Вдруг французское окно в коттедже напротив разлетелось вдребезги, как будто в доме взорвалась бомба. Баритон был похож на грохот динамитной шашки. "Ничего", и из окна вылетело небольшое пианино, какие обычно стоят в барах. Оно упало на лужайку перед домом и развалилось на куски. В воздухе, словно зубы пропустившего сильный удар боксера, замелькали клавиши из слоновой кости. Металлические струны взвыли, как живые. В окне появился громадный человек и с обиженным видом остановился над обломками.

- Расстроился, - с сильным акцентом уже по-английски пробормотал он. Затем пнул ногой красную обшивку инструмента и пробил в ней большую дыру. Нужен настройка.

Таксист с ужасом уставился на меня.

- Мы должны его похитить?

Он быстро вытащил из джинс все деньги, которые я ему дал в течение последних тридцати минут.

- Вот, - задыхаясь, он швырнул доллары. - Я только что вспомнил, что у меня важное дело в Ван-Найс.

- Бросаешь меня? - Я с улыбкой собрал деньги.

Он задумчиво следил за тем, как я прячу их в бумажник. В его голове шел десятираундовый бой между жадности с осторожностью. Осторожность в конце концов взяла верх.

- Вот она, твоя верность, - насмешливо сказал я.

- Ладно, я - предатель. Пока.

Когда я вылез из такси, он нажал на "газ" и умчался, как бешеный. Я почувствовал себя одиноко, как приговоренный к повешению на пути к виселице. У меня было предчувствие, что Алексей Соронов скоро разбросает мои кишки по лужайке так же, как клавиши пианино.

Ну и ничего. Я расследую важное дело, дело об убийстве. Я перешел через улицу и приблизился к русскому.

- Здравствуйте, - робко поздоровался я. Его голова была почти такой же лысой, как и у Джоша Дельброка, а физиономия - даже шире.

- Ха, - озадаченно произнес он. От его голоса, казалось, задрожал тротуар. - Вы меня знаете?

- Конечно. Вы - Соронов, киноактер.

- Вы видел меня в картина?

- Много раз.

- Хотите автограф?

- Я - один из самых преданных ваших поклонников, - ответил я.

Он положил свою лапищу мне на плечо. Она весила тонну и едва не переломила мне ключицу.

- Пойдем в дом. Поклонник? Мы выпьем водка. Мы напьемся вдрызг.

Он взял меня и внес в дом, как мальчишка несет коробку кукурузных хлопьев. Я вовсе не хотел идти в гости, но что я мог сделать - у меня не было выбора.

Глава 7

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ ДЕЛА

На плите стоял горшок с каким-то варевом, раковина была завалена немытой со времен Перл-Харбор посудой.

На столе стояла одна пустая и две полные бутылки водки. Алексей Соронов схватил бутылку и, не потрудившись вытащить пробку, просто отбил горлышко. Он рассеянно смахнул на пол осколки стекла и достал бокал, который наполнил до краев.

- Вот, - сказал он.

- Это мне?

- Пей! Ты будет хорошо.

Я сказал, что мне и так неплохо, но мой хозяин не был похож на человека, чьим гостеприимством можно было пренебречь, не рискуя при этом попасть в больницу. Я выпил и тут же задохнулся, чувствуя, как огненная вода жидким пламенем растекается по желудку. У меня сразу же заслезились глаза.

- Хороший пошло?

- Как раскаленная докрасна наждачная бумага, - тихо ответил я. - Вы вчера ночью много этого выпили?

- Я пью её каждый ночь.

- Чтобы утопить печаль? - поинтересовался я. Он ответил с достоинством:

- Пупсик, водка столько нет, чтобы утопить печаль русский человек. Русские очень печальный народ. Мы болен меланхолера.

- Особенно вы, - намекнул я. - Особенно после того, как вас выгнали из "Параметро"?

С несчастным видом русский опять приложился к бутылке.

- Я это не понимай, - с детской простотой ответил он. - Большой тайна? Этот Мандерхейм, он... Эй, откуда ты знаешь?

- Слухи.

- А, это другой дело.

- Почему Мандерхейм вышвырнул вас?

Его лицо приобрело глубокомысленное выражение.

- Спрашивай свой слухи.

- Нет, - запротестовал я. - Лучше, если я об этом услышу от вас. Мне нравится ваш голос, - с надеждой добавил я.

- Ха, у меня есть хороший актерский голос. Но мистер Мандерхейм не думать так.

- Почему?

- Потому что я однажды сделал ошибка. Я вошел в его кинопроекционная. Там была темнота. Он крутил новый ролик старый немой фильм, только озвученный.

Я почувствовал, что у меня кружится голова, и не только от водки.

- Ну-ка, ещё раз, - взмолился я. - Я ничего не понял,

- Очень простой, - русский передернул плечами. - Понимаешь, я забрался эта кинопроекционная. Она никого нет, кроме сам Мандерхейм. Он сам крутил кино.

- Хорошо, пока ясно. Мандерхейм захотел в одиночестве посмотреть кино. Какой фильм?

- Сначала на экран было: "Пол Мандерхейм представляет". Затем появился: "Диалог и комментарии Джошуа Дельброка. Первый серия". Затем пустые кадры и "Мэри Бикфилд в фильм "Возлюбленная шторма".

- Что вы мелете? - я потерял терпение. - Это же было ещё в средние века, когда кино только появилось.

- Да? Я смотрел. Потом актеры начали показать разный смешной фокус, от который можно было надорвать животик. Актеры ничего не говорил, а звуковая дорожка шел параллельно. И потом Мандерхейм вдруг увидел я.

- И он вас вышвырнул?

- За то, что я видел, что не должен был видеть, - угрюмо кивнув, ответил Соронов.

- Значит, вчера ночью вы с ним рассчитались? Вы пошли в Тауэр-Пэлэс и убрали его?

Соронов напрягся.

- Убрали его? Я не понимай. Может, ты говоришь неправильный английский?

- Вы убили его, - пояснил я.

Его широченная физиономия побледнела. Затем он внезапно схватил меня за лацканы своими лапищами.

- Мандерхейм убит?

- Кому, как не вам, знать?

- Ты сказал, что я убил он?

- Это предположение.

Он начал трясти меня, словно куклу. Моя голова моталась из стороны в сторону, словно была привязана к туловищу тонкой бечевкой.

- Я - мирный человек. Я никто не убивай. Ну-ка, забирай свои слова обратно или я переломаю ты пополам.

У меня за спиной раздался голос:

- Отпустите этого парня, мистер. Он - мой друг. Если вы переломите его пополам, то я с помощью этой штуки сделаю из вас решето.

Это был мой таксист. Со здоровенным револьвером в руке.

Соронов повернулся, отпустил меня, увидел револьвер и начал смеяться.

- Пушка!

- Да, и она заряжена не перьями, - угрожающе процедил таксист. Он искоса посмотрел на меня. - Привет, Шерлок! Я боялся, что произойдет что-нибудь в этом роде. Боже, у вас в мешке столько денег, а он мог вас запросто кокнуть.

Я попытался ухмыльнуться, но получилась улыбка, исполненная искренней признательности.

- Спасибо, что спас мои деньги, дружище. Если ты спасешь заодно и меня, то будешь вообще молодцом.

- Конечно. Что дальше?

- Держи эту гориллу под прицелом, а я слетаю за Сандрой Шэйн.

- Э, нет. Пусть с ним остается кто-нибудь другой. Даже если бы у меня было пять пушек, я бы не согласился остаться наедине с этим русским медведем. Тебе лучше найти для этого кого-нибудь другого.

Соронов засмеялся.

- Боишься, да? Фу.Русские - мягкие люди.

- Держу пари, что Гитлер с вами не согласен, - с мудрым видом заметил таксист.

Я вытащил "браслеты", нацепил их на ручищи Соронова и этим уладил их спор.

- Теперь он не доставит тебе никаких хлопот, - проворчал я. - Смотри за ним в оба. Если он двинется с места, можешь продырявить ему шкуру.

Я сел в машину и по Сансет опять отправился к Тауэр-Пэлэс. Через пятнадцать-двадцать минут я уже звонил в дверь квартиры Сандры Шэйн. Когда я поднимался наверх, меня никто не остановил. Никто даже не обратил на меня внимания. Еще одно подтверждение тому, что в нашем деле не нужно никаких переодеваний.

Когда служанка открыла дверь, было уже далеко за полдень. С тех пор, как я узнал о гибели Мандерхейма, произошло немало событий. Я получил по роже от Дэйва Дональдсона, угрожал ему и его банде пушкой, побывал во многих местах, включая Центральное актерское агентство и жилище безумного русского, который, как воду, пил водку и выбрасывал в окно пианино. Судя по всему, этот день был таким же насыщенным, как и предыдущая ночь, которую я провел с Джошем в его плавучем доме на озере Шервин.