- Дю Парке, - сказал он, - вам придется подчиниться. Вы должны искупить свою вину, пусть относительно небольшой ценой; на самом деле, я бы посоветовал вам поблагодарить кардинала Ришелье, вручившего нам эту бумагу - Королевский указ об аресте, личное распоряжение о заключении вас в Бастилию.

- В Бастилию! - закричал Пьер.

- Никогда! - заявил дю Парке.

- Дю Парке, - сурово продолжал Фуке, - вам не следует думать, что для нас это было легко - для меня и вашего дяди - убедить кардинала проявить снисходительность. Потребовалась особая дипломатия, смею вас уверить. У Ришелье был только один ответ на нашу просьбу, самый формальный: "Дю Парке должен быть обезглавлен, так как ослушался короля!" После многочасового разговора Белен убедил его согласиться на заключение вас в Бастилию. Это спасет вас, и не только от плахи, но и от позорного приговора, гласящего, что вы не подчинились приказу короля.

Фуке замолчал. Одобряюще улыбаясь, он положил руку на плечо дю Парке, чтобы заставить его посмотреть ему в глаза.

- Я понимаю ваши чувства, дорогой друг, - сказал он, - сама мысль о неволе, глубоко вам неприятна. Но как долго это продолжится, будет зависеть от вас. Может быть не понадобится больше недели.

При этих словах Жак резко обернулся к нему. Лицо его выражало сильное облегчение.

- Недели?

- Да, недели. Но при одном условии.

- Ага! Уже появляются условия.

- Если вы сейчас же согласитесь поехать и нести службу на островах, вас выпустят, как я сказал, уже в конце недели.

Дю Парке недоверчиво хмыкнул.

- Если меня посадят, кто даст гарантии, что Ришелье не передумает и не пошлет меня, в конце концов, на плаху?

- Он дал нам слово. Теперь идите домой. За вами сразу же придут, арестуют и отправят в Бастилию. Там придется подписать бумаги, по которым вы обязуетесь ехать на острова. Об остальном я позабочусь. Я дал честное слово, что вы примете мое предложение служить там.

Жак смиренно пожал плечами.

- Что ж, - с горечью сказал он, - я отправлюсь в ссылку. Чтобы сменить одну тюремную камеру на другую, может чуть более просторную. Все-таки кусочек земли в Kарибском море! А что я там буду делать? Буду агентом какого-нибудь плантатора, грубо говоря, просто прислугой - и, может быть, того, чье происхождение ниже моего! И это, вы считаете, спасет родовую честь Диэлей?

Фуке снова улыбнулся.

- Раз уж вы приняли предложение послужить нам, - сказал он, - вы подчиняетесь только Американской островной компании. И за ваше назначение отвечаю лично я.

- В таком случае, сударь, я знаю, что могу рассчитывать на вашу снисходительность.

- Конечно, можете, дю Парке! Через неделю вы пересечете пролив Бордо, чтобы покинуть Францию и занять свой пост губернатора Мартиники.

Жак вздрогнул.

- Губернатора Мартиники? - повторил он, словно не веря своим ушам.

- Да, сударь. Как вы считаете, это поможет вам спасти родовую честь Диэлей?

Исполненный благодарности, Жак крепко сжал обе руки президента Фуке.

- Спасибо, сударь, - сказал он дрожащим от волнения голосом, - мою благодарность вам невозможно выразить словами, но я клянусь, что у вас не будет причин жалеть о вашем благородном жесте и несказанной доброте. И еще меньше поводов сожалеть об оказанной милости найдется у короля.

Глава девятая

УЖИН У ФУКЕ

Совершенно измученная ласками Сент-Андре, Мария крепко спала. Как только она проснулась, опасения, терзавшие ее весь вечер, вернулись к ней с новой силой. Было уже позднее утро, и сквозь ставни пробивался яркий солнечный свет. Она позвала служанку.

- Какие сегодня новости, Жюли?

Девушка, казалось, была удивлена ее вопросом.

- Никаких, мадам, во всяком случае, я не слышала. Месье Сент-Андре ушел. Думаю, во дворец.

- Хорошо, - сказала Мария, стараясь сохранять спокойствие, - помоги мне одеться, а потом принеси завтрак.

Все утро Мария была как на иголках. Ей не терпелось выйти и попытаться что-нибудь узнать об исходе дуэли между Тюрло и дю Парке, так как она справедливо полагала, что к этому часу новость должна облететь уже весь Париж. Однако опасалась, что такой интерес к дуэлянтам с ее стороны могли бы счесть странным.

Завтракала Мария в одиночестве; аппетита не было, и она едва притронулась к еде. Когда она уже собиралась встать из-за стола, вошел лакей и объявил о возвращении Сент-Андре. Под действием безотчетного порыва, она выбежала старику навстречу, и он с поклоном поцеловал ее руку.

- Извини, что я задержался, - сказал он, - но во дворце сегодня такой переполох. Я встретил там Фуке. Он выглядел бледным, будто провел бессонную ночь. Очевидно, он по уши загружен делами, потому что мы не могли перекинуться даже парой слов. Правда, позже удалось переговорить, и он пригласил нас сегодня на ужин.

Мария вздрогнула.

- На ужин? - переспросила она.

- А почему это тебя удивляет? - в свою очередь спросил Сент-Андре. Через несколько дней ты станешь моей женой. Все знают, что ты живешь у меня, и это вполне закономерно, что с тобой обращаются так, как если бы мы были женаты; во всяком случае, ты этого заслуживаешь.

Она не ответила, и Сент-Андре изучающе посмотрел на нее.

- Ты меня удивляешь, - сказал он наконец, - кажется, тебе не по вкусу приглашение Фуке. А между тем, ты знаешь, насколько важно его расположение ко мне. Я изо всех сил стараюсь получить назначение на острова, а поскольку для меня совершенно ясно, что президент неравнодушен к твоим чарам, я возлагаю большие надежды именно на твое присутствие. Я бы хотел, чтобы ты изо всех сил постаралась угодить ему.

- Но дело в том... - начала Мария.

Сент-Андре попытался поцеловать ее, однако она отстранилась под предлогом того, что только что нанесла пудру.

- Теперь я понял. Твое волнение вполне естественно, - сказал он, - но поверь, когда я просил тебя постараться угодить Фуке, я имел в виду лишь то, что ты должна быть с ним как можно любезнее. Я люблю тебя, Мария. Ты очень мне дорога, и я слишком высоко тебя ценю, чтобы не уважать твоих чувств ко мне.

Когда он это говорил, глаза его так недвусмысленно затуманились сладкими воспоминаниями о проведенной ночи, что ее невольно передернуло. В один миг к ней вернулось отвращение к этому старику; а тревожные мысли о дю Парке только усилили его.

- Ну, пойдем, - воскликнул Сент-Андре с наигранной живостью, улыбнись же, дорогая! Пусть тебя это обрадует. Ведь для тебя это будет дебют в мире, который вскоре станет твоим.

- Но меня это совсем не радует, - слегка раздраженно проговорила она, - потому что я уже настроилась провести вечер иначе. Пусть на этом ужине и будет интересно, но мы тогда не сможем снова пойти в салон мадам Бриго, что обидно. Мне вчера так там понравилось.

- А что тебе мешает предложить Фуке сводить тебя туда, если тебе так уж этого хочется? Он и сам уже почти что пустил там корни, ходит каждый вечер... Ладно, пойду чего-нибудь съем.

Она прошла с ним в столовую и дождалась, пока он усядется, в надежде, что он обмолвится о дуэли, так как ей казалось невероятным, что он, так долго пробыв во дворце, он не узнал об исходе поединка. Наконец, она собралась с силами и спросила сама:

- Кстати, какие там новости о дуэли между месье дю Парке и виконтом де Тюрло?

Он поднял на нее глаза.

- Я не хотел говорить тебе, вчера ты и так приняла это близко к сердцу. Ну уж если ты спросила, могу сказать, что результаты весьма неожиданные... Виконт погиб в честном поединке. Д'Агийяр, который был его секундантом, говорит, что он не успел даже вскрикнуть.

Мария прижала руки к груди. Потребовались нечеловеческие усилия, чтобы скрыть переполнившую ее радость, которая все же не ускользнула от Сент-Андре. Он заметил:

- Ты, кажется, была на стороне молодого дю Парке, а не виконта! Хоть знаешь их обоих одинаково плохо.

- По мне - кто угодно, только не виконт. Несмотря на все, что вы для меня сделали, он всегда презирал меня за низкое происхождение.