- Что с твоей машиной? - спросил он.

- Не знаю, - мрачно ответил Билли. - Это часто случается. Иногда она работает нормально и в морозную погоду. А иногда она не заводится, даже когда тепло.

- Это напоминает мне гремлинов.

- Вы хотите сказать, что все те машины так себя вели?

Фаттерман рассмеялся.

- Наверное, ты еще слишком молод, чтобы знать какое-либо другое значение слова "гремлин", кроме марки американской машины, - сказал он.

- А что это еще?

- Маленькое существо, - сказал Фаттерман. - Они обожают возиться с механизмами. Я много их видел во время Второй Мировой войны. Я был стрелком-радистом на "Летающей Крепости". Ты наверняка об этом не слышал.

Билли покачал головой, хотя и пытался припомнить, не содержал ли когда-либо бесконечный треп Фаттермана такую информацию. Посмотрев теперь на Фаттермана и быстро произведя подсчеты, он был поражен, сообразив, насколько тот стар, что участвовал в конфликте, который завершился почти сорок лет назад. Конечно, он был немолод, но Билли автоматически ассоциировал ветеранов Второй Мировой войны с людьми в инвалидных колясках или в домах для престарелых. По сравнению с ними Фаттерман выглядел молодцом.

Билли сказал то, что было дипломатически верно и, как оказалось, соответствовало действительности:

- Вы, наверное, были подростком.

Фаттерман кивнул.

- Мне было восемнадцать, когда я пошел на войну, и девятнадцать, когда война кончилась. Но я много узнал о жизни за этот год.

- Я думаю.

- Самое главное, что я узнал - это что существуют гремлины. С ними надо быть осторожным.

Билли не смог сдержать улыбку.

- Ты думаешь, что я тебя дурачу, - сказал Фаттерман с каменным лицом. - Но это правда. Как я сказал, они любят играть с техникой. Со всеми этими самолетами. Вторая Мировая война была для них праздником. Слушай, эти гремлины были везде во время войны. То есть на всех наших кораблях и самолетах. Мне кажется, поэтому наша техника лучше, чем иностранная. В войну мы научились ладить с гремлинами и совершенствовать оборудование. Почему-то гремлины не любили японцев и немцев так, как нас.

- Почему? - спросил Билли.

- Я точно не знаю, но думаю, что потому что у нас - у нашей стороны сильнее развито чувство юмора. Ты же знаешь человеческую природу. Как знаешь, подшучивать можно только над теми, кто сам смеется, правда? Через некоторое время перестаешь донимать тех, кто дуется, потому что это не смешно. Поэтому-то гремлины и занялись нами. В половине случаев мы и конце концов смеялись над тем, что они делали.

- А что они делали?

- Чего только не делали. Вот я был стрелком-радистом, так? Они сбивали мне наводку, и я мазал. Или они проверчивали крошечные дырки в стеклянном иллюминаторе, и внутрь попадал холодный воздух. Они даже забирались в ствол и заклинивали курок, коща я собирался стрелять. Или втыкали в этот момент иголку мне в зад.

Билли засмеялся.

- Вы действительно видели их?

- И да и нет, - ответил Фаттерман. - Они были видны, если смотреть на них искоса, но как только ты бросал на них прямой взгляд, они исчезали из виду.

- Похоже, вы выдумали их, мистер Фаттерман, - простодушно сказал Билли.

- Нет. Они там были. Другие люди их видели и были готовы поклясться в этом. Вот Джексон - мой штурман - он видел их снаружи самолета постоянно, они плясали в струе воздуха за крылом. Или они откусывали маленькие кусочки резины с прокладки от мороза, и на несущей плоскости крыла появлялась наледь. Иногда они шумели пилоту в ухо, и он думал, что один из двигателей отказал. Они даже могли подражать нашим голосам. Однажды они подкрались к нашему пилоту и закричали: "Ты летишь вверх ногами, идиот!" Это было действительно сильно, потому что пилот перевернул самолет в долю секунды. Ты бы видел, как чашки с кофе, и карты, и люди разлетелись кто куда.

- Но это могло быть опасно, - сказал Билли. - Вы о них так говорили, что я подумал, гремлины просто баловались.

- Так и было. Они не хотели подвергать нас опасности, но так оборачивались некоторые их шутки.

Снегоочиститель пересек перекресток Карвера и Кларка, оживленное в обычное время место, где сейчас не было почти ничего, кроме нескольких машин, утонувших в глубоком снегу. Посмотрев на часы, Билли увидел, что уже опоздал на десять минут, но тешил себя надеждой приехать, если повезет, раньше, чем банк откроется для клиентов.

- До конца войны мы научились иметь дело с разными их видами, - продолжал Фаттерман. - Хуже всех были страто-гремлины. Они обычно появлялись на высоте больше десяти тысяч футов. Спандулы - это были гремлины средних лет, фифенеллы - женщины. Были еще джерпы и биджиты. Все они были разные. Мы даже пели песню...

Боясь худшего, Билли отвернулся от Фаттермана, отметив со смешанным чувством, что Барни бежал за ними, явно намереваясь следовать и дальше на любое расстояние.

Тут шум машины Фаттермана смешался с его фальшивым пением.

Когда ты от дома за тысячу миль

И нет внизу ничего,

Тогда-то ты гремлинов видишь зеленых,

И гуммигутовых, и золотых,

Обоего пола и среднего рода,

Гремлинов старых и молодых.

Трясут твои крылья сильней непогоды,

Ты курс потерял из-за них.

Страшное сотрясение снегоочистителя заставило Фаттермана замолчать и чуть не вышвырнуло Билли через борт. Второй удар сопровождавшийся снопом рыжих искр, заставил двигатель заглохнуть.

- Черт, - воскликнул Фаттерман. Нагнувшись, чтобы повернуть ключ зажигания, он встал с сиденья, стянул кожух и выхватил из-под сидения гаечнай ключ - все одним быстрым движением. - Не волнуйся, я знаю, в чем дело, - извинился он. - Я приделаю эту чертову штуку очень быстро.

Билли сполз на землю, погладил Барни и сказал мистеру Фаттерману через крышку капота.

- Я пойду напрямик, мимо миссис Дигл. Спасибо, что подвезли меня.

- Я быстро починю это, - повторил Фаттерман. - Это единственное, что плохо в этом снегоочистителе. Обычно такого не происходит, думаю, это все из-за разговоров о гремлинах.

- Да, - засмеялся Билли. - Еще раз спасибо.

Оставив Фаттермана, который уже глубоко засунул голову в капот. Билли пошел по широченному газону миссис Дигл - ковру нетронутого снега, на котором были лишь несколько следов белок. Барни следовал за ним.

Идя по краю владения к проему в железной ограде, Билли отметил, что владение миссис Дигл было единственным домом на главной площади Кингстон Фоллз, где не было рождественских огней. Даже "Юнион Сейвингз энд Траст Бэнк", его место работы, сверкало двойным рядом мигающих праздничных огней, которые как-то не увязывались с нынешней жесткой политикой фирмы по отношению к клиентам.

Гудок машины и скрежет цепей по утрамбованному снегу отвлекли внимание Билли от неприязненных мыслей о начальнике.

- Убирайся с дороги, чертова кошка!

Из опущенного окна машины полиции Кингстон Фоллз высунулось тонкое, похожее на морду ласки, лицо помощника шерифа Брента. На сидении рядом был сам шериф Рейли, сухой темноволосый мужчина с доброжелательным лицом.

- Пошла, тупая крыса, с дороги, - орал Брент.

Несколько пешеходов, оказавшихся поблизости, остановились посмотреть: Билли, шедший к себе в контору, доктор Молинаро и отец Бартлетт, седой пожилой священник. Перед передним колесом полицейской машины сжалась большая серая кошка, не желая двигаться - то ли от страха, то ли из упрямства. В то время как Брент продолжал орать на нее, из радиоприемника в машине лился поток приятной болтовни, резко контрастирующей с его яростью. "Доброе утро всем тем, кто поздно встает, - ворковал невидимый голос. - Вы слушаете Рики Риальто и список закрывающихся школ. Но вначале давайте послушаем классику Моутаунского рождества, а "Джексон Файв" принесет вам жареных каштанов прямо с огня..."

Длинный гудок сирены перекрыл радостного диктора. Одновременно Билли быстро бросился на улицу и схватил кошку.