- Нет.

- Что так? Ах, мои стариканы! - Борис снова щелкнул прутиком по сапогу. - Скажи - что с ними делать? Мамаша даже двух строчек не прислала. А сразу деньги, как беспомощному мальчику! Чудаки, если им все рассказать о войне, ахали бы целый вечер! - Он усмехнулся. - Вообще ничего стариканы! Ну вот подумай: для чего мне деньги, когда у меня полная планшетка фронтовых? И наверно, оторвали от себя!

Он, видимо, находился еще под впечатлением того, что только что с песней лихо и браво привел в лагерь дивизион, и сейчас точно смотрел на себя со стороны, немного любуясь собой, этой игрой прутиком, которая назойливо мешала Алексею, раздражала его.

- Знаешь, Алешка, теперь мы сделаем вот как: настрочим письмо моим, дадим твой адрес, пусть сходят и все подробно узнают о твоих. Только не медлить. Мамашу я свою знаю, она разовьет бешеную деятельность, все узнает...

- Не надо, - сказал Алексей, - никаких писем не надо. Мать погибла в блокаду. Я получил письмо от сестры.

Борис остановился, проговорил, разделяя слова:

- Не может быть!

- Слушай, Боря, тебя вызывал командир дивизиона. Зайди к нему.

- Ох и надоели мне эти вызовы, если бы ты знал! В чем дело? Не знаешь?

- Знаю, что глупость, - ответил Алексей. - Тебя снимают с дивизиона, меня назначают. А я только мечтал об этом.

- Ах во-он что?! - Борис, бледнея, покривился, потом со всей силы щелкнул прутиком по голенищу и, больше не сказав ни слова, зашагал прочь.

Когда через несколько минут он вышел из штабной палатки с холодным, застылым лицом и когда, уже пересилив себя, с превеселой бесшабашностью протянул руку Алексею, тот вскипел.

- Ты что - хочешь поздравить, что ли? Может, думаешь, что я мечтал об этом назначении, ночи по спал?

- Вот именно, хочу поздравить с повышением, Алеша! Спасибо, ты избавил меня от этой должности. Спасибо. Что ж, с удовольствием сдам тебе старшинство. Рад?

- Места от радости не нахожу!

Вечером второго дня помкомвзвода Грачевский сказал Борису:

- Вы заступаете в наряд дневальным.

Взвод готовился к разводу караулов, все чистили карабины около пирамиды, в палатке были только Гребнин, Брянцев и Витя Зимин. Оба заступали часовыми: Гребнин, назначенный на самый дальний пост, был недоволен этим и, сидя на топчане, огорченно читал устав, Зимин сворачивал на полу скатку.

Борис, насвистывая, рылся в своем чемодане, который он принес из каптерки, достал оттуда папиросы - две роскошные коробки "Казбека"; услышав приказ Грачевского, он выпрямился, ногтем распечатал коробку и, продолжая насвистывать, помял в пальцах папиросу - у него был такой вид, будто он не замечал никого.

- Брянцев, вы слышали? - повторил Грачевский, и некрасивое лицо его напряглось.

- Ах это ты?.. Что, голубчик, начинаешь мстить мне? Или - как позволите понимать? - со спокойной ядовитостью спросил Борис. - Ох как ты быстро!.. Что, власть почувствовал?

Грачевский замялся:

- Я не мщу... Я не собираюсь мстить. Взвод идет в караул. Луца я не могу назначить второй раз дневальным. Ты ведь свободен. Целый год не ходил в наряд.

- А ты уж забыл, что старшина не ходит в наряд? Или постарался забыть? Я еще, голубчик, не разжалован, кажется.

- Но теперь ты... курсант, как и все.

- Теперь он будет курить махорку, а не "Казбек", - невозмутимо вставил Гребнин, перелистывая страничку устава. - И прутиком не будет хлопать, как Градусов. "Часовой есть лицо неприкосновенное", - прочитал он углубленно фразу из устава и добавил: - Борис тоже считает себя лицом неприкосновенным.

- Что ж, тогда ты кури "Казбек"! Пожалуйста! - Борис швырнул коробку на стол и с выражением самоуверенной неприступности обернулся к Грачевскому. - Запомни: сегодня я в наряд не пойду. Понял? Завтра пойду, послезавтра, но не сегодня... Тебе все ясно? Или требуется перевести с русского на русский?

- Безобразие какое-то, - вздохнул Зимин и, подняв голову от скатки, захлопал своими длинными ресницами.

Не находя убедительных слов, Грачевский потерянно затоптался в палатке. Гребнин же взял со стола коробку папирос, с безразличием отбросил ее в сторону, сказал:

- Спасибо, милый Боречка. Тебя оскорбляет быть дневальным? Тебе не хочется подметать пол? Я видел таких пижонов на Крещатике. Ходили по вечерам с аристократическими галстучками. Мне хотелось таким побить морды. Но я воздерживался. Не потому, что морды у них стеклянные, нет. Не хотелось марать рук.

- Что ты сказал? - Борис рывком схватил его за ремень, притянул к себе. - Что? Повтори!

В это время в палатку вошел Алексей, бегло взглянул на обоих, устало спросил:

- Что стряслось?

- Выясняем добрососедские взаимоотношения, - ответил Гребнин, заправляя гимнастерку. - Все в порядке.

- Здорово выясняете. А в чем дело?

- Благодари его, что все так обошлось, Сашенька! - насмешливо выговорил Борис, кивнув на Алексея. - В другой раз мериться силой со мной можешь на ринге, это будет разумнее для тебя и для меня!

- Не понимаю, при чем тут ринг? - спросил Алексей.

Когда Грачевский начал объяснять, в чем дело, и, хорошо зная об их дружбе, стал неуверенно, робея даже, подбирать мягкие, полуоправдывающие и себя и Бориса слова, Алексей, слушая этот лепет, вдруг не сдержался:

- Да что вы мнетесь, Грачевский? Что ж тут неясного, Борис? Что за нежности, черт возьми! Идет весь взвод - а почему ты не должен идти? - И, ругая себя в душе за эту горячность, он тише добавил: - А что касается ринга, то, прости, твоя угроза - глупость.

Он сказал это, чувствуя, что он, конечно, прав и, конечно, не прав Борис, но сейчас же подумал, что ему сейчас, в своем новом положении старшины, легче быть правым, и внезапно ощутил жгучий, тоскливый стыд за свои слова, за свою несдержанность. "Что это со мной? Почему я так раздражен? Этого не должно быть между нами!.."

- Я очень хорошо тебя понимаю! Очень хорошо! - с язвительным и каким-то горьким удовлетворением произнес Борис, ударил коробкой "Казбека" о стол так, что рассыпались папиросы, и вышел.

14

Дневник Зимина

13-е

Мы в лагерях! Стоим в лесу на берегу по-походному. Комары носятся тучами, спасенья нет. Они очень злые. "До наглости!" - говорит Полукаров. Но нашли выход. ШБС. Все чихают от дыма. Я стараюсь крепиться, но ничего не выходит. Кто-то уже сочинил стихи: