мать Азизбекова и внесла на подносе два стакана крепкого чая и тарелку с печеньем. Тетушка Селимназ, как всегда приветливая и добрая, едва впустив гостя, уже поторопилась подать угощение.

Азизбеков отвернулся, сделав вид, что смотрит в окно. Смирнов понял, что Мешади прячет от матери расстроенное лицо. Значит, горе не семейное. Иначе тетушка Селимназ знала бы о нем. И как только старуха с пустым подносом вышла и тихо притворила за собой дверь, Смирнов повторил вопрос:

- Мешади, уж не случилось ли что-нибудь плохое с товарищами в тюрьме?

Азизбеков повернулся к Смирнову.

- Нет, Григорий Савельевич, в тюрьме ничего не случилось. Там никаких перемен... Но враги не бездействуют... Они мстят нам, где и как только могут...