- Возвращайся в нашу фирму, - великодушно предложил Юрий.

- Мог бы и вернуться.

- Так чего же?

- Не так это просто, - вздохнул Совинский.

- А-а, все понятно, - Юрий подбежал к балкону, взглянул на темный залив, вернулся в комнату. Он словно бы что-то искал, но сам не знал, что именно. - Ты уже забыл о своем первобытном состоянии. Это я застрял в наладчиках, а ты ведь инженер, наверное, заместитель главного инженера по внедрению АСУ, может, профессор, членкор...

- Да я теперь никто, - с нескрываемой горечью промолвил Совинский. Для вас здесь никто.

Совинский встал с кресла тоже, подошел к балкону, как бы приглашая Юрия выйти на свежий воздух, а может, ему самому слишком душно было в комнате, он хотел хотя бы взглядом окунуться в темный залив, в его свежесть.

Юрий ощутил приступ тоски. Он становился красноречивым только в женском обществе, с мужчинами ему было несносно. Еще если бы на месте Совинского был кто-нибудь другой, можно бы тогда про футбол, про девчат, про что-нибудь веселенькое, а с этим не знаешь, с какой ноги ступить. Про работу да про работу! Он не ответил на последние слова Совинского, не стал его утешать. Посыпает себе голову пеплом, размазывает слезы по щекам? Пусть! Таких надо учить на ошибках!

А Совинский, даже уловив нежелание Юрия продолжать разговор, упорно продолжал свое:

- Да и зачем к вам возвращаться, когда у вас тут такое творится?

- Что же это у нас творится? - задетый за живое, подскочил Юрий.

- Не знаю, правда ли, но сказали мне, что у вас процентов сорок продукции идет без Знака качества. Иначе говоря, выпускаете почти половину машин, которые никому не будут нужны, так и пролежат нераспакованными в министерствах и на заводах. Мне не верится, что это правда, но слышал от очень авторитетных лиц.

Юрий молчал. Какое ему дело до Знака качества и до всех министерств на свете? Он наладчик. А наладчик - что? Работает на опытных образцах. А пошло в серию - это уже не его забота. Серия - штука недостижимая. Государственная.

- Это правда? - упорно допытывался Совинский.

- Что?

- Ну, про сорок процентов.

- Может, и правда. Я же тебе не Карналь. Я только так называемый зять Карналя. Может, я и сам без Знака качества. А вот на тебя наверняка бы налепили, если бы зятем Карналя стал ты.

Иван подошел к Юрию, нагнулся над ним, навис, как тяжеленный горный хребет, в мрачно-молчаливой угрозе.

- Драться хочешь? - засмеялся Юрий.

- Зачем с тобой драться?

Юрий вскочил, забегал по комнате. Им обоим было здесь тесно. Мешала мебель, слишком ярко сияла пятиламповая люстра, дразнили голые поверхности стен, единственная "катастрофическая" картина не спасала положения. Из такой комнаты рвешься на волю, на простор, невольно все дороги ведут на балкон, но и там убеждаешься, что не избавился от тесноты и ограниченности пространства, поскольку там хоть и нависают над тобой целые километры воздуха, но под ногами - узенькая бетонная площадка, чувствуешь себя еще скованнее, чем в комнате среди четырех стен.

Теперь молчал и Совинский, он взял на вооружение тактику Юрия, а Юрий не терпел пустоты, пустота должна быть заполненной, если не чужими словами, то его. Он не вытерпел первый:

- Подумаешь, сорок процентов без Знака качества! А ты знаешь, что у нас по Союзу есть немало таких заводов, которым Знак и не снился! Слыхал ты об этом?

- Ну, слыхал.

- И это не какие-то там неосвоенные отрасли производства, а элементарный пошив брюк, производство ниток, тканей, ножей, вилок, мясорубок, лопат, ну, еще там не знаю что! Тысячи лет человечество уже умеет делать эти штуки, а мы никак не добредем до мировых стандартов! А вычислительную технику начали выпускать пятнадцать лет назад. И ты уже хочешь, чтобы все шло только на "ура"!

Совинский закрыл Юрию отступление с балкона, заступил дверь, нависал тяжелый, хмурый, тут ловкость Юрия, умение бросать слова, играть телом, поведением не пригодились бы, Совинский подавлял силой.

- А ты что же хотел? - сказал Иван тихо. - Чтобы мы и в этой отрасли тысячи лет разгонялись до мировых стандартов? Если разгоняться, то только на опережение! Разве не об этом всегда говорил Карналь? Как же можно сегодня самую передовую технику, технику завтрашнего дня выпускать практически непригодной? Нет Знака качества - негодное. Электроника - это же не галоши!

- К моей специальности это не имеет ни малейшего отношения, - пожал плечами Юрий. - Я что? Я наладчик.

- А к рабочей совести имеет отношение?

- Чего ты ко мне привязался? - оттолкнул его Юрий, высвобождаясь из своего балконного плена. - Я что, один на целом свете? Если хочешь, не от нас всех это зависит. Вычислительную машину из глины не слепишь. Есть так называемые поставщики. Слышал о таких? Они тебе подсыплют таких элементиков, что из них и трактора колесного не соберешь, не то что электронную машину. Вот и попробуй Знак качества завоевать! А тут - план. А тут - задание! Тут дай зарплату и прогрессивку народу. А конструкторам дай творческую паузу для новых замыслов... Серию гоним иногда, может, и не очень передовую, зато есть материальная возможность сосредоточиться на главном. Слышал, что задумал Карналь? Машина трех колец! Прошлое, настоящее, будущее. Всеохватный электронный мозг. Все государство запрограммировано в его памяти... А ты сводишь все к так называемым планам, Знакам, шурум-бурумам! Нам незачем думать о так называемых твоих престижах, потому что мы вне конкуренции. Электронщики и кибернетики - это сегодня звучит гордо!

- Только при определенных условиях, - мрачно сказал Иван. - Только при точно обозначенных условиях. А вы их нарушаете. Если несознательно, это еще можно простить, если же сознательно - это преступление.

- Ты же тянешь из меня объяснения, вот я и даю тебе объяснения! закричал Юрий почти с раздражением. - А разве я тебе директор или руководитель какой-нибудь? Бригадир - и все. Свое дело знаю и делаю на совесть. А мировой уровень? Ты вечно все упрощаешь, Совинский! Упрощаешь жизнь до отчаянья. Тебе не хватает полета мысли и мечты. Побудешь с тобой десять минут, и пропадает вся сложность, запутанность, привлекательность так называемой жизни. А что есть так называемая жизнь? В ней нужен иногда так называемый беспорядок, так называемая непредвиденность, буря, шторм... "Четвертый день пурга качается над Диксоном..." Пел? Тогда мы вынуждены совершать безрассудства, а из них рождается героизм... А когда все загодя предвидено, запланировано? Тоска! Может ли быть героическое завинчивание гаек? Или монтирование интегральных схем? Даже проектирование этих схем? Микроскопчики, девичьи пальчики, триггеры-шмигеры... Никто ведь не то что не видит наших интегральных схемочек, но даже не подозревает об их существовании, об их необходимости для пятилетки и для прогрессивного человечества, а следовательно, и для необходимости нас с тобой на этом белом прекрасном свете. Отсюда какие выводы?

Совинский словно бы даже обрадовался, что наконец-то заставил Юрия заговорить если еще и не совсем серьезно, то по крайней мере раздраженно. С таким неуловимым болтуном и это уже успех.

- Оставим твои вулканически-штормовые настроения, - спокойно молвил он. - Мы думаем о ценности после действий, а следовало бы думать о них прежде, чем приниматься за то или иное дело. Тогда не было бы у нас ненужных цехов, а то и целых фабрик и заводов, незавершенных объектов, не было бы немодных тканей, миллионов рублей, замороженных даже в таком прогрессивном деле, как вычислительная техника.

Юрий походил по комнате, посвистел весело, легкомысленно.

- Хозяйство плановое, мне что?

- План должен быть очеловечен, мы хозяева плана, мы не имеем права молчать, когда...

- А почему бы тебе не предложить свою кандидатуру на председателя Госплана? Демонстрируешь передо мной государственное мышление, а кто я такой и где ты его демонстрируешь? Ты попробуй выше!

- И попробую, - спокойно заверил его Совинский. - Думаешь, не попробую? Вот выступлю на совещании, скажу и о вашей фирме, и обо всем...