* * *

Осенью Лукреция сильно простудилась, а ее муж постоянно нервничал из-за неуверенности перед неизбежным французским вторжением. Не надеясь особо на помощь тестя, Джованни решил на всякий случай сблизиться со своим профранцузским дядей Людовико Моро. Папа Александр VI, напротив, готовился к вооруженному сопротивлению французам и уже встречался с Альфонсом II Неаполитанским, чтобы вместе разработать стратегию общих действий. Александр VI начинает подозревать о соглашениях зятя с противником. Но схватить его за руку нет возможности - дочь, которая могла бы помочь, больна.

Война с французами была изнурительной, но все же Папа одерживает победу. Более того, ему удалось настроить против Франции многие европейские державы, чему немало способствовала невиданная болезнь, которую принесли с собой французы. Еще в марте 1494 года французский король Карл VIII, собрав огромное по меркам того времени войско, двинул его на юг. Под его знаменами маршировали наемники, прибывшие из разоренных феодалами деревень Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Испании, Венгрии и Польши. Всем им выплачивалось регулярное жалованье золотыми "сольдо", от названия которых и произошло слово "солдат". Среди воинов Карла VIII были и матросы, вернувшиеся недавно из Южной Америки на кораблях Христофора Колумба. Карл еще не знал, что успех его едва начавшейся военной кампании уже поставлен под угрозу, вместе с моряками Колумба в Европу приплыла новая страшная болезнь - сифилис.

На коже людей начинают появляться розовые пятна, язвы и лопающиеся пузыри. Волосы на голове редеют словно побитая молью шерстяная одежда. Ухудшается зрение, в мышцах возникают острые колющие боли. Боеспособность солдат резко падает. Сначала медики склонялись к мнению, что они имеют дело с проказой, но вскоре становится очевидно, что это не так. Военный врач венецианского войска Марцеллус Куманус в 1495 году делает беглые записки на полях знаменитой в то время "Хирургии" Петра Аргелаты. Они удивительно точно совпадают с первичными проявлениями сифилиса. Чуть позже его начальник и главный врач венецианцев Алессандро Бенедетта опубликует описания первичных и вторичных признаков заболевания.

Оккупация итальянских территорий войсками Карла VIII вызвала эпидемию сифилиса среди мирного населения. Поэт и историк того времени Пьетро Бембо, который спустя годы станет самым верным возлюбленным Лукреции, писал: "Вскоре в городе, занятом пришельцами, вследствие контагия и влияния светил началась жесточайшая болезнь, получившая название галльской".

Любпытно, что слух о новом опасном заболевании быстро докатился и до Москвы. Великий князь Иван III, посылая в Литву боярского сына Ивана Мамонова, поручил ему "разведать, не приезжал ли кто с болезнью, в которой тело покрывается болячками и которая называется французскою".

Эпидемия сифилиса в Италии стала повальной, и уж кому, как не распутной Лукреции, по расхожему мнению менявшей любовников и любовниц каждую ночь, грозила опасность заразиться. Но ничего похожего не происходит.

* * *

Зимой 1495 года Лукреция с мужем возвращаются во дворец Санта-Мария-ин-Портику. Обстановка в Риме остается по-прежнему тревожной, только теперь угроза исходит изнутри Вечного города.

Весной происходят массовые беспорядки, римский народ уже открыто обвиняет Папу во всех смертных грехах. Это и неудивительно, ведь у Александра VI, давшего обет безбрачия, только что родился сын от любовницы. И тут еще на арену выходит пятнадцатилетняя папская дочь. Мало того что она каждый день устраивает пиры, опустошая казну, так еще и вмешивается в государственные дела. Лукреция вскрывает папские депеши и созывает священную коллегию кардиналов. Туда она непременно является в одежде проститутки, полуприкрытая прозрачным муслином, садится возле отца и с томным видом принимает ласки Папы. Лукреция не скрывает скандальную связь с отцом и братом.

Складывается впечатление, что Святой престол не уважает ни собственную честь, ни честь других. Муж Лукреции Джованни не находит себе места. Он понимает, что Борджиа уже не нуждаются в союзе с Сфорца, а спесь сыновей Папы ранит его до глубины души. Что касается драгоценной женушки, она уже не сторонится его, как прежде, она открыто выказывает ему свое презрение. И он отправляется якобы в паломничество в один из пригородных монастырей, а на самом деле просто бежит из Рима.

Между тем вместе с Лукрецией все чаще видят ее второго брата, красавца Хуана. Он похож на мать Ваноццу Катанеи - у него тоже светлые волосы, такие же зеленые, как у Лукреции, глаза. Но в нем нет жестокости Цезаря и надменности отца. В Риме начинают шепотом говорить, что Лукреции не стоило большого труда затащить и его к себе в постель. Отныне девушка делится на троих, пропорционально власти, деньгам и нахальству.

Что же касается не слухов, а документов того времени, то как раз в этот момент пятнадцатилетняя Лукреция, похоже, начинает активно участвовать в политике папского двора. Она самостоятельно приходит к выводу, что ее брак с представителем семейства Сфорца стал невыгоден для Ватикана, и делится этими соображениями с отцом. Папа удивился, потому что те же мысли все чаще посещают и его. Для обеспечения величия Борджиа нужен новый союз, на этот раз желательно с арагонской династией. Вероятно, это понимает и муж Лукреции, во всяком случае, его скоропостижный отъезд скорее напоминает бегство от неминуемой смерти.

Услышав об отъезде зятя, семья Папы сделала вид, что весьма удивлена им. А сама Лукреция во всеуслышание жалуется, что ее бросили, хотя на самом деле занудливый муж ее порядком утомил. Лукреция вынуждена принять правила игры - она притворяется, что покорилась обычаю, который предписывал удалиться в монастырь замужней женщине, оставленной мужем. И в июне 1497 года она затворилась в монастыре Сан-Систо.

А в Риме сплетничают, что с уходом сестры в монастырь Цезарь буквально озверел и причина тому - его брат Хуан, который не только пресытился своей сестрой Лукрецией, но и сплавил ее с глаз подальше. Но если опять обратиться к дипломатической переписке того времени, то вражда между братьями, свидетелем которой стал весь Рим, кроется отнюдь не в их сердечных пристрастиях к красавице сестренке. Дело было в том, что для старшего сына Цезаря Папа Александр VI избрал духовную карьеру, а младший, оставаясь мирянином, уже был герцогом Гандийским. Светская карьера Хуана складывалась более удачно, Папа уверенно вел его по дороге от герцогства в Испании к неаполитанскому трону. А это уже какой-никакой монарший сан, отсюда, если учесть поддержку Папы, наместника Бога на земле для всех христианских монархов Европы, открывались такие перспективы, что и менее горячая голова, чем у Цезаря Борджиа, могла закружиться. И наконец, настоящим ударом для Цезаря стало назначение Хуана папским легатом на коронацию неаполитанского государя.