Путь к осуществлению своих планов Завалишин видел в провозглашении независимости Калифорнии от Мексики, о чем он беседовал с рядом местных деятелей, включая губернатора Л. А. Аргуелло 44. Наибольшее понимание он встретил, однако, у настоятеля миссии Св. Франциска Иосифа (Хосе) Альтимира (Jose Altimira), который благосклонно выслушивал рассказы об . учреждении "Ордена восстановления". Впрочем, это объяснялось не мнимой привязанностью Альтимира к России, а внутренней борьбой различных группировок в самой Калифорнии. Возвратившись в ноябре 1824 г. в С.-Петербург, Завалишин представил царскому правительству обстоятельную записку с предложениями расширить русские владения в Калифорнии. Рассмотрение этих предложений было поручено специальному комитету, куда вошли управляющий Министерством иностранных дел К. В. Нессельроде, а также адмирал Н. С. Мордвинов 45. Хотя сам Завалишин не был приглашен участвовать в обсуждении вопроса о селении Росс, он сумел заинтересовать своими просьбами как директоров РАК, так и Мордвинова. Свое действительное значение русская колония в Калифорнии, как полагал Завалишин, могла получить только в случае значительного расширения ее территории - к северу до границы с США по 42° с. ш., к югу до залива Сан-Франциско и к востоку до реки Сакраменто. Именно такую границу и обозначил собственной рукой Мордвинов на представленной Завалишиным карте. Независимый в своих суждениях государственный деятель в полной мере оценил важность закрепления России в Калифорнии и с самого начала выступил в поддержку предложений Завалишина.

Большое внимание в планах Завалишина отводилось развитию в Калифорнии интенсивного земледелия, для чего предполагалось переселить в колонию Росс крестьянские семейства, предварительно выкупив их "из крепостного состояния, преимущественно в малоземельных местах и у бедных помещиков". По его предложению, принятому директорами правления, "поселенцам предполагалось предоставить полную свободу от повинностей и обязательных занятий в убеждении, что они и без того будут заниматься преимущественно земледелием". При этом имелось в виду, что поселенцам будут {205} предоставлены необходимые орудия производства и земельные участки 46.

Идеи Д. И. Завалишина получили известное (хотя и не полное) отражение в записке главного правления "об исходатайствовании высочайшего дозволения на заселение оседлых хлебопашцев в селении Росс" и "о распределении границ округа, имеющего принадлежать к сему селению", от "февраля - дня 1825 года". Главное правление считало необходимым просить министра финансов "исходатайствовать у Александра I дозволение основать заселение оседлых хлебопашцев в своих колониях, и на сей конец даровать компании право пригласить на выгодных условиях несколько хлебопашцев с их семействами или приобресть таковых куплей от помещиков, с тем что сии крепостные со дня их вступления во владение компании получат свободу и будут числиться государственными крестьянами". Не решаясь, по-видимому, на радикальное расширение границ своей колонии в Калифорнии, главное правление полагало, что "для спокойного обладения на пребудущее время оным местом" необходимо "с согласия испано-американского правительства назначить границы округа, имеющего принадлежать к сему селению. Границу сию со стороны Калифорнии можно определить речкою Ливантулой, впадающей в залив Большая Бодега. Назначение же границ внутри земли с восточной и северной сторон должно представить местным начальствам обеих держав"47.

Вряд ли можно было ожидать, что царское правительство положительно отнесется к подобным предложениям, какими бы частными и малозначительными они ни представлялись на первый взгляд. Хотя в предложениях компании речь шла всего о "нескольких хлебопашцах с их семействами", легко увидеть, что сам принцип заселения новой колонии освобожденными от крепостной зависимости крестьянами противоречил общей системе политики царского правительства в крестьянском вопросе.

Для правительства А. А. Аракчеева и К. В. Нессельроде она была явно неприемлема. Проекты Д. И. Завалишина о расширении русских владений в Калифорнии противоречили и сложившейся консервативной системе политики России в Северной Америке и на Тихом океане. Неудивительно поэтому, что Нессельроде категорически отверг все подобные предложения. Настойчивый {206} Завалишин обратился летом 1825 г. с личным письмом непосредственно к Александру I, но царь так и не пожелал его принять 48. Восстание 14 (26) декабря 1825 г. на Сенатской площади полностью перечеркнуло проекты расширения колонии Росс. Все записки и документы Завалишина, относящиеся к исполнению "некоторой части" его планов относительно Калифорнии, перепуганные директора немедленно уничтожили. И. В. Прокофьев, по отзыву Завалишина, "со страху после 14 декабря сжег все бумаги, где даже только упоминалось мое имя, а не только те, которые шли лично от меня"49. Уже находясь в тюрьме, Завалишин в письме к Николаю I 24 января (5 февраля) 1826 г. объяснял значение своих калифорнийских планов: "Калифорния, поддавшаяся России и заселенная русскими, оставалась бы навсегда в ее власти. Приобретение ее гаваней и дешевизна содержания позволили иметь там наблюдательный флот, который доставил бы России владычество над Тихим океаном и китайскую торговлю, упрочили бы владения другими колониями, ограничили бы влияние Соединенных Штатов и Англии"50.

Реальная действительность оказалась совсем не похожей на заманчивую картину, о которой не переставал мечтать молодой военный моряк. Колония Росс представляла собой небольшую деревянную крепость "с 17-ю орудиями малого калибра". В ней находились "дом для начальника, контора, казармы, двухэтажный магазин и некоторые другие здания". Служащих компании, кроме алеут, считалось до 50 человек, из которых "едва 12 человек" занимались собственно сельским хозяйством, засевая "около 200 пудов пшеницы и до 40 пудов ячменю". Кроме того, в Россе считалось "лошадей 46, быков и коров 2139, свиней 81 и овец 842". С 1826 по 1833 г. из колонии было вывезено всего около 6 тыс. пудов пшеницы, или примерно по 850 пудов в год. После того как К. Т. Хлебников получил разрешение калифорнийских властей на ловлю морских бобров, в течение ряда лет алеуты занимались промыслом на островах Ферлонс. Постепенно, однако, этот промысел давал все меньшие доходы, а впоследствии и совсем прекратился. Если в 1824-1825 гг. было добыто 975 морских бобров, то в 1832-1833 гг. - всего 188. Промысел морских котов сократился с 1050 штук в 1825 г. до 54 в 1833 г. 51 {207}

Приехав в русскую колонию в Калифорнии в 1836 г., воспитанник Земледельческой школы в Москве Е. Л. Черных сразу же нашел недостатки ее местоположения: "Верстах в 20-ти от Росса внутрь материка есть равнины истинно благословенные: отличнейшие земли, разные леса, рыбные реки, озера; там туманы не могли б иметь влияние на урожай"52. Сам Е. Л. Черных организовал свое собственное ранчо в пяти милях к северу от залива Бодега, где начал проводить свои наблюдения и усовершенствования. Несколько ранее (1833) были основаны также ранчо В. Хлебникова и ранчо П. Костромитинова. Побывавший в Калифорнии в 1836 г. И. Е. Вениаминов писал: "Крепость Росс есть небольшое, но довольно хорошо устроенное селение или село, состоящее из 24 домов и нескольких юрт для алеут, со всех сторон окруженное пашнями и лесами, в середине коего находится четырехугольная небольшая деревянная ограда, имеющая 2 оборонительные будки с несколькими пушками и вмещающая в себя часовню, дом правителя, контору, магазин, казармы и несколько квартир для почетных жителей. Здесь мужского пола 154 и женского пола 106, а всего 260 душ, в числе коих русских 120, креол 51, алеут кадьякских 50 и 39 индейцев крещеных"53.

Последняя попытка укрепить и расширить русские владения в Калифорнии относится к середине 1830-х годов, когда заинтересованный в установлении дружественных отношений с Россией губернатор Верхней Калифорнии Хосе Фигероа от имени мексиканского правительства завязал переписку с главным правителем Русской Америки Врангелем и предложил ему свое содействие в ходе поездки барона через Мексику в С.-Петербург 54. К сожалению, возможности для переговоров Врангеля в Мехико оказались довольно ограниченными.