Существенное влияние на концепцию Адамса оказала книга английского историка Э. Фримена «Сравнительная политика и единство истории» (1873; рус. пер. 1880), которая дала толчок развитию американской интерпретации доктрины англосаксонизма. Односторонне применяя методы сравнительного литературоведения и мифологии, Фримен рассматривал политические институты вне социально-экономических условий, их породивших, а сходные черты политического устройства в разных государствах в различные исторические периоды объяснял расовой общностью. Особыми способностями к созданию конституционных учреждений обладало, по его мнению, тевтонское племя, англосаксы, перенесшее в V веке свои политические институты на Британские острова. Протестанты, колонизировавшие Новую Англию в XVII веке, передали тевтонское политическое наследство Америке. С наибольшей силой тевтонский характер проявился не в Германии, считал Фримен, где мешало влияние романской расы, а в Англии и США.
Обращение американских историков англосаксонской школы к тевтонской теории и «сравнительной политике» было продиктовано прежде всего стремлением найти более убедительное обоснование «исключительности» американских конституционных учреждений, нежели объяснение, выдвинутое ранее школой Дж. Банкрофта. Историки школы Банкрофта, господствовавшей в американской историографии до последней трети XIX века, ссылались на волю божественного провидения, которое помогало утвердить демократию на американском континенте. «Сравнительная политика давала дополнительные аргументы для традиционной апологетики буржуазной демократии, относя ее происхождение в глубь веков».[868]
История как наука находилась в то время в Америке на уровне занимательного повествования о делах минувших дней. Развлекательное начало явно преобладало над научным. Адамс не без основания писал, что после английского историка Э. Гиббона, жившего в XVIII веке, «история потеряла всякий стыд. Она на сто лет отстала от экспериментальных наук. Несмотря на все свои потуги, она давала меньше, чем Вальтер Скотт и Александр Дюма».
В обращении к Американской исторической ассоциации «Тенденции в изучении истории» (1894) Адамс выступил с утверждением, что история должна основываться на достижениях естественных наук, что смысл и значение история получает лишь тогда, когда обращается к обобщениям, плодотворным и поучительным не только для рассматриваемой цепи исторических событий. Все последующие годы Адамс неустанно пытался приложить опыт физики и других естественных наук к всеобщей истории и истории Соединенных Штатов.
Обращаясь к художественному изображению американской жизни, писатель преодолевал узконационалистическую трактовку «американской мечты» как мира чудес, в котором якобы живет американский демократ. В романе «Демократия» (1880), напечатанном анонимно из-за содержащихся в нем разоблачений правящей американской верхушки (авторство Адамса стало известно только после его смерти), показана коррупция вашингтонских властей, мошенничества при выборе президента. В книге описаны реальные факты жизни Белого дома и его окружения.
В образе делового и решительного сенатора Рэтклифа, типичного американского политического деятеля, современники угадывали сенатора Джеймса Блейна, замешанного в скандальных сделках с железными дорогами, из-за чего он не прошел в президенты в 1876 году. Позднее Адамс кратко, но выразительно обрисовал его в «Воспитании».
Роман «Демократия» открывает литературную традицию низведения с пьедестала «отца отечества» Джорджа Вашингтона и других деятелей американской революции, продолженную в наше время в романах Гора Видала. Непривлекательные личные качества первого президента США противостоят в романе хрестоматийному облику Вашингтона, издавна принятому в Америке. Беспринципный сенатор Рэтклиф пытается даже приспособить образ Вашингтона к политическим нравам своего времени: «Если бы Вашингтон был теперь президентом, он должен был бы выучиться нашим порядкам или потерять свое место на следующих выборах».
Вместе с тем американский литературовед демократической направленности В. Л. Паррингтон довольно скептически характеризовал роман Адамса, «этого завсегдатая светских салонов, который, будучи вхож в политический мир Вашингтона, обольщал себя мыслью, что ему известны все хитросплетения политических интриг».[869] Однако к этому следовало бы добавить, что неудавшееся в области романа Адамсу удалось успешно осуществить в сложном жанре мемуарной философской публицистики — «Воспитании Генри Адамса».
Второй роман Адамса — «Эстер» (1884), — посвященный конфликту между наукой и религией, представляется еще менее художественно выразительным. Адамс выпустил его под псевдонимом Фрэнсис Сноу Комптон и ради эксперимента решил обойтись без какой-либо книготорговой рекламы, чтобы испытать достоинства самого романа. Результаты были весьма плачевны, в чем автор с его опытом политической рекламы в жизни США мог, собственно, и не сомневаться. Книга не раскупалась. Очевидно, роман не был жанром, в котором Адамс умел раскрыть свое дарование, хотя «Демократия» пользовалась успехом у современников, а два русских журнала («Русский вестник» и «Изящная литература») напечатали в 1883 году перевод этого политического романа.
С тех пор наследие Генри Адамса не привлекало к себе серьезного внимания в нашей стране ни переводчиков, ни исследователей. А между тем Адамс — один из интересных и глубоких критиков этических и социальных ценностей, лежащих в основе американской общественно-политической системы.
С наибольшей глубиной эта сторона дарования Адамса проявилась в его центральной книге «Воспитание Генри Адамса». В основе этого обширного автобиографического повествования лежит идея о том, что развитие человечества шло от целостности и единства человеческого сознания и бытия в прошлом (в эпоху средневековья) к множественности и раздробленности сознания и бытия людей в XX столетии. Два последних значительных произведения Адамса, «Мон-Сен-Мишель и Шартр» (которое Адамс называл обычно просто «Шартр») и «Воспитание Генри Адамса», стали наиболее полным выражением взглядов мыслителя.
Путешествуя летом 1895 года по западной Франции вместе с Генри Кэботом Лоджем и его семьей, Адамс восхищался разноцветными витражами Шартрского собора, готической архитектурой и выразил свои мысли в опубликованной в 1904 году частным образом книге. Хвалебная песнь во славу средневековья, пропетая Адамсом в «Шартре», вызвала возражения некоторых критиков. Одно из наиболее решительных прозвучало в выступлении представителя антиромантической критики Айвора Уинтерса, который обвинил Адамса в том, что тот с позиций пессимистического детерминизма пытается доказать неизбежность упадка и разрушения вселенной как единого механизма. С этой точки зрения все предшествующее лучше настоящего, и Адамс искусно подбирает исторические факты, подтверждающие это его положение. «Концепция средневековья у Адамса, воспринятая Т. С. Элиотом и его последователями, является всего лишь вариантом „золотого века“ у романтиков. Тот тринадцатый век, который им виделся, никогда в действительности не существовал, а их убежденность, что великие духовные свершения возможны лишь в условиях подобной Утопии, способны только парализовать творческую энергию человечества».[870]
Адамс не считал, что XIII век был всецело един, он лишь утверждал, что XIII век достиг единства символического выражения мира, которое стало распадаться впоследствии. Вместе с тем Адамс действительно предвосхитил мысль Элиота, высказанную им в статье «Традиция и индивидуальный талант», о том, что прошлое всегда присутствует в настоящем, накладывает на него свой отпечаток.
«Воспитание Генри Адамса» было написано как продолжение «Шартра» в 1903–1906 годах и в начале 1907 года отпечатано частным образом в количестве 40 экземпляров для рассылки друзьям и знакомым, упоминаемым в книге, чтобы получить их замечания и поправки. Затем было допечатано еще 60 экземпляров и снова разослано, но мало кто вернул книгу со своими пометками.