— Либо уничтожить, либо отправить в концлагеря. Других возможностей нет.
Сам Гитлер пояснил:
— Можно прекрасно обойтись и без евреев. Зачем щадить бестий, которые несут нам большевизм?
Это требование не только предъявлялось, но и осуществлялось. Хорти преимущественно из боязни за внутреннюю стабильность, а также в интересах экономических (в Венгрии значительная часть капитала была в руках евреев-предпринимателей) — всячески оттягивал осуществление "окончательного решения" до момента вступления в Венгрию вермахта 19 марта 1944 года. Прибыл в Будапешт и Эйхман.
Уже 3 апреля было введено обязательное ношение желтой "звезды Давида", 26-го созданы гетто, а 14 мая началась депортация. Страна была разбита на 6 жандармских зон, из которых последовательно отправлялись эшелоны с еврейским населением в лагеря уничтожения, находившиеся в Польше. Так, из зоны I было отправлено 289 557 человек (92 эшелона), из зоны III 50 805 (22 эшелона), из зоны V — 55 741 человек (10 эшелонов). Будапешт выделялся в особую зону. Эта статистика (она частично сохранилась) напоминала отчеты об угоне скота, и условия отправки были действительно скотские. Депортация шла до 8 июля, пока венгерское правительство под давлением мирового общественного мнения не решило её временно приостановить (воззвания направили в адрес Хорти шведский король Густаф, Папа Римский, президент Рузвельт). Осталось лишь будапештское гетто, население которого "из милости" решили отправить на трудовые работы. После прихода к власти Салаши и эти «милости» были отменены. Лишь дивизии Красной армии спасли ещё остававшихся в живых евреев от крематориев Освенцима.
Но у истории венгерского холокоста была одна ужасная особенность. Это была одновременно история вымогательства и обогащения чинов СС и венгерской жандармерии. Подобная «процедура» началась ещё в Словакии, где Вислицени получил от евреев многие тысячи долларов. В апреле 1944 года будапештские евреи пытались задобрить того же Вислицени, чтобы отсрочить депортацию: 19 апреля «Ваада» заплатила хауптштурмфюреру Крумею 3 миллиона пёнге, 8 мая Эйхман сделал Бранду свое знаменитое предложение обмена "евреев на грузовики", он же получает деньги за отсрочку депортации из Семигорья. В августе «Ваада» выкупает 318 узников из Берген-Бельзена; в августе — ноябре идет торг Бехера с американскими уполномоченными еврейской общины Макклелландом и Сали Мейером в Швейцарии; причем американцы готовы заплатить 15 миллионов швейцарских франков. Пока же эсэсовцы получают 11 000 тонн кофе, 1000 кг меховых шкур, товаров на 261 690 пёнге, 13 миллионов пёнге наличными. Все это, разумеется, собирается непосредственно у жертв. Среди них немало людей богатых, но провинциальные власти не гнушаются и кольцами, ожерельями, золотыми цепочками. Полного подсчета подобной "бухгалтерии предсмертного грабежа" нет, да и не могло быть. Живыми остались лишь немногие — вроде семьи владельцев концерна Манфред-Вайсс или три сотни узников Берген-Бельзена, вывезенные в Швейцарию. Кстати, Рауль Валленберг в своей гуманитарной работе сам не раз использовал подкуп чинов СС и венгерских жандармов. Телефон одного из таких жандармских чинов значится в валленберговской записной книжке.
В историю XX века Валленберг вошел как спаситель венгерских евреев. Он, безусловно, заслужил памятник, стоящий ныне в венгерской столице. Но пусть нас не сочтут совершающими кощунство, если мы попытаемся поставить легенду о Валленберге на документальную основу. Действительный вклад Валленберга касался далеко не всех; в частности, он не имел отношения к обитателям будапештского гетто (их было 160 тысяч). Валленберг занимался лишь теми, кому он выдавал так называемые "охранные паспорта" ("шутцпассы") на право выезда в Швецию по различным (действительным и выдуманным) причинам. Подопечные Валленберга жили в домах, считавшихся как бы экстерриториальными. Он действительно добился у венгерских властей этого статута, который распространялся примерно на 15 000 человек.
Если уж быть справедливым, то выдача "охранных паспортов" не была идеей Рауля Валленберга. Первым их стал выдавать швейцарский консул Карл Лутц, имя которого знакомо лишь историкам. Убежденный демократ и либерал, противник фашизма (а такими были в Швейцарии далеко не все чиновники и дипломаты), Лутц — вопреки предписаниям из Берна — стал составлять "охранные списки", в которые включал лиц еврейской национальности и вероисповедания, которые заявляли о своем желании эмигрировать в Швейцарию, а затем в Палестину. Таких сначала оказалось 7800 человек. Первый "коллективный паспорт" был выдан в июле 1944 года. Примеру Лутца последовали папский нунций Роатта, консульства некоторых других стран. Выдавало «шутцпассы» и шведское посольство до приезда Валленберга. Он лишь перенял этот гуманитарный опыт.
Как рассказывают очевидцы, с которыми я беседовал в Будапеште, практический вклад Валленберга начался уже после завершения основной волны депортации. К этому времени "охранными грамотами" располагали несколько тысяч человек (4500 — шведскими, 2500 — ватиканскими, 100 — испанскими, 698 — португальскими, 7800 — швейцарскими). Но паспорта эти действовали лишь в столице, в провинции их не признавали. Но Валленберг всячески поддерживал у своих подопечных веру в спасение. Он создал в посольстве, кроме своего отдела «С», отдел «В» (гуманитарные цели) и добился, что "охранные паспорта" считались равными предоставлению шведского гражданства. С июля до сентября 1944 года было выдано 3000 таких документов. Для больных был создан специальный госпиталь. Группе депортированных из Дебрецена была передана теплая одежда.
Когда пришел к власти Салаши, Валленберг стал добиваться, чтобы новые власти признавали валленберговские документы. Он откровенно спекулировал на том, что Салаши и его министр иностранных дел барон Габор Кемени были заинтересованы в международном признании правительства, пришедшего в ходе переворота. Валленбергу, по договоренности с венграми, удалось создать на пештском берегу Дуная около моста Маргарита некий "международный сеттльмент", куда были переселены его подопечные, но и не только они.
Когда в ноябре снова начались депортации (салашисты называли это "передачей людей немцам в аренду") и колонны евреев погнали пешком в Хегешшалом (200 километров от Будапешта), Валленберг на своем «студебекере» сопровождал колонну, вытаскивая из неё лиц с "охранными паспортами". Не боясь конфликта с охранниками, на будапештском вокзале Иозефварош он прямо из вагонов вытаскивал тех евреев, которых команда СС раньше использовала для охраны городка у моста Маргарита. В целом считалось, что под опекой Валленберга оказалось от 7 до 10 тысяч обреченных на смерть. Неудивительно, что под конец ему самому пришлось скрываться в городском лесу от фашистов немецких и венгерских.
Приходится только удивляться исключительной энергии и изобретательности Рауля. За несколько недель он превращает небольшую канцелярию, где работал его предшественник Вильгельм Ланглет, в большое бюро, в котором занято от 200 до 400 человек. Создается система "шведских домов". Венгерская жандармерия вынуждена сохранять их «экстерриториальность». Растет число выданных удостоверений — правда, не до 100 тысяч, как утверждают некоторые авторы, а до 5. Собственная система информации позволяет Валленбергу заранее узнавать об антиеврейских акциях СС или венгерских властей и принимать контрмеры. "Ситуация здесь волнующая и полна приключений", — пишет он своей матери 8 декабря и добавляет, что в этот день посетил министра иностранных дел 10 раз, заместителя премьер-министра — 2 раза, министра внутренних дел — 2 раза, министра финансов — 1 (в этот день правительство приняло решение о массовой депортации).
Чем занимался Рауль помимо прямого круга его гуманитарной деятельности? Ответ на этот вопрос помогут дать два документа, которые по непонятному (или рассчитанному?) великодушию КГБ в 1989 году были выданы родственникам Валленберга и российско-шведской комиссии: телефонная записная книжка и календарь за 1944 год. Если знающим тогдашний Будапешт их перелистать, то возникает картина весьма широких политических связей шведского дипломата. Так, два раза в них упоминается имя самого Миклоша Хорти. С семьей Хорти Валленберг был знаком давно, ещё с 30-х годов, когда во время одного из визитов в Будапешт он получил приглашение жить в Королевском дворце на Буде — резиденции регента. Однако подробные исследования венгерских ученых (в частности, неутомимой журналистки Марии Эмбер) говорят о том, что в книжечке речь шла не о самом регенте, а об его сыне, также носившем имя Миклош. Миклош Хорти-младший был примечательной фигурой в "высших этажах" будапештского общества, известных своей антинемецкой и проанглийской ориентацией. Именно вокруг него собиралась группа высших военных, политиков и дипломатов, которые ещё с 1943 года не только понимали безысходность позиции Венгрии в лагере держав «оси», но и предпринимали закулисные ходы в Швейцарии, Швеции и Турции для зондажа возможности выхода из войны. В этот круг входили начальник генштаба Сомбатхеи, начальники разведки Уйсаси и Кадар, заместитель министра иностранных дел Сентмиклоши и многие другие — безусловно интересные и для Валленберга люди. В Берлине хорошо знали настроения Хорти-младшего: не случайно же он оказался в Маутхаузене!