-- Безобразiе!

-- Исключать всeхъ...

-- Силой выведутъ, если не выйдутъ сами.

-- Неслыханный позоръ!

-- Что-жъ тутъ неслыханнаго? Горемыкина и не такъ встрeчали.

-- Pour du chahut, c'est du chahut,-- съ нeкоторымъ удовлетворенiемъ въ голосe пробормоталъ выходившiй французскiй журналистъ. Онъ пожалъ плечами, захлопнулъ тетрадку и пошелъ по корридору направо. Браунъ направился за нимъ. Въ Екатерининскомъ залe онъ остановился. "Что-жъ, уходить или еще подождать?" -- спросилъ себя озадаченно Браунъ. Онъ сeлъ въ кресло, взявъ со стола журналъ. Какой-то запоздавшiй {247} депутатъ взглянулъ на него съ изумленiемъ, пробeгая въ залъ засeданiй. Сквозь раскрывшуюся дверь съ новой силой донеслись крики, стукъ, гулъ. По Екатерининскому залу быстро прошелъ отрядъ думской охраны. На порогe показался старый, сeдой человeкъ съ взволнованнымъ, блeднымъ лицомъ. Увидeвъ солдатъ, онъ схватился за голову и бросился назадъ въ залъ засeданiй.

"Вотъ онъ, Рокъ",-- думалъ Браунъ.-- "Я не могу обосновать эту мысль, не могу даже найти для нея опредeленiя. Это послeднiй логическiй обрывъ... Порою мнe казалось, что подъ красивымъ словомъ скрывается лишь мое отвращенiе отъ жизни, въ которомъ нeтъ ровно ничего замeчательнаго... Но что же здeсь я чувствую яснeе, чeмъ идею Рока? Да, отсюда могло прiйти спасенiе,-- и оно не придетъ. Поздно... Овладeла всeми нами слeпая сила ненависти и ничто больше не можетъ предотвратить прорывъ чернаго мiра..." {248}

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

I.

-- Николай Петровичъ, я вамъ возвращаю дeло,-- слегка грассируя, сказалъ товарищъ прокурора Артамоновъ, входя въ камеру слeдователя. -- А у васъ, кажется, лучше топятъ? Ужъ очень вездe холодно... Я вамъ не помeшаю?

-- Нисколько, Владимiръ Ивановичъ, садитесь. -- отвeтилъ Яценко, здороваясь и кладя на столъ папку No. 16.-- Неужели такъ быстро все прочли?

-- О, нeтъ, только пробeжалъ главное. На нeкоторыхъ вашихъ допросахъ я вeдь былъ. Очень жаль, что не могъ присутствовать при всeхъ... пока я знаю дeло только въ общихъ чертахъ, вотъ, когда кончите, займусь имъ вплотную... Вы, кстати, когда думаете кончить?

-- Вeроятно, завтра вызову Загряцкаго для предъявленiя ему слeдствiя.

Артамоновъ только вздохнулъ, глядя на папку.

-- Богъ дастъ, онъ смилуется и откажется отъ чтенiя? Вeдь вы ему всe копiи выдали... Я, правда, вамъ сейчасъ не мeшаю?

-- Да нeтъ же... Опять вы нынче выступали, что-то ужъ очень часто въ послeднее время? -- {249} спросилъ Яценко, показывая глазами на новенькiй форменный сюртукъ товарища прокурора, очень ловко облегавшiй его осанистую фигуру крупнаго, сорокалeтняго человeка. Артамоновъ, не провинцiалъ, а коренной петербуржецъ, никогда не надeлъ бы форменнаго платья, если бы не выступаете въ судe.-- У Брунста сюртукъ шили?

-- Нeтъ, у Дмитрiева. Не хуже шьетъ и беретъ дешевле, чeмъ Брунстъ.

Яценко слегка улыбнулся. Онъ зналъ, что Владимiръ Ивановичъ, человeкъ богатый и широкiй, нарочно немного прибeдняется въ разговорe съ нимъ, какъ бы для установленiя равенства. Эта, все же чуть-чуть замeтная, деликатность, ничего не стоющая богатымъ людямъ, не раздражала Николая Петровича. Онъ любилъ Артамонова, хотя расходился съ нимъ въ политическихъ взглядахъ: товарищъ прокурора, вышедшiй изъ Училища Правовeдeнiя и отбывавшiй службу вольноопредeляющимся въ одномъ изъ аристократическихъ полковъ, держался взглядовъ консервативныхъ. Впрочемъ, въ послeднее время онъ, какъ всe, либеральничалъ и бранилъ правительство. Самый видъ этого жизнерадостнаго, красиваго, немного легкомысленнаго барина, всегда прекрасно одeтаго, пахнущаго какой-то необыкновенной, бодрящей lotion, былъ прiятенъ Николаю Петровичу. Въ особенности же онъ цeнилъ безупречную порядочность Артамонова. Чeмъ старше становился Яценко, тeмъ меньше онъ отъ людей требовалъ и тeмъ больше цeнилъ тe простыя, рeдкiя качества, которыя онъ опредeлялъ словомъ джентльменство.

-- Чаю не хотите ли? Пошлю въ буфетъ.

-- Нeтъ, благодарю васъ, я самъ только что изъ буфета. Тамъ Землинъ и Кременецкiй меня задержали. {250}

-- Землинъ? Ахъ, да, фонъ Боденъ...

-- Урожденный фонъ Боденъ. Фамилiю новую выхлопоталъ, а частицы фонъ ему жалко... Не люблю нeмцевъ... Я знаю, вы мнe не прощаете германофобства.

-- Дались же вамъ эти нeмцы! -- сказалъ, улыбаясь, Яценко. Николай Петровичъ чувствовалъ, что Артамоновъ въ душe ровно ничего противъ нeмцевъ не имeетъ: по крайней своей впечатлительности, онъ только принялъ -- безъ всякой злобы -- единственное "фобство", сразу разрeшенное и правой, и лeвой печатью.

-- Кременецкiй сiяетъ, какъ мeдный грошъ,-- продолжалъ Владимiръ Ивановичъ.-- Онъ при мнe провожалъ къ выходу эту самую нашу даму, госпожу Фишеръ... Поцeловалъ ей на рыцарской манеръ ручку, смотритъ по сторонамъ этакимъ трубадуромъ. А красивая дама, Николай Петровичъ, правда?

-- Ничего...

-- Ничего?..-- недовольно протянулъ Артамоновъ.-- Такъ-съ... Я объ этомъ нашемъ дeлe и хотeлъ побесeдовать. Заранeе прошу сдeлать поправку на мое недостаточное пока знакомство съ производствомъ... Между нами комплиментовъ, слава Богу, не требуется,-- вставилъ онъ шутливо, -разумeется, вы слeдствiе произвели, какъ всегда, образцово. Но сказать, что я вполнe удовлетворенъ результатами, по совeсти не могу...

-- И я не могу. Никакъ не могу.

-- Вы, однако, совершенно увeрены, что убилъ Загряцкiй?

-- Я лично почти увeренъ... Но, во-первыхъ, это п?о?ч?т?и... Во-вторыхъ, пробeлы въ обвинительномъ матерiалe и по моему несомнeнны. Слeдствiе сдeлало все, что могло, но вамъ задача предстоитъ нелегкая... {251}

-- То то оно и есть. Такъ вотъ, сначала о вашей внутренней увeренности. Прежде всего, какъ вы себe представляете самую картину убiйства? Мнe кое-что въ ней неясно.

-- Я себe представляю дeло такъ. Фишеръ прieхалъ туда незадолго до девяти часовъ вечера. Это точно установлено согласными показанiями... -Николай Петровичъ взялъ папку No. 16 и перелисталъ бумаги...-- согласными показанiями извозчика Архипенко, который его туда отвезъ, и двухъ служащихъ гостиницы,-- они видeли, какъ онъ въ девятомъ часу уeхалъ изъ "Паласа"... Показанiемъ извозчика твердо установлено также и то, что Фишеръ прieхалъ на квартиру одинъ.

-- Это очень существенное обстоятельство.

-- Очевидно, у нихъ было условлено, что туда же прieдетъ и Загряцкiй. Кто изъ нихъ прieхалъ раньше, сказать съ полной увeренностью не могу, да это и не такъ важно. Я склоненъ думать, что раньше прieхалъ Фишеръ. Въ своей запискe Фишеру Загряцкiй обeщаетъ быть "тамъ, гдe всегда" въ десять часовъ. Правда, мы не имeемъ доказательства, что записка относилась именно къ этому вечеру: она числомъ не помeчена, конвертъ не сохранился и дня доставки выяснить не удалось. Но записка можетъ свидeтельствовать о характерe ихъ встрeчъ вообще...

-- Виноватъ, я васъ перебью: защита, конечно, скажетъ, что человeкъ, замышляющiй убiйство, никогда не пошлетъ такой записки,-- слишкомъ грозная улика.

-- Вeрно. Не всегда, правда, такiя записки сохраняются, и, какъ вы лучше меня знаете, не всегда убiйца обо всемъ подумаетъ,-- иначе какое же преступленiе можно было бы раскрыть? Но я и въ самомъ дeлe склоненъ думать, что записка относилась къ одной изъ ихъ предыдущихъ встрeчъ. {252} Встрeчались они въ этой квартирe не разъ, и Петрова, швейцариха, признала въ Загряцкомъ человeка, который бывалъ въ домe съ Фишеромъ. Онъ, впрочемъ, этого и самъ не отрицаетъ.

-- Но вeдь и женщины должны же были явиться?

-- Да, конечно, Здeсь возможны два предположенiя. Либо женщинъ этихъ по уговору взялся привести Загряцкiй,-- тогда онъ могъ сказать Фишеру, что ихъ что-либо задержало, что онe прieдутъ позднeе. Либо женщинъ вызывали по телефону,-- тогда до телефоннаго звонка, должно быть, дeло не дошло. Очень нетрудно и симулировать телефонный разговоръ: Загряцкiй могъ снять трубку и фиктивно пригласить женщинъ, якобы вызвавъ нужный номеръ... Отпечатка пальцевъ на телефонной трубкe не найдено. Первое предположенiе болeе правдоподобно. Какъ бы то ни было, и сыскная полицiя съ Антиповымъ, и свидeтели по дому твердо стоятъ на томъ, что женщинъ въ тотъ вечеръ не было, и я всецeло къ этому мнeнiю присоединяюсь. Не тронута была, какъ вы знаете, и постель. Разумeется, никакiя женщины слeдствiю и не объявлялись.