Под конец нашей короткой беседы Орлов сказал, что только что прослушал по радио сводку Совинформбюро и затем, повысив голос, чтобы его слышали все находившиеся в столовой, сообщил об изгнании немецких войск из Керчи, Феодосии. Горячая волна радости охватила всех, кто его слушал, а я еще подумал про себя, как хорошо будет начинать беседы в подразделениях, куда мы сейчас направлялись, с этого волнующего сообщения...

180-я дивизия находилась в молодом еловом лесу. Землянки, недавно вырытые саперами, за одну ночь покрылись толстым слоем снега, хорошо замаскировавшего расположение дивизии от вражеской авиации. Ели стояли вблизи блиндажей, как бдительные стражи, в бело-зеленых маскхалатах, неподвижные и строгие. Всюду царил порядок. Бросались в глаза таблички с указателями служб и направлений к ним. Для автомашин и конного обоза была расчищена площадка в глубине леса среди старых мохнатых елей и сосен. Аккуратно сложены заправочные материалы. Район расположения дивизии обнесен двойным рядом колючей проволоки...

Прежде всего мы представились полковнику Ивану Ильичу Миссану, командиру дивизии. Грузный, широколицый, скупо роняющий слова, он оживился, когда узнал, что я уроженец Кубани. Обрадовавшись встрече с земляком, Миссан заговорил о кубанских просторах, о пудовых арбузах, о дынях-зимовках, о многом другом, что имело отношение к его родному краю.

Из землянки комдива мы направились в блиндаж начальника политотдела дивизии старшего батальонного комиссара В. Д. Куры-лева. Вместе с ним и другими работниками политотдела дивизии мы участвовали в составлении плана политического обеспечения предстоявшего марша, выступали в подразделениях с докладами "о текущем моменте", проводили беседы, помогли подготовить специальный номер дивизионной газеты. Вечером я сделал инструктивный доклад о международном и внутреннем положении Советского Союза для командиров и политработников дивизии.

Позже Миссан пригласил меня и Щукина к себе в командирскую землянку отужинать. Дивизионный повар угостил нас отличным пловом. Любезно были предложены всем фронтовые сто граммов.

"Это аванс в счет января", - добродушно разъяснил комиссар дивизии старший батальонный комиссар В. В. Бабицкий, намекая на то, что дивизии в этом месяце предстоят активные боевые действия. Миссан был, по словам Курылева, более обычного шутлив и доброжелателен. Этим он выдавал свое возбуждение бойца перед боем.

7 января 1942 г. Части 180-й дивизии

Утром встречали мы вместе с В. В. Бабицким делегацию трудящихся Пермской области, прибывшую еще в декабре с большим грузом подарков для бойцов и командиров Северо-Западного фронта. Во многих подразделениях состоялись встречи делегатов с красноармейцами и командирами.

Каждая из этих встреч неизменно перерастала в волнующую демонстрацию непоколебимого единства Красной Армии и советского тыла.

Встречи с посланцами далекого родного Челябинска сыграли видную роль в морально-политической подготовке частей дивизии к предстоящим сражениям.

Дивизия начала свой марш вечером 7 января 1942 г. Первым двинулся в поход 21-й стрелковый полк. В целях предосторожности его подразделения шли рассредоточение в полном безмолвии. Ведь враг был в 500 м.

Впереди разведчики и старорусские партизаны во главе с В. И. Кухаревым. Вслед за командованием полка движется подразделение истребителей танков-бронебойщиков. Тяжелые противотанковые ружья, каждое на плечах у двух бойцов, напоминают чем-то по форме средневековые мушкеты или пищали. Они грубоваты на вид, но война отвела им почетную роль. "Не ладно скроены, да крепко сшиты", "тяжело с ними в ходу, зато легко в бою", - любовно говорили про них бойцы. За бронебойщиками шли другие подразделения полка. Замыкалась полковая колонна обозным транспортом.

... Только что вернувшийся из штаба дивизии командир полка майор Г. И. Чурмаев на ходу отдает приказания командирам батальонов и приданных подразделений. Молодцеватый, подтянутый, он пытливо всматривается в лица командиров: он озабочен тем, чтобы они его правильно и точно поняли.

На исходе шестого часа утомительного марша комдив отдает приказ о привале. Каждый взвод разгребал снег и устраивался на отдых. Небольшая часть людей размещается в оставленных немецко-фашистскими войсками блиндажах (не ожидая появления советских войск в тылу, фашисты на время резких холодов переселились в крупны.) населенные пункты), всем остальным пришлось довольствоваться наскоро сооруженными шалашами и снежными ямами.

Снежными ямами назывались расчищенные от снега площадки на трех человек. На дне ямы укладывались ветки хвои, затем расстилалась плащ-палатка. На эту импровизированную постель укладывались двое. Третий накрывал их двумя плащ-палатками, заваливал яму снегом, а затем протискивался в нее сам. Люди нагревали яму теплом своих тел и мгновенно засыпали.

Тем временем в командирских блиндажах и землянках шла напряженная работа - подводились итоги марша, на основе данных разведки уточнялись маршруты, разрабатывались с учетом этих данных планы предстоявших боевых действий. Мы, армейские политотдельцы, помогли Курылеву провести короткое совещание политруков и парторгов.

... В блиндаже командира 21-го стрелкового полка многолюдно, накурено. Командир полка Чурмаев внимательно выслушивает доклады командиров батальонов, командира разведывательного взвода. И хотя выражение озабоченности не сходит с его лица, он доволен этими докладами. Отставших на марше не было. Пища приготовлена вовремя и хорошего качества. Полковая разведка, действовавшая в составе дивизионной, обнаружила противника в шести километрах от места расположения дивизии, но не выдала своего присутствия врагу. Судя по тому, что показал в штабе захваченный разведчиками "язык", гитлеровцы еще ничего не знали о действиях дивизии.

Краткой была речь, с которой Чурмаев обратился к командирам подразделений. Из нее следовало, что главная задача полка - быстрое продвижение до р. Ловати, форсирование ее не позже восьми утра, захват плацдарма на левом берегу реки с последующим продвижением в направлении ст. Пола.

Кто-то из командиров сказал, что в предписываемые приказом сроки продвинуться к реке и тем более форсировать ее - задача явно не реальная, так как люди "смертельно устали, а идти придется по бездорожью, по глубокому снегу".

Чурмаев спокойно посмотрел на говорившего.

"Вы правы, комбат. Люди, действительно, очень устали и впереди их ждут новые трудности и новые испытания. Все это хорошо известно и всем нам, и командованию дивизии. И все же, как видите, приказ подписан, и мы обязаны его выполнить, ибо от этого зависит успех боя, судьба и честь нашей дивизии. Посудите сами..."

И Чурмаев пригласил всех командиров подойти поближе к развернутой им на столе карте...

Долго светилось крошечное окошко и в землянке командира 86-го стрелкового полка подполковника А. И. Кащеева. Командиры подразделений ушли, но окошко продолжало светиться. Командир полка Кащеев, комиссар полка старший батальонный комиссар М. А. Бусыгин и еще несколько человек сидели за столом у карты, уточняли детали марша и предстоявших боевых действий.

8 января 1942 г. Д. Юрьево

С рассветом 8 января движение возобновилось. Теперь полки ушли в разных направлениях, а штаб дивизии с охранявшими его подразделениями пока остался на месте. В половине девятого на штаб случайно наткнулась состоявшая на службе в немецко-фашистской разведке группа финских лыжников. Мы получили возможность оценить замечательные командирские качества Миссана, его выдержку, редкое хладнокровие, презрение к врагу, чувство полного превосходства над ним. В палатку, где Миссан, Бабицкий, Курылев и я собирались завтракать, ворвался командир взвода охраны.

- Товарищ командир дивизии! - начал он взволнованно, вскинув привычным движением ладонь к ушанке, - разрешите доложить! Поймав разрешающий жест Миссана, он отрапортовал:

- Немецкие автоматчики обстреливают нас со стороны соснового леса!