- Здесь произошли события, заставившие меня выступить с этим заявлением, ответила госпожа Лавинска приятным грудным голосом. - Я имею в виду митинг Социалистической партии, заявленный как акция протеста против ухудшающегося уровня жизни.
- То есть то мероприятие, где национал-большевики учинили, мягко говоря, некоторые беспорядки? - уточнил корреспондент.
- Да, - кивнула Лавинска. - Знаете, я всегда была за социальную справедливость и дружбу между народами и не хочу иметь ничего общего с хулиганами, ненавидящими мой народ и использующими нацистскую символику. После митинга я потребовала от руководства Социалистической партии отмежеваться от национал-большевиков, однако это до сих пор не сделано. И так как мне стало ясно, что многие мои коллеги по партии негласно сочувствуют идеям, совершенно для меня неприемлемым, то я приняла решение, да, очень трудное для меня, но окончательное, о выходе из Соцпартии.
Лавинску и корреспондента сменили кадры митинга в том же парке - два десятка молодых людей в кожаных куртках с красными повязками на рукавах, где в белом круге чернели серп и молот. Они держали плакаты "Долой ваш собачий язык!", "Вся власть НБП!" и прочие в том же духе и выкрикивали соответствующие лозунги. Камера выхватила крупным планом одного из лимоновцев - Василия поразили его пустые глаза и явно нескоординированные движения, хотя на пьяного он похож не был.
- Вася, а почему парк называется Вермутским? - спросила Надя, когда сюжет завершился.
- Особенности национальной топонимики, - озорно усмехнулся детектив. Раньше парк носил имя Калинина, но все его называли Вермутским, поскольку там каждодневно собирались пьяницы и пили "Вермут". В советские времена под этим названием продавалась дурно пахнущая бормотуха, и мы даже не представляли, что на самом деле вермут - это особая настойка на травах. В общем, после советской власти название Калининский по вполне понятным причинам решили отменить, а чтобы не придумывать чего-то заумного, то так и назвали - Вермутский.
- А, ну ясно, - кивнула Надя, то ли поверив, то ли не поверив дубовскому объяснению. - Погодите, совсем забыла! Кто-то из депутатов, уж не помню из какой фракции, говорил мне, что накануне этого нашумевшего интервью Лавинска встречалась с Манфредом Петровичем Нахтигалем, причем прямо у него дома.
- Вот оно как, - хмыкнул Василий. - Лимоновцы, Петрович, Лавинска, митинг, интервью, авария... Нет, неспроста все это. - И детектив решительно набрал домашний номер инспектора Берга.
***
Вечерние новости смотрел в своей скромной квартирке и Манфред Петрович Нахтигаль. Разумеется, он не мог знать о разговоре частного детектива Дубова и журналистки Чаликовой на другом конце города, но душу мятежного экс-путчиста грызли смутные опасения.
"Только бы никто не пронюхал, что она была у меня перед этим идиотским интервью, - думал он, тупо глядя на брошку Лавинской. - Я-то знаю, что я не при чем, но на фига мне лишняя шумиха? Сейчас ведь чуть что - все шишки на меня. Или и вправду куда-нибудь смыться, да хоть бы за товаром, черт бы его подрал, пока шухер не пройдет? Мне в этом деле засвечиваться ни к чему".
Взор Петровича упал на ворох неоплаченных коммунальных счетов, и его настроение испортилось вконец.
- Мошенники, - переключился неугомонный пенсионер на своих более преуспевших единомышленников, - пока я им нужен был, то так и подкатывали на своих сраных "мерседесах" - мол, ты у нас, Петрович, славный герой, узник совести, поагитируй за нас. А теперь, как в этот долбанный парламент пролезли, будто вши, так и знать больше не хотят. Гнушаются, видите ли! Хоть бы пачку чая кто прислал. Небось как следующие выборы подойдут, так опять припрутся. А вот жопу им!..
Петрович бросил раздраженный взор в телевизор - там шел обзор зарубежных новостей: Лужков торжественно сдергивал простыню с очередного изваяния Церетели. Но даже и эти невинные кадры не улучшили Петровичу настроения:
- Лужков тоже скотина, уж так меня расхваливал, а хоть бы копейкой ссудил. Вы, говорит, дорогой Манфред Петрович, главный борец с национализмом, пламенный защитник русскоязычного населения во всем ближнем, дальнем и внутреннем зарубежье. Свинья в кепке! А сам чего вытворяет с этими, как их, "лицами кавказской национальности". А по-моему, так на свете существуют лица только двух национальностей: недорезанных буржуев и трудящихся!
Тем временем с экрана уже вещал телеобозреватель, который обычно в завершение выпуска подводил итоги дня:
- Можно сказать, что с уходом Лавинской левый фланг нашего политического спектра лишился последнего истинного социалиста - ясно, что назвать банкиров и домовладельцев из фракции "За ОС" левыми можно лишь с очень большой натяжкой.
- Что верно, то верно, - немного успокоившись, согласился Петрович. Хоть покойница и впадала порой в ересь опортунизма и ревизионизма, но за интересы трудящихся стояла твердо.
- Я сейчас не говорю о товарище Нахтигале, - продолжал обозреватель, - в настоящее время его скорее можно сравнить с использованным презервативом...
- Что-о?!! - взревел Петрович и швырнул в телевизор стоптанным шлепанцем. - Ах ты подонок! Выродок!! Ублюдок!!!
Однако телевизор продолжал издевательски извергать из себя слова неприятные для Манфреда Петровича, но увы - совершенно справедливые.
***
Утром Василий Дубов на своем верном "Москвиче" отправился к дому, в котором жила покойная Луиза Лавинска. Адресом его снабдил, для виду немного поворчав, инспектор полиции Берг. Разумеется, частный детектив не ждал от этой поездки чего-то нового и даже был готов к тому, что она окажется совершенно бесполезной.
Оставив "Москвич" на небольшой площадке перед трехэтажным домом довоенной постройки, Василий оглянулся. Перед входом на лавочке мирно вязала чулочек пожилая женщина - Василий без труда распознал в ней одну из тех старожилок, которые всегда все про всех знают. Теперь детективу предстояло войти к ней в доверие и расспросить о Лавинской.
Однако старушка сама окликнула Дубова:
- Молодой человек, что вы ищете?