Наследник, свой срок ожидая в утробе, дерзал материнский приют и низкий поклон августейшей особе лакеи с вельможами шлют.
Величество, полон и сил, и отваги, пред подданными предстает, он будет указы кропать на бумаге, его стезя власти зовет.
Он власти рычаг повернул слишком круто и зыбнет державная твердь, в народе растут недовольство и смута, в стране - беспорядки и смерть.
1991
В МЕТРО
В час, когда безумный город в многочисленное стадо превращался и рассудок испарялся весь куда-то, в час, когда устало кисли неотчетливые мысли и за горизонт светило направлялося уныло, в этот час, обыкновенно, в глубину подземных сводов набивалась масса плоти, именуемой народом. Вяло ликовали тени сброшен свет дневной с престола! И ребристые ступени исчезали в дебрях пола, монотонно и уныло, в безмятежности покорной, мерно двигались перила лентой безысходно черной
Весь измученный и смятый равнодушною толпою, я, надеждою объятый, встречи жду с моей мечтою. Где же ты, мечта поэта, идеал, ни с чем не схожий? Ни ответа, ни привета, ни одной знакомой рожи... И безмолвностью людскою наполняется окрестность, а толпа течет рекою, уплывая в неизвестность, уходя в свою интимность, никого не замечая и надежду на взаимность хладнокровно убивая. Люди сходят со ступенек, обратив надежду в грезы. И держу в руках я веник то недавно были розы.
1994
ЖИЗНЬ ЗЕМНАЯ
Мне путь в этот мир открывает Господь. Сюрпризов полна жизнь земная и лепит душа неокрепшую плоть, генетике предков внимая.
Судьбы поднимая неведомый флаг, вперед, в мир жестокий и мрачный! Кому-то подарит судьба саркофаг, кому-то лишь холмик невзрачный.
И долгие годы томится душа в скафандре болезненной плоти. Неправедность и справедливость верша, все новые мысли в полете.
И радость познав, и нужду, и печаль, вновь зову Всевышнего внемлю: взмывает душа в занебесную даль, вернется ли снова на землю?
1995
ВИКИНГИ
В морскую даль спешат знамена эмблемы воронов, волков, и плоскодонные драконы саксонских жаждут берегов, где будет литься кровь рекою, оставит смерть свои следы, и неприступною стеною для боя строятся щиты. Жестокому инстинкту внемля: тот власть имеет, кто сильней, свои права на эти земли провозглашает звон мечей. Захватчики добыче рады, богам войны благоволя. И у небес прося пощады, застыла в ужасе земля.
Земля, где пепла прах, как иней, и дым развеян на ветру, лежит поникшею рабыней в жестоком викингов пиру.
1995
x x x
Суета...
Споры с пеной у рта: в чем источники зла, в чем она - красота? Чу! Любовь обожгла, а за ней снова мгла, и душа вновь пуста. Суета... Суета...
И куда ж мне, куда? На изломе душа, чья-то нежность - не та, хоть стократ хороша, пусть хоть трижды чиста, пусть - сама доброта, нет любви и следа. И куда ж мне, куда?
1995
ЗАЧЕМ?
Скажи мне, для чего, зачем ты в жизнь вошел неясным курсом и масса мелочных проблем стучит в висках сверхмощным пульсом?
Зачем звучит так лживо речь и сердце больно ранит слово, зачем нужна случайность встреч, зачем нам расставаться снова?
Что нам грядущее несет, и ждать ли нам решенья спора, и скоро ли в наш дом придет давно обещанное "скоро!" ?
Но, может, станешь ты мудрей, от множества "зачем?" опомнясь, в минуту гибели своей... Зачем напрасно жать на тормоз?
1995
ДЕПРЕССИЯ
Весь во власти былого развалин, ощущаю депрессии рост. Я сегодня уныл и печален и как трешка, не моден и прост. Меланхолия вряд ли уймется, суть мою норовит раздавить. - Мужики, огоньку не найдется? Третьим? Буду! А как же не быть!
За углом, под тенистым каштаном, чтобы граждан покой не смущать, наливали стакан за стаканом грех на грешные души принять. И в хмельном, тошнотворном кошмаре, мысли путались в пьяную слизь, языки заплетались в угаре, мужики разожглись! Разошлись... Сделав ручкой последней надежде, я не стою теперь ни гроша, на душе тяжелее, чем прежде, и желает простора душа!
1993
В ТРУЩОБАХ
В трущобах нет того огня, который в сердце лед расплавит, цепями ржавыми гремя, здесь серость бал жестокий правит. Так рвите ж цепи, господа! Я верю, чудеса бывают! Пусть воссияет нам звезда! Но звезды меркнут... умирают... И под закат моей звезды, былое - время подытожит. Мой конь не портит борозды, но сделать новой он не может. Любым путям есть свой предел, моя душа для вас - потемки. Что не сумел, что не успел, оставлю вам, мои потомки. Хочу, чтоб все, как у людей, всплакни же надо мной, друг милый! Нет, мне не нужен мавзолей, мне б скромный крестик над могилой.
1992
УСТАЛОСТЬ
В тот час, когда я, грустный и уставший, плетусь до дома, на исходе дня, мне мнится в этом мире столько фальши и кажется, что он не для меня.
Здесь я - чужой, случайный гость незванный, не познанный, не понятый никем, весь этот мир такой абсурдно-странный и он ко мне безмерно глух и нем.
И хочется разбить оковы эти или скорей закончить жизни путь не виден смысл в бездарном долголетьи. А может, надо просто отдохнуть?
1995
ТИШИНА
1
Тишь да гладь везде, с мглою сходится в тихом омуте черти водятся. Тишина кругом, словно чья-то месть, давит колдовством, аж ни встать, ни сесть.
2
Сила чар крепка, сердце мается, в тишину тоска опускается, тучей темною надвигается, сам Господь слезой обливается!
3
Жалом молнии тьма нависшая сжечь пытается все притихшее. Грянул гром тотчас страшным грохотом дьявол ли потряс землю хохотом?
4
В землю выплеснет силу темных туч, солнце выпустит яркий, теплый луч, капли отстучат в листья тонкие... больше не молчат пташки звонкие.
1995
ПЛОТОЯДИЕ
Встреча двух живородящих на узкой тропе, страстью животных желаний - кошачьи напевы. Кошка все так же гуляет сама по себе, ей наплевать на проблему Адама и Евы.
Вечным инстинктом - привычка добычу искать, цепок и ловок свежего мяса любитель. Полно! Не лучше ль на пастбище травку щипать? В страхе откусит свой хвост змей-искуситель.
Мир совершенен: одни пожирают других, слабых - в расход, пусть сильнейший проявит живучесть! Здесь разделяется все на своих и чужих, ненависть, смерть и вражда - наша давняя участь.
Отче Всевышний, прости нам все наши долги! Божий избранник не высунет нос из ковчега! Агнец, в обличии волка, оскалил клыки, псы перегрызлись... собака - друг человека.