Капитан - дворянин, использующий свои привилегии в абсолютистском государстве, но никак не испытавший цивилизирующей роли абсолютизма.

"Дворянчик" дон Мендо, дошедший до нищеты и комически-спесивый, - тоже распространенный в тогдашней Испании тип идальго. Неулыбчивый Кальдерон по поводу дона Мендо шутит, да как! Он вкладывает в его уста тираду:

Ведь я в утробе материнской

Отца неблагородной крови

С упорством твердым бы отверг.

За драмой с ее точно очерченным действием стоит романная, бытовая панорама, нечто вроде фона, который является предметом "плутовского романа" и на котором развиваются высокие события в "Дон Кихоте".

Несмотря на корнелевски сдержанный характер драматизма этого своего произведения, Кальдерон отдавал себе отчет в романном богатстве его фона, что подтверждается не обычной в те времена прямой ссылкой на величайшего писателя Испании. По поводу нищего идальго дона Мендо говорится:

Это кто-то

Слез с тощей клячи, с россинанта,

Вон на углу, - как Дон Кихот,

Чьи приключения Сервантес

Нам описал красноречиво.

Характеры, воспроизведенная ситуация, направление действия на решение вопроса "за что нам биться?", явное продолжение мятежной драмы "Фуэнте Овехуна" Лопе, честная ссылка на Miguel'я de Cervantes'a и на роман "Дон Кихот", - все это придает "Саламейскому алькальду" редкую для барокко и его великого драматурга цельную определенность, ставит эту народно-революционную драму на особое место в культуре XVII в.

Массивные двери перед зрителем и читателем распахиваются, и открываются внутренние покои души поэта. Вглядитесь: перед вами не только славная драма, но и сам Кальдерон. В тиши, в сумраке просторного помещения он вглядывается в свой век: "Путь полный бед. Что полон бед он - мало? // Так бед к тому ж, друг с другом несогласных..."

Свое горе он переносит скрытно, стоически, как "обыкновенную беду". Он видит и неисчислимые, обыкновенные и необыкновенные, беды современников, простых испанцев и неиспанцев, людей своей и других вер, и даже задает вопрос: "За что нам биться?" (... por que // ha de renir?). В поэте пламенеют души Эусебио и Тусанй, Стойкого принца и Луиса Переса; живет в Кальдероне также спокойное мужество Педро Креспо и того гуманнейшего Алонсо Кихано Доброго, которого под именем Дон Кихот обессмертил Сервантес.