- Интересная картинка, - перебил я, подходя к ближней сосне. Взгляните сюда, друзья. Вам это ни о чем не говорит?

На высоте человеческого роста на шершавой коре были отчетливо вырезаны ножом две буквы, конечно же, те самые M и R.

Антуан присвистнул и принялся бродить вокруг сосны, принюхиваясь. Потрогал руками надрез и снова присвистнул.

- Чему вы удивляетесь? - спросил Иван.

- Те же самые инициалы, что и на ноже. Тебя это не удивляет?

Иван сосредоточился и тоже подошел к сосне. Разрезы на коре не были свежими, это было видно невооруженным взглядом. Но кто мог это сделать? И зачем это понадобилось?

- Это вырезано много лет назад, - объявил Шульга.

- Нет, - возразил Антуан. - Буквы вырезали в начале лета, потому что в надрезах не видно следов смолы.

- Ты говоришь так, словно я не понимаю дерева, - обиделся Иван. Сосна слишком старая, она не обязательно должна давать сок.

- Пари, - предложил Антуан. - На сто франков.

- Мне остается лишь надеяться, - сказал я, - что я буду свидетелем того, кому достанется выигрыш.

ГЛАВА 7

В давние времена говаривали: точность - это вежливость королей. Наш просвещенный век и тут произвел поправку: точность - вежливость президентов.

Мой президент, само собой, был сверхвежлив. Без двух минут десять янтарный "пежо" показался на нашем дворе. Рядом с президентом сидела женщина. Я подумал, разбежавшись, что сама мадам президентша прибыла, но женщина вышла из машины и заговорила по-русски, да еще на певучем украинском говоре. Мы познакомились. Это была фрау Шуман.

Президент так и сверкал белоснежной рубашкой, перстнем, линзами фотоаппарата и даже синтетическим пером на шляпе личной переводчицы. Плащ от Бидермана, костюм от Анкоза - доступно и достойно. И разговор у нас пошел самый что ни на есть изысканный.

- Сегодня прекрасная погода, - говорил президент, радостно оглядывая горизонт.

- Совершенно согласен с вами, отличная видимость. Лучший день за то время, что я в Бельгии.

Президент заулыбался еще радостнее:

- Надеюсь, он окажется лучшим вашим днем не только благодаря погоде, но и благодаря тем удовольствиям, которые нам предстоят.

- Я полностью в вашем распоряжении, мсье президент.

- Тогда вперед, навстречу нашим удовольствиям, - объявил он, натягивая замшевые перчатки.

Я прихватил чемоданчик, заветную папку. Сюзанна помахала нам, и мы тронулись.

По просьбе президента фрау Шуман села впереди. Она, конечно, не немка; муж ее был немцем, а она русская. Они жили под Одессой на станции Раздольная. Никогда не думал, что в маленькой Бельгии окажется столько русских, каково-то им живется вдали от Родины?

Светский разговор продолжался в машине.

- Вы посетили вчера могилу в Ромушане? - спросил президент. - Надеюсь, она вам понравилась?

- Прекрасное надгробие, - отвечал я. - Жаль только, кюре на месте не было.

- Всем нашим людям уже дано распоряжение находиться на месте в воскресенье, когда будет проходить церемония. Тогда мы и познакомим вас со всеми ими. Уход за партизанскими могилами - одна из почетных задач нашей организации...

У меня была своя задача - знакомиться с людьми, узнавать, восстанавливать прошлое. Поэтому я спросил о своем:

- Не помнит ли мсье президент, говорил ли он о моем приезде Роберту Мариенвальду?

Так я и предполагал: президент вскинул брови.

- Почему вы об этом спрашиваете? - ответил он вопросом.

- Антуан ему не говорил. А он знал, что я должен приехать.

- Наша организация довольно многочисленна, - заметил президент, весьма возможно, ему сказал кто-то другой. Многие знали о вашем приезде. Если желаете, могу навести справки. Мы уже начали по вашей просьбе поиски, и у нас появилась некоторая надежда, что удастся найти живых свидетелей тех далеких событий.

- Вы имеете в виду членов группы "Кабан"? - спросил я.

Президент не ответил, сосредоточенно обгоняя грузовик с сеном. Президент царствовал за рулем и не торопился. Протащившись следом за туристским автобусом, мы, наконец, свернули к большому фанерному щиту на вершине холма.

- Не сердитесь, что я прерву наш разговор, - сказал президент, притормаживая. - Перед нами первый объект сегодняшней программы - монумент Неизвестному партизану. Несколько бельгийских провинций оспаривали честь поставить такой монумент у себя, и после долгих дебатов эта честь была оказана провинции Льеж за ту выдающуюся роль, которую сыграл Льеж в годы Сопротивления. Этот монумент воздвигнут также и в честь короля Альберта.

Мы вышли из машины. Памятник был установлен в глубине небольшого парка. У входа росла березка, хорошо она тут смотрелась.

Монумент был лаконичен и строг: гранитная плита, поставленная на ребро и грубо обитая с боков. Внизу - белый шлифованный камень в виде книги.

Президент торжественно пояснил:

- Надпись на этом монументе гласит: "Во славу бельгийских партизан". Здесь похоронены участники Сопротивления, имен которых не удалось установить. В те годы партизаны должны были скрывать свои имена. Особенно сложно в этом отношении было бельгийцам, ведь их могли опознать свои же сограждане во время операций; бельгийцам приходилось конспирироваться особенно тщательно. И многие погибли безымянными. Иногда мы не знаем даже их кличек. Внизу вы видите белый камень, он символизирует книгу, которая когда-нибудь будет написана о замечательных подвигах неизвестного партизана.

И мой белый камень до сих пор целомудренно чист. Только два знака и есть на нем: M и R.

Мы постояли перед памятником и двинулись обратно. Девочка с обручем подбежала к президенту и обратилась к нему с вопросом:

- О чем она говорит? - спросил я у фрау Шуман.

- Она спрашивает у господина председателя, на каком языке я с вами разговаривала?

Я опешил:

- Как вы сказали: господин председатель? Разве мсье де Ла Гранж не президент?

- Кто вам сказал, что он президент?

- Иван Шульга, который переводил позавчера. Он сказал, что мсье де Ла Гранж - президент Армии Зет.

- Похоже, ваш Иван - не самый точный переводчик, - усмехнулась фрау Шуман. - Председатель по-французски и есть президент. Он перевел буквально.