Давно я думаю о самом верном средстве

Нанять лазутчика; есть чеботарь в соседстве.

Попробую его в свой дом переселить

Для глаза верного; а пуще - удалить

Всех продавщиц платков, шиньонщиц, завивальщиц,

Торговок лентами, перчаточниц, вязальщиц,

Весь этот подлый сброд, готовый каждый миг

Служить любовникам для всяческих интриг.

Я тоже видел свет и эти знаю тайны.

Мой малый должен быть хитрец необычайный,

Когда записочка хотя одна дойдет.

ЯВЛЕНИЕ VI

Орас, Арнольф.

Орас

На встречи с вами здесь мне истинно везет.

Случиться новости на этот час успели;

Расставшись с вами здесь, я шел без всякой цели,

Но вновь с Агнесою судьба меня свела:

На воздух, на балкон как раз она пришла,

Вмиг подала мне знак, спустилась незаметно

И дверь из сада в дом открыла мне секретно.

Но только в комнате остались мы сам-друг,

Она услышала шагов ревнивца стук;

Осталось ей одно в подобном злоключенье:

Меня запрятать в шкаф на время посещенья.

Тотчас же входит он, не видный мне никак:

Я только слышать мог его тяжелый шаг,

Да вздохи громкие его тоски ревнивой,

Да кулаком о стол удар нетерпеливый;

Щенка с дороги прочь отбрасывал ногой,

Предметы разные швырял перед собой;

Две вазы (ими был камин ее украшен)

Он вдребезги разбил - так гнев его был страшен.

Итак, до этого рогатого козла

Уже история недавняя дошла!

Затем, набегавшись, едва не до упаду,

Кругом по комнате и разрядив досаду,

Ревнивец бедный мой, ни слова не сказав,

Покинул комнату, а я покинул шкаф.

Чтоб люди в комнату опять не заглянули,

Свиданье продолжать мы с нею не рискнули

Из осторожности; но должен в эту ночь

Я к ней тайком войти; она должна помочь;

Я трижды кашляну, и это все устроит:

Услышав мой сигнал, она окно откроет,

А дальше - лестница, Агнеса и любовь

Помогут подступить к твердыне этой вновь.

Как другу лучшему, я вам готов открыться.

Весельем сердца мы всегда хотим делиться,

И сколько б ни был кто из нас вполне счастлив,

Он счастию не рад, его не разделив.

Я знаю, вам близка моей души тревога;

Прощайте; мне теперь обдумать надо много.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ VII

Арнольф

(один)

Итак, моей судьбы несчастная звезда

И дух перевести не даст мне никогда?

Как быть? За шагом шаг лукавцы то и дело

Мой бдительный надзор обманывают смело;

Глядишь - и разобьют мой опыт в пух и прах

Простушка юная и юный вертопрах.

Ведь целых двадцать лет философом угрюмым

Об участи мужей я предавался думам

И, видя, как в беду ввергал их мудрый рок,

Из этих случаев я извлекал урок,

Чужие бедствия себе на ус мотая,

И верных средств искал, жениться сам мечтая.

Чтоб не коснулась лба злосчастная судьба,

Чтоб отличаться мог он от любого лба.

И, мне казалось, цель преследуя такую,

Науку хитрости я превзошел людскую;

Но, словно для того, чтоб подтвердить закон,

Что каждый участи подобной обречен,

Я, многоопытный и многопросвещенный,

И даже в тонкостях, казалось, изощренный,

За двадцать с лишком лет постигнувший давно,

Как не попасть впросак, вести себя умно,

От остальных мужей стеной отгородился

Лишь для того, чтоб сам в их роли очутился.

Но нет, я не сдаюсь, ты лжешь, проклятый рок!

Еще в моих руках имеется залог;

Пусть сердце отдала красавчику злодею,

Всем остальным зато один лишь я владею;

Для новых нежностей назначили вы час,

Но эта ночь пройдет невесело для вас!

Одна отрада мне в моей судьбе несчастной,

Что я предупрежден о западне опасной,

Что этот сумасброд, мне ставший на пути,

Умел в сопернике наперсника найти.

ЯВЛЕНИЕ VIII

Кризальд, Арнольф.

Кризальд

Перед прогулкою поужинать не худо.

Арнольф

Нет, нынче я пощусь.

Кризальд

Забавная причуда!

Арнольф

Прошу простить меня: не оберусь хлопот.

Кризальд

Ну, как с женитьбою? Иль дело не пойдет?

Арнольф

В чужие-то дела мешаться вряд ли стоит.

Кризальд

Ого, как сердится! Но что вас беспокоит?

Признайтесь, куманек: наверно, вашу страсть

Постигла некая внезапная напасть?

По вашему лицу мне это стало ясно,

Арнольф

Что б ни было со мной, хвалюсь я не напрасно

Одним: никто меня с мужьями не сравнит,

Которые терпеть согласны волокит.

Кризальд

Мне удивительно, как можно в ваши лета

Тревогу создавать из этого предмета.

Как будто на земле одно лишь благо есть!

Как будто лишь в одном заключена вся честь!

Быть плутом, скрягою, бесчестным, злым и грубым

Вам кажется ничем, а тот позор - сугубым,

И как бы кто ни жил, хотя бы впал в разврат,

Он может быть в чести, лишь не был бы рогат.

Но если вдуматься, правдоподобно ль, право,

Что от случайности зависит наша слава?

Кто благороден сам, заслужит ли упрек

В несчастье, помешать которому не мог?

Зачем вы женщинам хотите предоставить

Возможность полную нас славить и бесславить?

Зачем чудовищем мы делаться должны,

Когда расстроены неверностью жены?

Могу заверить вас, что человек достойный

Способен и рога носить вполне спокойно:

Уверясь, что удар судьбы неотвратим,

Он с равнодушием относится и к ним.

Поймите же, что зло - как ни мудрят об этом

Есть отношение особое к предметам.

И, чтоб не оплошать, одно вы знать должны:

Здесь, как во всем другом, лишь крайности страшны.

Бывают простаки: когда беда случится,

Готовы тот же час едва ли не кичиться,

Любовников жены, где можно, назовут

И все таланты их по пальцам перечтут,

Окажут им при всех особое вниманье,

Всегда напросятся на ужин, на гулянье

И вызовут во всех естественный вопрос:

Что за охота им совать повсюду нос?

Мужья подобные несносны мне и многим;

Но к крайности другой я буду столь же строгим.

Я не мирюсь душой с друзьями волокит,

Но ревность бурная не меньше мне претит:

Их неразумный гнев, шумящий бестолково,

В свидетели созвать хоть целый свет готовый,

Как будто им ничуть огласка не в укор