— А что же теперь-то не так?

— Ну, я не телепат, но я ее давно знаю, поэтому ход ее мыслей мне более или менее ясен. — Мишка Тум-Тум знаком подманил Мартина поближе к себе, прикрыл ротик пушистой лапкой и зашептал художнику на ухо: — Я вот что думаю: она боится, что ты подумаешь, что она переспала с тобой только ради того, чтобы заполучить твою поддержку.

— Вот и нет! — послышался из-под подушек приглушенный голос Пиц.

— Это хорошо, потому что для того, чтобы заполучить мою поддержку, этого маловато, — заметил Мартин. Он выпил половину капучино одним глотком и снял с головы Пиц подушку. — Вынужден признаться, девочка моя, ты меня раскусила. Я и вправду торгаш. В наше время иначе не выживешь. Я люблю регулярно кушать и всякое такое. На одном кофейке не продержишься даже в Сиэтле. Будущее корпорации «Э. Богги» — это и мое будущее, мое экономическое будущее. Новый руководитель компании может либо создать это будущее для меня, либо может его уничтожить. Но я не собираюсь отдавать мой голос за того или иного кандидата на этот пост только потому, что этот кандидат хорош в постели.

— Мы не только о твоем будущем тут разговариваем, ты, самовлюбленный... Что ты сказал?!

Пиц не закончила предыдущую фразу. Подушка упала на пол.

— Он сказал, что ты хороша в постели, — подсказал Мишка Тум-Тум театральным шепотом, который можно было расслышать в любом уголке однокомнатной квартирки Мартина. Пиц схватила медвежонка за заднюю лапку и в сердцах перебросила через комнату. Медвежонок стукнулся о стену в том месте, где висел плакат, оповещавший о прошлогоднем международном кинофестивале в Сиэтле.

— Эй! Ты зачем? — удивился Мартин. Он встал, подобрал Тум-Тума и прижал его к груди. — Что он тебе сделал?

— Просто я слишком часто говорю ей правду про нее, — ответил медвежонок мелодраматично слабеньким голоском. Затем он несколько раз подряд туберкулезно кашлянул (для пущего эффекта) и добавил: — А правда для мисс Пиц Богги — это самое страшное оскорбление.

Пиц одарила парочку убийственным взором.

— Вы оба — мерзкие грубияны! — выкрикнула она и горько разрыдалась.

Заколдованный медвежонок и скульптор-инуит переглянулись, и их взгляды были полны понимания, способного разрушить все расовые и видовые границы, а также границы времени и даже, пожалуй, пространства. В этом взгляде была краеугольная истина универсального мужского языка, и если бы можно было перевести сказанное глазами в грубые, примитивные, приблизительные слова, то получилось бы примерно вот что: «Я не знаю, что с ней». — «А ты знаешь?» — «Я — нет, но лучше у нее не спрашивать. Спросишь — будет еще хуже. Она только начнет твердить, что если бы мы вправду были к ней неравнодушны, то не стали бы ничего спрашивать, что мы бы и так все поняли». — «Ну ладно, если так, то тогда просто подождем. В смысле... не может же она плакать вечно, правда?»

И верно: через пять минут Пиц действительно перестала плакать, чем доказала, что некоторые истины воистину вечны.

Мартин подал ей носовой платок.

Пиц вытерла слезы, высморкалась, вернула Мартину платок и смущенно спросила:

— Я вправду хороша в постели, или ты это просто так сказал?

— Верь мне, — улыбнулся Мартин. — Тем более — для первого раза.

— Я много читала.

— Было бы неплохо, если бы ты сказала другим моим подружкам, в какой библиотеке ты эти книжки брала, — пошутил Мартин, а когда Пиц устремила на него взгляд, полный боли, он поднял руки вверх и воскликнул: — Ну ладно, ладно! Только не говори мне, будто думаешь, что...

Пиц отвернулась.

— Вот именно так бесчувственно и жестоко повел бы себя мой младший брат.

— Со мной — нет, — возразил Мартин.

— Если бы ему понадобилась твоя поддержка, повел бы.

Скульптор схватил ее за плечи и заставил смотреть ему в глаза.

— Пиц, ты — умная женщина и знаешь: что бы там ни болтали, но на самом деле мозгами скорее добудешь то, что тебе нужно, чем красотой, — в конечном счете. Поэтому перестань глупить, ладно? Я лег с тобой в постель не потому, что мне нужен блат в «Э. Богги, Инк.», а ты сделала это не ради того, чтобы завербовать меня в качестве корпоративного союзника. На самом деле мне нужен кто-то, кто помог бы мне сделать имя, чтобы мои работы попали в престижные галереи на востоке. И я не стану поддерживать ни тебя, ни твоего братца до тех пор, пока не дождусь с вашей стороны предложений с планами и доказательствами того, что я смогу получить то, чего хочу. Ясно?

— Более чем. — Пиц удивилась тому, что улыбается. Ощущение у нее было такое, словно с ее плеч упала ноша весом с весь мир. В голове у нее звенели радостные мысли, хотя она и не могла пока понять, какая из этих мыслей вызывает у нее больший восторг: «Он сказал, что я хороша в постели!» или «Он сказал, что я совсем не похожа на моего братца!»

Пиц протянула Мартину руку и крепко сжала его пальцы.

— Я в самое ближайшее время пришлю вам предложение, мистер Агпарак. Уверена, вы найдете мои планы будущего размещения ваших произведений вполне отвечающими вашим запросам. Благодарю вас за сотрудничество с «Э. Богги, Инк.». Надеемся на то, что это сотрудничество продолжится в будущем.

— А как насчет того, чтобы продолжить его прямо сейчас?

В такси по дороге в аэропорт Мишка Тум-Тум высунул голову из сумочки Пиц и заметил:

— Что ж, эта наша маленькая экспедиция сумела придать совершенно иное звучание фразе «еще один удоволетворенный клиент».

Пиц обмотала мордашку медвежонка запасными трусиками и засунула его в сумочку головой вниз, после чего поудобнее устроилась на сиденье и погрузилась в раздумья.

Она не вполне была уверена в том, как ей следует отнестись к тому, что Мартин отказался пообещать ей открытую поддержку в получении руководящего поста. Но при этом она не была огорчена. Нет, она была искренне изумлена тем, как она это восприняла.

«Он помешан на финансовой стороне дела, — думала она, — но надо же посмотреть, как он добывает деньги! Может быть, когда-то он владел магией. Теперь, правда, все это на самом низком уровне. Да, он торгаш, но очень хороший торгаш, а еще он очень, очень хороший...»

Она улыбнулась, вспоминая. А потом она подумала о том, что сказала бы Вильма, — и улыбнулась еще шире. Великая Мать поощряла плодовитость, но в ее культе были кое-какие моменты, заниматься которыми могла только девственница. Не так давно Пиц была в нью-йоркском филиале Девственницей номер один. Теперь Вильме придется публиковать объявление и разыскивать новую кандидатуру. Вильма терпеть не могла работу под подбору кадров.

«Она не будет знать, чего ей захочется сильнее: то ли поздравить меня, то ли убить. Вот забавно будет поглядеть!»

Забавно... Пиц с изумлением поймала себя на том, что это слово наполнилось для нее новым значением. Это была удивительная метаморфоза, почти на уровне...

«А пожалуй, — подумала Пиц, — кое-какой магией Мартин Агпарак все-таки владеет...»