Пичугин ушел от Сливенко очень мрачный. Улыбка исчезла с его лица. Слова Сливенко задели его гораздо сильнее, чем он сам того ожидал. Он неуверенно покашливал и бормотал про себя:

- Зря рассказал! Душу свою растревожил!

Во дворе его окликнул капитан. Пичугин обмер от страха. Но нет, капитан ничего не знал о его отлучке. Он сказал:

- Почему винтовку не чистил? Грязная, несмазанная, - Чохов помолчал, потом проговорил не по-обычному многословно, выговаривая слова с некоторым усилием: - Советский воин, поскольку он представитель армии-освободительницы, должен показывать всем пример дисциплины. Идите, Пичугин.

Пичугин, облегченно вздыхая, ушел чистить свою винтовку.

Чохов увидел из окна Маргарету. Она стояла среди солдат и что-то оживленно объясняла им с помощью рук и лучезарных улыбок. Заметив Чохова, она улыбнулась и ему.

Он бегло кивнул ей и отошел от окна.

Он вел себя с ней очень сдержанно, и это удивляло Маргарету. Солдат стесняло присутствие ее мужа. (Гогоберидзе непочтительно называл его "сыр голландский"), но ведь капитану было известно, что мужа у нее нет!

Для европейской бродяжки военного времени, которая столько лет пылинкой вертелась в черном вихре оккупации, войн, лагерной жизни и привыкла смотреть на все с большой долей цинизма, сдержанность русского офицера была непонятна.

Ее подруга и тезка, тридцатитрехлетняя француженка Марго Мелье, говорила ей:

- Ты отвыкла от человеческого уважения, вот и всё. Он просто тебя уважает, этот прелестный капитан. Солдаты - они всегда солдаты, но тут, знаешь ли, даже удивительно, как они уважают нас! - она улыбнулась многозначительно: - Иногда даже слишком!

Так или иначе, но жизнь Маргареты стала яркой и интересной. Хотя начались сборы в дорогу, но девушка в душе надеялась, что она уйдет вместе с русским офицером, он заберет ее в свою чудесную страну. Хотя обсуждались сроки и маршруты возвращения на родину, но ей казалось, что она будет дома гораздо позже остальных. Чех Марек учил ее русскому языку, и она уже знала два десятка слов, которыми собиралась в свое время неожиданно поразить капитана.

Какое это было неслыханное счастье - свободно и вольно бегать по тем местам, где две недели назад приходилось идти тихо, степенно, боясь косого взгляда немецких жителей! Приятно было замечать заискивающие взгляды эвакуированных из Берлина горожанок, которых здесь было много и которые раньше относились к иностранцам с презрительной фамильярностью, как к людям низшей породы.

Стало теплей. По деревенским улицам носился уже почти совсем весенний ветер. Суета людей, шум большой дороги, белые флаги на деревенских домах все это походило на какую-то всемирную свадьбу, люди казались опьяненными, радостно возбужденными и очень добрыми.

Вечером пошел дождь, вскоре превратившийся в настоящий ливень. Маргарета, сидевшая с подругами за шитьем, выбежала на улицу. На лицо ее падали тяжелые дождевые капли, совсем уже весенние, теплые.

Маргарета почувствовала себя - впервые за последние годы - девушкой своих лет. Она бежала вприпрыжку, вслух повторяя запомнившиеся ей русские слова.

Во дворе усадьбы она побеседовала с русскими, пококетничала с тем смуглым солдатом, который всегда бросал на нее пламенные взгляды, и потом поднялась наверх, к "своему" капитану.

Она нашла его в кабинете сбежавшего сына баронессы. Капитан листал какую-то тоненькую книжицу, сидя спиной к двери. Она постояла минуту неподвижно, потом робко кашлянула. Он обернулся и встал.

На столе горела большая лампа. Тут было тихо и уютно.

Она улыбнулась. Он тоже улыбнулся. Осмелев, она подошла к нему ближе и тут - неизвестно каким образом - случился неожиданный для него поцелуй быстрый и пахнущий свежим дождем.

В соседней комнате, где находился дежурный, громко и пронзительно зазуммерил телефон. Сразу опомнившись, Чохов осторожно отстранил от себя девушку и вышел.

Весельчаков приказывал поднимать роту в ружье. Выступать немедленно. Прислать повозку за патронами.

Чохов положил трубку, вернулся в свою комнату. Маргарета тихо сидела на подоконнике. Он прошел мимо нее, вышел в гостиную, миновал еще несколько пустынных и темных комнат и, очутившись в каптерке, бывшем будуаре, отдал Годунову необходимые приказания.

А Маргарета сидела на подоконнике - мокроволосая, счастливая, глядя на дождь, на сгущающуюся темноту и ожидая.

Солдаты разобрали с козел винтовки и автоматы, наскоро осмотрели их и пошли во двор строиться. И тут они услышали далеко на севере гул орудийной пальбы.

Война продолжалась. Пичугин возился под деревом, прилаживая лямки вещмешка. Семиглав седлал лошадь капитана. Вспыхивали огоньки папирос.

Солдаты увидели в окне кухни белое расплывчатое пятно.

То была помещица. Она стояла, вытянув жирную дряблую шею, и прислушивалась к отдаленному гулу орудий. Заметив, что за ней наблюдают, старуха отпрянула и исчезла.

Часовой раскрыл ворота. Они уныло заскрипели. Подвода, отряженная за патронами, потонула в ночной темноте.

Во двор кучкой пробрались бывшие батраки. Им было тревожно от гула орудий и оттого, что русские так молчаливо строятся в ряды, видимо собираясь уходить.

- Смирно! - оглушительно скомандовал Годунов.

Из дому вышел Чохов. Он был в шинели с полевыми ремнями. Семиглав выводил из стойла коня.

- Товарищ капитан, - отрапортовал Годунов, стукнув каблуками. - Рота поднята по тревоге и выстроена в полном составе. Больных нет. Сержант Гогоберидзе убыл за патронами по вашему приказанию.

Чохов медленно прошел вдоль строя. Вдали снова прогремела канонада.

- Вольно! - сказал Чохов, потом он обернулся к стоящим у ворот иностранцам и сказал: - Следите за помещицей. В случае чего можете ее ликвидировать как класс. Я разрешаю. - Он добавил: - Вам нечего бояться. Вы тут полные хозяева.

Чех взволнованно спросил, нельзя ли им уйти вместе с русскими. И получить винтовки.

Чохов коротко ответил:

- Нет.

Старшина Годунов распорядился:

- Пичугин, запрягай карету.

Чохов сказал отрывисто:

- Не надо. Бросьте ее.

- Есть бросить! - громыхнул Годунов, скрыв за этим могучим возгласом свое удивление.