- Ленька, давай сюда! - зовет вдруг Гриша, а сам сидит на корточках и все режет, режет ножом.

Ну и пусть... Я оглядываюсь на свои следы и вижу на месте, где недавно топтался, раздавленный гриб. Ай-я-яй... Разиня... Спокойнее надо, спокойнее!..

Осторожно спускаюсь на дно ложбины. Около захиревших сосенок - целая семья. Бросил собранные в кучу, начал хватать...

- Что ты делаешь, варвар! - приседает возле меня и Гриша, подрезает грибы ножом.

- А ты иди в другое место, я здесь и сам справлюсь!

- Все здоровые... - вроде не слышит Чаратун. - В рубашку будем складывать, я сейчас сниму...

- У меня своя рубаха есть.

- Что ты еще скажешь? - в голосе Гриши презрение. - Мне грибы не нужны, разве что на поджарку. А сушить или мариновать я не собираюсь.

Ф-фу... Душно что-то стало... Может, снова к дождю?

Бормочу что-то, отворачиваю лицо.

Я искал грибы и помечал их хворостинками: вот здесь срежь... Вот здесь... И здесь... Пусть Гриша режет, пусть кладет в свою рубаху.

Назад наша кобылка бежала всю дорогу, откуда и прыть взялась. А мы были пьяные от лесного воздуха и неслыханной удачи, орали песни.

Мох сгрузили и растрясли около забора деда Стахея. Пусть подсыхает...

Когда возвращались с конюшни, встретили на выгоне Горохова. В гордом одиночестве он возвращался с Мелянки.

- Салют, мушкетеры! - Петя поднял белую, ну совсем не загоревшую руку. Не берет его загар. - Я на воскресенье сбор отряда запланировал. Сделаете отчет, как проводите лето. Как на химкомбинат ездили, на остров... Здорово, правда? Это будет наше лучшее мероприятие! - говорит Петя с восторгом.

И у кого он, интересно, подхватил эту мысль? Неужели Вадим Никанорович подсказал?

- Воспоминаниями будем зимой заниматься. А если хочется позаседать обходитесь без нас, - ответил Гриша.

Лицо Пети болезненно сморщилось.

- Я пожалуюсь классному... Вы срываете работу отряда!

- Заседало ты, а не пионер! - подсыпал я ему на прощание.

Горохов еще что-то кричал вслед нам, но мы не слушали.

...Всю ночь я видел во сне, что собираю грибы. Сон был цветной!

ПОДВИГ ВОЛОДИ-ВЫСОТНИКА

Хмурец из города возвратился поздно, и вечером мы не виделись. А утром принес мне тетрадки и сказал такое, что надо было сразу бежать к Чаратуну.

Плотники уже кончили сруб. Просто удивительно, как у них все быстро получается.

Прошмыгнули мимо них во двор деда Стахея. Замок на двери!

- Гриша поехал камни для фундамента собирать! - крикнул нам один дядька сверху. - На Лысой горе ищите!

Мы побежали к школе, потом повернули влево, на заросшую травой полевую дорогу. Она как раз вела к той горе.

У дороги на краю поля лежали большущие валуны, как будто стадо бегемотов. Эти камни сволокли сюда тракторами.

А вон и Гриша. В телегу запряжена вчерашняя кобылка. Вожжи натянуты туго и завязаны за переднее колесо. Хитро придумано! Никакого столба или дерева не надо...

Вместо фартука у Чаратуна подвязан мешок. Он собирает в подол небольшие, как взять в руку, камни.

Встретил нас недружелюбно:

- Опять следом ходите? Что вам - делать нечего?

- Володю пришибло током!.. В больнице лежит!.. - выпалил Хмурец.

- Ага! Кран гусеничный зацепил провода стрелой, оборвал... Машиниста, наверное, совсем убило. А Поликаров полез отцеплять и...

Говорили мы, перебивая друг друга, а лицо Чаратуна белело и белело. Рванул с себя мешок, лопнула завязка.

- Где он... сейчас?

Вот этого мы и не знали.

Ни Хмурец, ни отец его Володи не видели. Когда подъехали к толпе, им и рассказали, что случилось. Увидели только, как помчалась оттуда, завывая, "скорая помощь"...

Машиниста пришибло током, он и потерял сознание. Кран завертелся на одной гусенице, сбил столб, начал клониться в котлован. От упавших проводов какая-то будка из досок загорелась. Кто был поблизости, бросились тушить пожар, а Володя прыгнул на гусеницу, рванул от рычагов машиниста - и сам потерял сознание. Кран, правда, не завалился в котлован.

- В какой больнице, спрашиваю, Володя? - смотрел на нас невидящим взглядом Чаратун.

- Наверное, в областной. Я упросил папу съездить туда. Но нас не пустили... Нельзя, говорят...

- Меня пустят... Меня пустят... - как одержимый бормотал Гриша. - Вы это... Соберите воз, отвезете...

Мы долго смотрели, как сигал по кукурузе, по картошке - напрямик Чаратун. Наконец опомнились, начали собирать камни...

Нагрузили телегу, сами, как обычно, забрались наверх. Но кобылка не прошла и сотни шагов - стала. Дышала тяжело, бока ходили ходуном.

Пришлось слезть: камни - не мох.

Я привязал вожжи к оглобле, и мы пошли сзади телеги. Кобылка отлично знала дорогу сама.

- А почему ты о музее ничего не говоришь, о летчике? - напомнил я. Был?

- Был. Нечего говорить - все по-старому.

- Боюсь, что ничего они в тех архивах не найдут. Столько времени прошло! Ты помнишь номер мотора?

- Две восьмерки и три тройки - 88333.

- Нет, в письме, кажется, мы писали - три восьмерки и две тройки.

- Ну - вот! И еще дожидаемся ответа! - загорячился Витя. - Так сто лет можно ждать и не дождаться.

- Откуда ты взял, что две восьмерки и три тройки? В газете было сказано: "схожий с цифрами 88833". Понял? Схожий, но не такой. А может, четыре восьмерки и одна тройка или все пять троек? А может, ни одной тройки, а все восьмерки? Цифры очень схожие, а там столько ржавчины наросло...

Витя растерялся.

- А может, только одна восьмерка посредине, а с боков по две тройки? А может, по краям по тройке, а в середине три восьмерки? - начал и он предлагать варианты. - Или впереди тройка, остальные восьмерки... Или...

Мы забыли про лошадь. На утоптанной, твердой тропинке начали царапать столбики цифр:

88888 88883 33388 33383 88388

83333 33333 33338 33833 88838

88333 38888 38883 83338 38333

88833 33888 33883 38383 83888

- Еще не писали 83388, - придумал Витя.

Проверили. Нет!

- А 88383? А 38838? - предложил я два варианта.

Опять проверили - нет!!!

- А 88338?

- Был!

- Не было!

Мне стало жутко: что за колдовские цифры!

А Витя издевался:

- Нет 83383! Нет 38838! Нет 33838!

Какие писали, а какие еще нет? Сколько вообще можно придумать комбинаций из этих цифр?

И кто сможет проверить все эти варианты, если б даже и придумал их все до одного?

Мы надеялись, что по номеру двигателя легко можно будет установить фамилию летчика. Но, оказывается, что и сам номер еще не номер, а загадка!

- А где кобыла? - спохватился Хмурец.

Лошади с телегой не было. Вот это номер!

Мы побежали в деревню, присматриваясь к следам колес. Но когда следы свернули на травинку, ведущую из города, тут уже все было исполосовано следами - ни разобрать, ни сосчитать.

- Да куда она пойдет? Конечно, в конюшню, к жеребенку! - сказал я.

- А может, к деду во двор? Она столько раз там была, дорогу знает...

Я бросился к конюшне, Витя - к хате деда Стахея.

Эх, лучше бы бежал к конюшне Хмурец!..

Кобыла стояла, уткнувшись мордой в дверь, и глухо ржала. Из конюшни отзывался, повизгивал жеребенок.

Прислонившись спиной к телеге, стоял мой отец. Стоял и сосредоточенно курил. На телеге, на камнях уже громоздился его велосипед.

- А-а, ты это... А Гриша где? - В голосе отца чувствовалась тревога.

- В город ушел. Мы его отпустили... - залепетал я. - Мы за него будем возить.

- Навозили уже, ничего не скажешь! - отец швырнул под ноги папиросу, раздавил ее каблуком. - Вам бы еще в прятки играть, а не с лошадьми дело иметь. Сопляки!.. Я в ваши годы за хозяина в доме был. А тут - кобылу не смогли устеречь!

Он снял с телеги велосипед, стукнул колесами о землю - хватает ли в шинах воздуха?

- Мы... - начал было я.

- Забирай лошадь, поворачивай назад! Рано еще на обед...