- Я сейчас разговаривал с ней, и она смотрела сквозь меня. Она словно в каком-то трансе. Болезни почек так не проявляются.

- Что бы ты хотел от меня услышать?

- Правду. Элисон больна, но дело тут не в физическом состоянии. Что-то не в порядке с ее психикой. Я должен все знать, чтобы помочь ей.

Майкл бесстрастно смотрел на Туччи.

- Я уже сказал, Джек, это - почки.

- Ты принимаешь меня за идиота!

- Если угодно.

Джек схватил Майкла за руку.

- Я...

Майкл стряхнул его руку.

- Что бы с ней ни происходило, это не твое дело. Извини за резкость.

- Значит, это исключительно твое дело?

- Совершенно верно.

- По какому такому праву? Вас связывают священные узы брака?

- Нет. Но Элисон - моя. И я сверну шею любому, кто сунет нос не в свое дело. Я не желаю продолжать этот спор. Элисон больна. Почки, знаешь ли, барахлят. - Он пошел прочь, злясь на Джека, злясь на себя за то, что не сумел сдержаться. Он подошел к стене и уселся на пол. Разглядывал народ, затем вновь проверил, как там Элисон. Она по-прежнему разговаривала с кем-то, совершенно механически. Майкл попытался представить себя на ее месте, ощутить страдание, боль и страх, которые испытывала она, вкупе с перенесенным недавно ужасом, перевернувшим всю ее жизнь. Но не смог. - Привет, - сказала Дженнифер, усаживаясь рядом с ним. - Брезгуешь нашим обществом?

- Да, - холодно ответил он.

- Уже двадцать минут двенадцатого. Майкл взглянул на часы и кивнул.

- Через пять минут пойду.

- По-моему, неплохая вышла вечеринка, - заметила Дженнифер, зная, что ему это столь же безразлично, сколь и ей самой.

- Вечеринка как вечеринка. Постарайся, чтобы после моего ухода Джек Туччи не подходил к ней.

- А в чем дело?

- Он может задать слишком много вопросов, а она сейчас в таком состоянии, что может и ответить.

- О'кей.

- Кто-нибудь еще не в меру любопытный здесь есть?

- Не думаю.

- Ты должна не думать, а знать!

- Есть! - с раздражением ответила она, - Не спускай с нее глаз. И держи их от нее на расстоянии. Или, на худой конец, пусть болтают о всякой ерунде. Никто не должен говорить с ней о ее здоровье!

- Я прослежу, не беспокойся.

- Сегодня днем я пообщался с Гатцем. - Он помолчал. - Если он снова придет ко мне и не застанет меня дома, он запросто может заявиться сюда. Спрячь ее куда угодно, заслони ее спиной, засунь под кровать. Но его к ней не подпускай.

- Хорошо.

Майкл вложил ей в ладонь листочек бумаги.

- Здесь телефон врача. Если ей станет плохо, позвони. Он сразу же приедет.

Дженнифер кивнула.

Он поднялся на ноги, отряхнул пиджак и пошел через комнату, опустив голову, чтобы никто не пристал к нему с праздной болтовней.

Элисон подняла глаза, Майкл взял ее за руку.

- Прошу меня извинить, - сказал он, поднимая ее с места и ведя через комнату. Она бессильно прислонилась к стене. - Как ты себя чувствуешь?

- Нормально, - ответила Элисон. Губы ее еле двигались, голос звучал словно откуда-то издалека.

- Хуже не стало?

- Нет.

- Я сейчас ухожу, - сказал он, избегая ее глаз. Глядя в них, он ощущал тревогу и угрызения совести. Постараюсь вернуться до того, как закончится вечеринка. Если не успею, спи здесь, а я постараюсь появиться как можно скорее.

- Куда ты идешь?

- Я сам еще точно не знаю.

- Но если...

- Никаких больше вопросов. - Он пошарил взглядом в толпе. - Дженнифер, позвал он.

- Уходишь? - подойдя, спросила та.

- Да. Позаботься об Элисон.

Майкл открыл шкаф, снял с вешалки свое пальто и перебросил его через руку. Затем взялся за ручку черного кейса и вытащил его.

- Что там? - спросила Элисон, только что заметив его.

- Ничего. - Майкл повернулся к двери.

- Майкл, - сказала Дженнифер, - будь осторожен. Элисон быстро взглянула на нее, затем прижалась к Майклу всем телом. Он обнимал ее, гладя ее волосы, затем мягко отстранил и легонько подтолкнул к Дженнифер.

- Позволь мне пойти с тобой, - еле выговорила Элисон.

Майкл не ответил. Он открыл дверь и ушел.

Глава 26

Майкл подышал на побелевшие вт холода руки. На ходу снова натянул перчатки, завернул за угол и медленно побрел по 89-й улице.

Людей поблизости видно не было, стояла почти полная тишина. Казалось, жизнь покинула этот район, где сегодня должно было произойти нечто сверхъестественное.

Мимо Майкла проскочили две машины. Он остановился и посмотрел вперед. Особняк был совсем уже близко.

Майкл вглядывался в подъезд и чернеющие окна, и вдруг порыв внезапно налетевшего ветра ударил его в спину. И окружавший его мрак словно еще более сгустился, и ужас, охватывающий его при мысли о том, что ему придется в одиночку войти в таинственный дом, усилился.

Он начал было переходить улицу, но остановился я поднял глаза. Теперь он видел неясную фигуру, маячившую в окне пятого этажа. Священник. Отец Мэтью Галлиран. Или Вильям О'Рурк? Интересно, он на самом деле слепой? Узнав о существовании заговора, Майкл сильно засомневался в этом. Возможно, слепота лишь уловка, прикрытие, позволявшее старику целыми днями сидеть и безнаказанно пялиться в окно.

Сообразив вдруг, что его могут заметить, Майкл метнулся к тротуару. Достал из кармана связку ключей, тихонько поднялся по каменным ступеням крыльца и нырнул в подъезд. Здесь его никто не мог видеть, но вряд ли он был в безопасности. Майкл был готов вскоре встретить кого-нибудь, и, если он не переоценивал своих противников, они поджидали его.

Поставив кейс на пол, он достал из кармана куртки фонарь и проверил, как тот работает. Затем достал револьвер и внимательно его оглядел. Заряжен, в полной боевой готовности. Майкл сунул револьвер за пояс.

Он выглянул из подъезда и, никого не заметив, взял кейс, вставил ключ Эдисон в замочную скважину и открыл входную дверь. Очутившись внутри, он поднял глаза к потолку, где тускло горело несколько ламп; создавалось ощущение, что холл залит лунным светом Майкл вынул фонарь и направил его луч на стену. Проку от этого оказалось мало. Тогда он спрятал фонарь обратно в карман и начал медленно продвигаться вперед, сжимая в руке револьвер.

Неожиданно вздрогнув, он начал целиться в пространство. Там что-то промелькнуло... Его собственное отражение в огромном зеркале! Майкл изобразил на лице гримасу беззвучного смеха и бросил перчатки на столик. Не отрывая взгляда от темнеющего второго этажа, он, собрав все свое мужество, заставил себя начать подниматься по лестнице, которая, казалось, уходила в бесконечность. В одной руке он сжимал револьвер, другой - вцепился в перила.