Рассказы о подвигах или о трусости переходили от одного к другому, из роты в роту, из батальона в батальон с великой быстротой. Иногда, подобно снежному кому, умножая их истинные размеры, и оправдаться за трусость было невозможно.

Личная храбрость была, пожалуй, главным качеством для политработника, особенно в тяжелые дни начального периода войны. Все другие достоинства имели значение и принимались всерьез только при наличии этого. По признаку смелости и отваги, умению воевать и готовности без колебания отдать жизнь за Родину война сортировала кадры на передовой. По этому признаку прежде всего бывшие комсомольцы заместители политруков И. А. Зуб и С. В. Яскевич стали через полгода после начала войны первый - комиссаром батальона, а второй - комиссаром артиллерийского дивизиона, а бывший комиссар корпуса инструктором политического отдела дивизии.

В силу этих причин бывший рядовой М. А. Иващенко стал парторгом полка, А. А. Самсонов - работником политического отдела дивизии. Личная храбрость в бою и умение делить с солдатами и командирами частей и подразделений их нелегкую солдатскую судьбу отличали большинство политических работников. Конечно, не только этим исчерпывались их достоинства.

Агитатор политического отдела В. Н. Лунин был отличным пропагандистом и агитатором. Его лекции, доклады и беседы выделялись хорошей формой и содержанием. Слушали его всегда с интересом. И все же вряд ли уважение к Лунину было бы столь широким, если бы призывы агитатора к стойкости и мужеству не подкреплялись его личным примером. Сам Василий Никанорович о себе, кажется, и не рассказывал, но солдаты знали, что заплатка на его ушанке - след осколка от вражеского снаряда и что сам он не раз участвовал в бою. Близость к личному составу и участие в жизни воинов подсказывали бывшему инженеру нужное слово, повышали его действенность.

В дивизионной газете "На врага" литературным сотрудником работал Л. С. Самойлов. По возрасту и состоянию здоровья он, конечно, мог и не быть на фронте. Все мы видели, что физически ему очень тяжело. Но пришел он к нам добровольцем, и предложение о возвращении в тыл было бы для него большой обидой. Писал он хорошо. Но не только поэтому он был желанным и уважаемым в подразделениях. На передовую он нес солдатам интересные новости о жизни страны и положении на фронтах, о подвигах воинов. Бывал он на самых опасных участках и в случае необходимости, не задумываясь, мог лечь рядом в обороне или пойти в атаку. Мне кажется, что корреспонденции и другие материалы его были интересными в значительной степени именно по этой причине.

Заветное знамя великой победы над злейшим врагом человечества германским фашизмом, поднятое руками нашей армии в народа, люди мира увидели в мае 1945 г. К концу четвертого года войны прогремели заключительные аккорды залпов победной симфонии. Долгим и тяжелым был путь к победе. Героические усилия тех, кто встретил вражеское нашествие на пограничных рубежах Родины и насмерть стоял на пути его продвижения к сердцу нашей Родины Москве и Ленинграду, на всех других фронтах фашистского наступления, навечно останутся в памяти поколений не только могильными холмами, но и заметными и прочными ступенями к великой победе.

В. Д. Кульбакин

Прорыв

В конце декабря 1941 г. командиры нескольких соединений 11-й армии получили приказ готовить войска к наступательным действиям. С приказом были ознакомлены и некоторые работники политотдела 11-й армии. Вскоре политотдел армии неожиданно был переведен из Семеновщины в д. Гостевщину. Передислокация вселила в нас чувство радостного ожидания. В это время все советские люди и их друзья за рубежом находились под впечатлением замечательных побед, одержанных под Москвой. Нам, воинам Северо-Западного фронта, хотелось как можно скорее перейти к более активным действиям против ненавистного врага. Каждый думал о предстоящем наступлении, как о большом и важном для всего хода войны событии, и каждым владела мысль о том, чтобы сделать возможно больше для подготовки и проведения операции.

Соединениям 11-й армии предстояло участвовать в трудных боях против 16-й немецкой армии. Командующий армией генерал Буш, прослывший "специалистом по русским делам" (до войны служил начальником русского отдела генерального штаба вермахта), хвалился перед Гитлером, что "без труда вобьет клин между Москвой и Ленинградом". Однако он не только не достиг этой цели, но, наоборот, попал со своей армией в критическое положение и теперь издавал один за другим свирепые приказы "стоять насмерть", "не отступать ни на шаг", "удерживать любой ценой позиции" и т. д.

Войска 16-й армии, состоявшие в значительной части из отборных соединений (дивизия СС "Мертвая голова", 281-я дивизия охранных войск и др.), опьяненные легкими победами в боях на Западе, сражались с фанатическим упорством завоевателей, убежденных в своей непобедимости.

О некоторых событиях, происшедших в январе 1942 г. вслед за передислокацией штаба и политотдела армии, мне хотелось бы рассказать языком дневника, который я вел на протяжении всего периода пребывания на фронте.

5 января 1942 г. Д. Гостевщина

Прошло всего три дня после переезда политотдела 11-й армии в Гостевщину, но мы, политотдельцы, уже чувствуем себя старожилами. Всем нам очень нравится эта небольшая деревушка, раскинувшаяся на стыке двух необозримых лесных массивов. В ней нас привлекает решительно все: и ее приветливое, миролюбивое, так не гармонирующее с жестокой правдой войны название, и протекающая вблизи окаймленная ракитами речушка, и затейливые резные украшения на сохранившихся избах, свидетельствующие о тонком вкусе и поэтическом настрое населявших эту деревню людей.

В просторной рубленой избе, где обосновалась редакция армейской газеты "Знамя Советов", хлопотливо стучит пишущая машинка. Сейчас уже около девяти утра, но сотрудники редакции не прекращают начатой вечером предшествующего дня работы: они заканчивают подготовку очередного номера армейской газеты. Казалось, все уже было сделано, как вдруг возник спор: следует ли перепечатывать в армейской газете сообщение Совинформбюро об итогах шести месяцев войны.

Кто-то, возражая редактору, старшему батальонному комиссару В. Б. Фарберову, сказал, что собран на редкость интересный материал, почти весь целиком с передовых позиций, причем такой, опубликование которого нельзя откладывать.

Говорившего поддержал чей-то голос:

- Сообщение опубликовано в центральных и фронтовых газетах. Зачем нам...

Вспыльчивый Фарберов не дал закончить фразу:

- А мы что, рыжие? - крикнул он, весь багровея от возбуждения, но тут же осекся и... рассмеялся.

- Ну, ну, потише на поворотах, - проворчал огненно рыжий начпоарм полковой комиссар Гавриил Степанович Должиков, внимательно прислушивавшийся к спору, и полушутя, полусерьезно погрозил Фарберову веснушчатым пальцем. Тем не менее, в споре он принял сторону Фарберова.

Четвертую страницу номера решили отвести юмору и сатире. Единодушно было принято предложение озаглавить ее "Вралище тарабахтер" по созвучанию г "Фёлькишер беобахтер". В соседней избе расположился политотдел армии. Наш политотдельский коллектив состоял наполовину из кадровых политработников; другая его часть - призванные в армию партийные работники и преподаватели вузов Москвы, Киева и Ленинграда.

Прошло всего несколько месяцев войны, но уже трудно было отличить кадровых от некадровых. Напряженный темп фронтовой жизни и суровая боевая страда первого года войны очень скоро сгладили существовавшие между ними различия. Теперь это был дружный, слаженно действовавший коллектив людей, спаянных единством воли, движимых всепоглощающей целью защиты своей Родины от жестокого, ненавистного врага...

Сегодня к утру все политотдельцы были отозваны из частей. Уже один этот факт одновременного отзыва политработников из дивизий и бригад говорил о том, что вскоре должно произойти что-то новое и необычное. Но были и другие приметы, побуждавшие думать об этом.