- В любое хозяйство пойду, - сказал он. - Но с особым энтузиазмом пошел бы в шантарский колхоз "Красный партизан". В последнее время там председателем мой отец...
- В "Красный партизан"... - медленно проговорил заведующий сельхозотделом обкома партии. - А ведь это будет правильнее. Вам намного интереснее, хозяйство это вы знаете... До учебы в институте, я помню, уполномоченным там не раз бывали?
- Не раз, - усмехнулся Василий. - Из года в год там держал меня Полипов, бывший секретарь Шантарского райкома партии.
- Да, да... А что, Василий Поликарпович, если несколько по-иному сделать? Если не агрономом, а... председателем колхоза мы тебя порекомендуем туда? Поликарп Матвеевич просит освободить его. И мы понимаем - были бы еще силы у него, не попросил бы. Да вы, конечно, это и сами знаете... Как, а? Мы поговорим с Шантарским райкомом партии, я думаю, райком не будет возражать.
Василий был человеком взрослым, предложению этому он не удивился и ответил просто, без всяких оговорок:
- Если обком и райком партии доверят и колхозники меня примут, я приложу все силы, чтобы такое доверие оправдать.
- Значит, договорились. Поликарп Матвеевич... я думаю, будет рад этому. Передайте ему лично от меня поклон и привет. Мы готовим... Об этом вроде и не положено говорить, да ведь как у нас бывает? Мы не говорим, а все равно всем известно. Мы готовим представление Поликарпа Матвеевича к Герою Социалистического Труда. По совокупности, как говорится, за всю его деятельность... С Москвой это согласовано, и, я думаю, к Ноябрьским праздникам указ появится. Что это вы так горько улыбаетесь?
- Видите ли... поздновато иногда к людям их заслуженные награды приходят.
- Такова жизнь, - усмехнулся и заведующий сельхозотделом. - Иногда награды поздновато приходят, иногда и другое, нечто противоположное... От Полипова Петра Петровича вот мы смогли освободиться лишь в позапрошлом году.
- Где же он сейчас?
- Год он работал в совхозе "Степной" секретарем партбюро.
- Это у Ивана Савельева?!
- Да, в его совхозе. Савельев отличный хозяйственник, прекрасный человек, честный коммунист. "Хорошо, говорит, пусть работает у нас, но предупреждаю: люди у нас прямые, и через год они откровенно выскажут свое мнение о Полипове. Если он что-то поймет в жизни, будет к делу относиться как положено, наши коммунисты его поддержат. А нет - забаллотируют на очередных выборах парткома".
- И что же?
- Прошлой осенью забаллотировали. Даже в партком не избрали. Он сюда, в обком, с жалобой. На кого бы, вы думали?
- На Савельева, я думаю.
- Именно, на директора совхоза. И на одного из секретарей райкома партии Инютина. Настроили, мол, коммунистов против. Но мы-то знаем, что это не так. Что же с ним делать? На пенсию жить не хочет: "Я, говорит, коммунист с дореволюционным стажем!" И по анкете оно так... И силы, толкует нам, несмотря на возраст, еще имеются. Выбирай, решили мы, любое другое хозяйство, мы еще раз тебя поддержим. И он выбрал. Что, думаете? Совхоз "Первомайский". Там директором Малыгин, что женат на бывшей жене Полипова.
- Интересно...
- Да. "Удобно вам это будет?" - спрашиваем. "Малыгин, - отвечает, человек порядочный и государственный, а для коммунистов главное порученное партией дело, а не личные отношения и бытовые противоречия".
- Бытовые противоречия?
- Так он выразился.
- Малыгин, я помню, слишком исполнительный был, в рот Полипову все время глядел.
- Я понимаю, о чем вы говорите. Но видите ли, Василий Поликарпович... Малыгин не скажу, что из передовых директоров. Но... жизнь идет, чему-то учит тех, кто хочет или может научиться. Медленно, но учит она и Малыгина. Мы этому радуемся. В общем, позвонил я в Шантару, попросил райком порекомендовать коммунистам "Первомайского" избрать Полипова секретарем парткома. Да, кажется, и там у него не клеится...
Перебирая в памяти весь этот разговор в обкоме партии, Василий Кружилин шел по луговой тропинке. Вспомнил и сегодняшний утренний разговор с Николаем Инютиным в Шантарском райкоме партии.
- Хо! - воскликнул восторженно Николай Кирьянович, которого, несмотря на его тридцать пять или тридцать шесть лет, по имени-отчеству называли лишь в официальной обстановке. А так - просто Николай, а то и того проще - Коля. - Да это ж так здорово, что ты на этот колхоз. Это мой любимый колхоз!
- У тебя не должно быть любимчиков, - сказал Василий.
- Это-то так, - вздохнул Николай, - да ведь у каждого человека есть крупные недостатки.
И он смущенно потер свой горбатый нос.
- Но я с ними борюсь. И жена моя, Дарья Ивановна, все мои недостатки постоянно угнетает, как полевые сорняки. Ну ладно, Вась, значит, так... Ты когда в колхоз поедешь?
- Да я думаю - в день собрания и приеду.
- Ты что, ты что, Василий Поликарпович?! - Инютин сделал круглые глаза. Не-ет, это будет непорядок. Человек ты для михайловцев не с ветру, это понятно. За годы редакторства со всеми перезнакомился, на каникулах в Михайловку каждый год к отцу приезжал. Это так, тебя знают... Но являться в колхоз гостем - одно, хозяином - другое. Являться туда за несколько часов до избрания председателем - это... это нечестно. И неловко. Так я говорю?
- Пожалуй, что так.
- Именно. Поэтому поезжай сегодня же. Пусть колхозники обо всем узнают заранее, пусть не спеша обсудят и решат. А за пару дней до собрания я туда приеду... Ничего, Вась, все будет хорошо! Дать тебе машину?
- Спасибо. Я сойду на первом полустанке, а там пешком.
- Далеко ж...
- А я хочу пройтись, как помещик, по будущим своим владениям.
- Помещик! - Инютин весело расхохотался. - Ну, давай, помещик... Чем больше будешь ты о людях заботиться, чем больше зерна, мяса, молока и разного прочего давать государству, тем сильнее народ тебя поддерживать будет. Это ж здорово - быть таким помещиком, а?!
- Здорово, - согласился Василий с улыбкой, и это радостное чувство, вызванное утренним разговором с Инютиным, все жило в нем.
Василий знал хорошо эти места, шагал то дорогой, то напрямик, через луга и пастбища, огибая перелески, то едва приметными тропинками. Он шагал несколько часов, иногда присаживался не столько отдохнуть, сколько посидеть и подумать о чем-то. О семье, оставшейся пока в Новосибирске, - он женился на последнем курсе, и к осени у него должен появиться сын или дочь. Устроится вот со всеми делами, съездит за женой - пусть она родит ребенка здесь. О своем отце, которым он всегда гордился, который прожил нелегкую, но честную и полезную для людей жизнь. О себе, о том, что и ему свою жизнь надо прожить не хуже, что ему предстоит наверстать многое упущенное из-за кошмарных лет фашистской неволи.