— Что-что? — переспросил Макарон. — Человеческие?

— Да, человеческие! — сказал следователь. — Случай ваш сильно смахивает на акт массового ритуального жертвоприношения. Как будто вы принесли в жертву какому-то там своему божеству ни в чем не повинного человека или еще хуже — серию ни в чем не повинных людей…

— А что показало вскрытие? От чего умер Бурят? — спросил Макарон. — Мне это очень нужно знать самому.

— Не сомневайтесь, он умер не от вскрытия, — сказал следователь.

— Ну и шуточки у вас.

— Да уж какие тут шутки, — прикинулся неуставшим следователь. — Причина смерти не установлена. Пока не установлена. Но вы знаете, сколько охотников найдется, чтобы внести коррективы в окончательный документ.

— Я понимаю, — сказал Макарон.

— У вас врагов чуть ли не каждый второй.

— Я знаю.

— Так что, давайте думайте, — посоветовал ему следователь. — Вернемся к вопросу через неделю. Но думать надо быстро, на носу выборы, и вашей неприкосновенности скоро может выйти срок, а тогда… тогда заниматься этим делом буду уже не я, а кто-нибудь из той команды. Изменят меру пресечения. Сами знаете, как это делается, меня попросту отстранят от ведения следствия.

Что можно предъявить губернатору, у которого полгода прогулов? Пропавший без вести, но отыскавшийся руководитель региона. Как быть с досрочными выборами, если они уже назначены. Они ввергнут регион в лишние траты. Назначены выборы на основании, которое перестало существовать. Но на момент их назначения оно имело место быть. Юристы ломали головы. Естественно, жизнь не стоит на месте — надо же кому-то управлять вверенным пространством, поэтому выборы отменять нельзя. Но с другой стороны, зачем выборы, если пропавший губернатор нашелся? Найтись-то он нашелся, но на нем висит убийство. В качестве доводов против убийства — недоказанность и сенаторский иммунитет. Очень много вопросов.

На утряску позиций было брошено все Министерство юстиции. Суды заседали по всей вертикали — и местные и конституционные — без конца. Прецедента, подобного макароновскому, в судебной и властной практике не случалось.

Страна сразу раскололась на две части — одна была за то, чтобы губернатора Макарова восстановить во всех правах без ограничения, другая за то, чтобы посадить за убийство Бурята. Разводки длились достаточно долго, но ни к чему не приводили — кутерьму должны были смять подступавшие, как ком к горлу, внеочередные выборы.

Вскоре приехал вызванный Владимиром Сергеевичем Артамонов. Он нашел Макарона в нетопленой бане среди вороха бересты.

— Ах, вот ты где прячешься! Я с ног сбился тебя искать! — кинулся Артамонов обнимать друга. — В газетах про тебя такое пишут! То ты умер, то не умер, то нашелся, то не пропадал вовсе… С какими-то сектантами спутался…

— Только не так бойко, — пропридержал его Макарон. — Давай я буду отвечать на вопросы в порядке их постановки.

— Давай, — согласился Артамонов, поскольку ему некуда было деваться. Просто мне не терпится все узнать. Так признавайся, где же ты был все это время?

— На даче, — сказал Аксакал.

— Ценю находчивость, — поощрил его Артамонов. — В области дел невпроворот, а ты на дачу.

— На даче показаний, — сказал Макарон с растяжечкой, как это он умел хорошо проделывать. — Только что вернулся. — И затем поведал о казусе с омоложением клеток. Поведал и то, как Прорехов впал в угар и под воздействием бензольных дум продал на пару с Шарлоттой Марковной контрольный пакет бизнеса. — А все потому, что бизнес имел структуру общества с ограниченной ответственностью, — сказал Макарон. — Было бы у нас акционерное общество — ничего бы подобного не произошло. Я предупреждал, давайте перерегистрируем. А ты все: нет-нет, зачем?!

— Но мою долю, я надеюсь, он не продал? — спросил Артамонов.

— Нет, твою он оставил в твоем распоряжении, — сказал Макарон, — но она обесценена. Теперь ей грош цена!

— И что, нельзя спокойно разобраться?

— Голосов не хватает для спокойного разбирательства. Надо подавать в суд. Наш бизнес под людьми Платьева.

— Как?

— Вот так! Ты теперь не кто иной, как партнер Мошнака и Фомината. У тебя блокирующий пакет! Неплохо придумано, сынок! Вот если бы ты вовремя отозвал свою доверенность… Теперь ты со своими процентами как лох. Пистолет Стечкина — стечение обстоятельств.

— А как там у нас по Уставу? — спросил Артамонов

— Ты же знаешь, Устав сочинял Нидворай.

— То есть, никак?

— Да, изнутри общества вопрос без суда уже не решается. Поздно.

— И какие проблемы в этой связи? Давай признавать сделку недействительной.

— Прорехов поступил с нами, как Борис Николавевич с СССР, — сравнил Макарон. — Ради главного кресла тот подписал Беловежское соглашения. Прорехов понял, что за пьянки мы его в конце концов снимем, и сделал так, чтобы стать неснимаемой пеной. В ущерб совместному бизнесу, в ущерб развитию.

— А ты рассчитывал, что он как невеста будет тебя до смерти ждать? поиронизировал Артамонов. — Как его найти?

— Его не надо искать по Интернету, — сказал Макарон. — Он, как всегда, в кафе. Займись этим вопросом, будь другом.

— Понятное дело, займусь, — отсрочил главное Артамонов. — Но скажи честно, где ты полгода пропадал?

— Да какие полгода? — устало повторил рассказ Макарон. — Мы взяли с Бурятом отпуск и думали, что за месяц управимся. А оно, видишь, куда вынесло. На целые шесть. Кто ж знал, что так получится… Но давай об этом потом.

— Когда потом? — требовал Артамонов. — Прямо сейчас и валяй.

— Сейчас не могу, — попытался отпроситься аксакал, — устал следователю все объяснять.

— Давай сделаем так, — предложил Артамонов, — махнем на День грусти к моим друзьям, пообщаемся, посоветуемся, как быть, а потом вернемся, и ты увидишь, как все неожиданно рассосется. Идет? Бери с собой Дастина. Вас там ждет сюрприз.

— Какой? — полюбопытствовал Макарон.

— Пока не могу сказать, — сощурил глаза Артамонов, — а то тебе еще придет в голову не ехать.

— Говори сразу, иначе никуда не поеду! — пригрозил Макарон.

— Не могу, слово дал.

— Кому?

— Сюрпризу.

— У меня подписка о невыезде, я подследственный, — сообщил Макарон. Мне нельзя выезжать из города.

— А твой сенаторский иммунитет?

— Дума отменила его.

— Вот с-суки! — с затяжкой произнес Артамонов. Его возмущению не было предела. — А в связи с чем это вдруг так круто?

— В связи с моей смертью. Вернее, со смертью Бурята. Но это долго объяснять. По получении копии Свидетельства о моей смерти Дума автоматически сняла с меня иммунитет, как с покойника. Не может же и впрямь покойник обладать иммунитетом. Когда я числился пропавшим без вести, я находился под иммунитетом, а когда Шарлотта Марковна, дай ей бог здоровья, опознала мой труп, через неделю иммунитет и отменили. Я даже знаю, почему так быстро.

— Почему?

— Им нужны досрочные выборы.

— А восстановить иммунитет они не могут так же быстро? — спросил Артамонов. — Ведь ты объявился, живой и невредимый? И зачем выборы? Разве ты не губернатор, если отсутствовал полгода? Тебя же никто не снимал с должности, и срок законный не истек. Разве тебя могут отстранить?

— Могут, — сказал Макарон. — Есть Свидетельство о смерти. Значит, формально я отсутствую. Чтобы меня вернуть на землю, надо отменить Свидетельство о смерти. И все бы хорошо, но есть одно но — еще не завершила работа специальная комиссия, которая должна определить мой статус и заключить — я это или не я. Вдруг я — подсадка, вдруг меня замочили, а шкуру выделали, нацепили на другого и — в губернаторское кресло! Ведь сейчас мастера пластических операций такое выделывают! Как только комиссия по мне закончит работу, я вновь обрету свои полномочия.

— Но к тому моменту уже состоятся выборы, — догадался Артамонов.

— Правильно мыслишь, брат, — оценил догадливость друга Макарон. — Плюс я подозреваюсь в убийстве Бурята.

— Какого Бурята? — спросил Макаров. — С которым ты в последнее время таскался?