Геньевра приняла письмо, сломала сургуч и долго читала и перечитывала послание Изольды. Затем она удалилась в свои покои, позвав с собой и посланницу, чтобы на досуге обсудить с ней дела королевы Изольды и то, как с ней обошелся король Марк. Прочитав послание, такое доверительное и безыскусное, она не могла удержаться, чтобы не послать Марку несколько проклятий ради своего расположения к королеве Изольде.

Здесь мы их оставим, чтобы отвлечься и вернуться к нашему Тристану, и расскажем о долгом и докучном его пребывании возле своей жены.

Глава 60. О возвращении посланницы Франсиль к своей госпоже королеве Изольде с ответом от королевы Геньевры и о том, что было после

Итак, девица Франсиль так же проворно вернулась, как и уехала. Она возвратилась к Изольде, проделав все путешествие так тайно и скрытно, что никем не была замечена. Проведенная Бранжьеной в комнату Изольды, девица поведала о поручении, данном ей господином Ланселотом Озерным и королевой Геньеврой, смиренно поцеловала оный ответ и с поклоном до земли вручила его королеве, прибавив такие слова:

- Госпожа моя, вот то, о чем просили вы королеву Британии. Послание это королева написала при мне своею рукой, запечатав его кольцом, которое она носит на пальце.

Изольда взглянула на письмо и увидела на печати изображение Геньевры, столь искусное, что трудно рассказать; она поцеловала его с глубоким благоговением, разорвала шелк, в который было завернуто послание, и нашла там следующее:

Ответ королевы Геньевры королеве Изольде Корнуэльской

Моя госпожа, моя сестра, хотя бы только ради того, чтобы исполнить свой долг, в тот же день, когда Паламед Язычник {4} принес мне о вас новости, открыв мне свою любовь к вам и уверившись в искренности моей, мне следовало бы послать к вам одну из своих девиц, дабы отблагодарить вас за ваше доброе ко мне расположение, или, по крайней мере, для того, чтобы, уклоняясь от злословия некоторых хулителей и избегая опасной зависти, оправдать данную мне репутацию, подтвердив ее моим письмом, и разрушить (быть может) тайные намерения завистников. Но я все мешкала вам написать, покуда ваша любезность и великая учтивость меня к этому не принудили и не приневолили; к тому же и не имею я ни возможности, ни желания медлить в деле, от которого ни одна знатная дама не должна отказываться, то есть в утолении вашей скорби и мучений, слишком жестоких для вас, королевы, которую зову моей дорогой сестрой и подругой, более восхваляемой и знаменитой красотой, чем любая другая на земле. И то, что вы мне пишете о своих делах, оказывает мне честь и делает меня самой счастливой и довольной из всех смертных. Кроме того, поскольку небеса пожелали и позволили нам узнать, что Амур относит меня к числу своих особенных любимиц, я, служа на земле тому, кто. не имея себе равных среди людей по своему оружию и любезности, не может быть признанным служителем смертной женщины, а только возлюбленным высочайшей из богинь, не могу и не имею права вас отвергать. Но хотя я и любима, счастлива и нахожусь на вершине блаженства, нельзя мне, увы, не испытывать тревоги, ибо дела житейские так хрупки и изменчивы. И кроме того, лишая меня радости, одолевает меня досада и заставляет вчуже сетовать на ваши несчастья. Однако я все же уверена, что они должны обратиться в радость, и очень скоро, и вы, дошедшая до предела в своем горе, должны быть в этом уверены, если то, что нам предписано - верно. Я так полагаюсь на верность и честность вашего друга, что и сама мысль, будто он может оказаться столь низким негодяем, не должна у вас даже возникать. Ведь судя по тому, что мне известно, вы были любимы очень преданно, а первая же обида заставила вас поверить сомнительному слуху, и вы жалуетесь и теряете надежду не меньше, чем если бы знали это наверняка или если бы в этом уверились. Вы еще не знаете, что ссоры влюбленных только разжигают и изощряют то божественное и бессмертное пламя, которое питает наши души. Надейтесь же, сестра моя, и вы утешитесь в этой малой и легкой скорби, да сохранят вас блага и богатства, дарованные вам Амуром: ведь эта печаль мимолетна и долго тянуться не может. Изольда, по правде сказать, не такой ваш Тристан невежа, и потом он так вас достоин, что согласился бы страдать (если только ему не воспрепятствовала какая-нибудь извинительная причина), как надо признать, страдал и раньше, лишь бы только не разгневать вас и не доставить вам ни малейшей печали и кручины. И в это я вас умоляю поверить.

Остаюсь ваша добрая сестра и лучший друг,

Геньевра, королева Британии.

Не удовлетворясь этим первым чтением, королева читала и перечитывала много раз, и так как порыв страсти утих, повернулась к Бранжьене с радостным и смеющимся лицом и молвила:

- Моя Бранжьон, теперь я знаю: правда то, что мне здесь рассказывали об осмотрительности и любезности королевы Геньевры, жены доблестного Артура. Говорят, что Природа и Удача сделали ее первой среди дам, а небо позволило ей родиться с такой счастливой наружностью, что все, что бы она не предпринимала, удается ей превосходно. И до получения этого письма кто мог бы заставить меня поверить, что я получу такое утешение, какое она мне прислала, как все и кончилось на самом деле.

- Ну вот, госпожа моя, - отвечала Бранжьена, - я была права, как вы имели случай убедиться, и принимая во внимание ее столь чудесную обходительность, надо сказать, что она может убедить каждого в чем пожелает, и все устраивается, как она хочет.

- В самом деле, Бранжьена, - продолжала Изольда, - это замечательная женщина, и думается, она единственная в своем роде.

- И поэтому, моя госпожа, - добавила девица, - не медлите поступить по ее совету, и веселье, которое покинуло вас из-за продолжительной тоски, снова вернется к вам. И тогда в несколько дней возродится ваша былая красота, и вы будете пребывать в таком же добром здравии и расположении духа, как и прежде.

И поскольку гнев и ярость Изольды смягчились, она положила известить и вызвать к себе своего Тристана, рассудив про себя, что с которой стороны прервана любовь, с той она и должна возобновляться. И хотя дамам более свойственны забавы, а рыцарям - действия, Изольда, считая это своим непреложным долгом, решила на этот раз изменить обычаю. И она исполнила свое желание, написав милостивое и учтивое письмо принцу Леонуа, вручила его своей Бранжьене и при этом дала ей приказание, так как боялась, что та ослушается, нигде не останавливаться дольше, чем на одну ночь, пока не доставит письма по назначению.