Сведения о Pediptera Augwana я почерпнул из Большого энтомологического словаря Аукваны, иллюстрированного прекрасными стереокадрами, отснятыми специальной экспедицией Центра Биологической классификации при Галактическом Союзе под бдительным наблюдением егерей Лиги защиты, возможно, разумных животных. Меня мало интересовало, что поведенческие функции ногокрыла носят исключительно описательный характер и нигде не дается объяснения многоступенчатой стадии развития. Пусть этим вопросом занимаются рядовые энтомологи. Зато стереокадр ногокрыла-имаго, заснятого в момент появления из кокона и расправляющего твердеющие на воздухе крылья с режущей глаз сочной расцветкой, произвел на меня неизгладимое впечатление. Такой экземпляр экзопарусни-ка просто необходимо иметь в коллекции, если ты считаешь себя эстет-энтомологом.

Как ни странно, с субсидированием экспедиции на Ауквану получилось неожиданно просто. Финансовую сторону экспедиции и фрахтовку челночного катера, который должен был ожидать окончания экспедиции на орбите планеты для контрабандного вывоза ногокрыла, взяла на себя Тана. Честно говоря, я не ожидал такого продолжения нашей связи. Тана была красивой, эффектной женщиной, с которой мы познакомились на выставке моей коллекции и какое-то время провели вместе. Но обычно на этом с моей стороны все и заканчивалось. Женщины всегда были для меня только сексуальным придатком. И не более. Однако на этот раз прозаического окончания связи не случилось, но отнюдь не потому, что я изменил своему кредо. Были в моей жизни случаи, когда женщины пытались перевести наши чисто сексуальные отношения в нечто большее, но, как только с их стороны начинали проявляться капризы и требования, я уходил. Без сожаления. С Таной получилось по-иному. Она ничего от меня не требовала - я был для нее непререкаемым авторитетом, она во всем меня поддерживала, словно являлась не только сексуальным придатком, но и моим эго. Что, в общем-то, при ее эффектной внешности, относительной финансовой независимости и достаточно трезвом уме (вопреки сложившемуся мнению, что все красавицы - глупышки) было для меня несколько странно. Это тешило самолюбие, но отнюдь не меняло моих жизненных позиций. Пока это меня устраивало, я не спешил разрывать отношения.

Как и большинство трапперов, промышляющих охотой на птенцов ногокрыла, мы инкогнито высадились на Аукване за полтора месяца до объявления Лигой защиты, возможно, разумных животных блокады заповедных островов гигантских мангров. Парадоксально, но труднее всего оказалось найти проводника, хотя чуть ли не каждый десятый абориген занимался контрабандной охотой на птенцов ногокрыла. Но когда они узнавали о цели экспедиции, то отказывались наотрез. И вовсе не потому, что охота на ногокрыла-имаго была для них табу, - они совершенно не понимали, зачем нам нужен именно ногокрыл, когда все пришельцы охотятся исключительно на птенцов. В конце концов нам удалось нанять одного аборигена за тройную цену, но, похоже, он нам все равно не поверил, считая, что мы зачем-то хитрим и однозначно будем охотиться на птенцов.

Из-за вынужденной задержки отбыли мы на острова гигантских мангров за три недели до сезона слоистых туманов, когда все водные пути и тропинки на подступах в сельву начали усиленно контролироваться егерями. Поэтому вместо суток пришлось затратить четверо, но, к счастью, удалось незамеченными миновать все контрольные посты. Проводник попался опытный и добросовестный, выполнял свои функции выше всяких похвал, тем не менее я то и дело натыкался на его скептический взгляд. Категорически не верил Кванч в цель нашей экспедиции, хоть ты его убей. Каждое утро он сообщал, что поблизости находится гнездо с яйцами ногокрыла, однако я пропускал его информацию мимо ушей и требовал поисков вторичных коконов. Кванч с видимым неудовольствием подчинялся, а затем с неприкрытым скепсисом наблюдал, как я сканирую вторичные коконы. За две недели мы обследовали восемнадцать коконов, но во всех них формировались яйца, и ни один не предвещал появления на свет красы и гордости мангровой сельвы планеты - Pediptera Auqwana.

Я начал нервничать и подозревать, что Кванч водит меня за нос, специально подсовывая коконы с яйцами, и пару раз на повышенных тонах высказал проводнику свои претензии. Но Кванч только недоуменно пожимал узенькими плечиками, разводил в стороны непомерно длинные тонкие руки, растягивал губы в извиняющейся улыбке, вдвигал и выдвигал глаза. Я ему не верил. В масляно-преданных глазах играло лукавство себе на уме аборигена. Мол, знаю, на что ты охотишься - не проведешь на мякине!

Однако, когда из яиц начали вылупляться птенцы, а я по-прежнему требовал от него поиска вторичных коконов, скепсис и лукавство в глазах Кванча сменились откровенным изумлением, перешедшим в открытое непонимание, а затем нежелание продолжать экспедицию. Только мое твердое слово и выплата на месте половины обещанного вознаграждения - суммы, превышающей обычный заработок проводника у галактических контрабандистов, - несколько поколебали его уверенность в своей сермяжной правоте и заставили продолжить поиски вторичных коконов. Тем не менее каждое утро он со все возрастающей тревогой в голосе сообщал об очередном гнезде с птенцами, обнаруженном им во время ночной разведки, и мой неизменный отказ забрать птенцов встречал чуть ли не в штыки. Будь Кванч человеком, я бы сказал, что он находится на грани психического срыва, и, возможно, вел себя с ним деликатнее. Но я не придал этому значения. И поплатился.

Сегодня утром Кванч не стал говорить, что рядом где-то находится гнездо с птенцами, а на вопрос, нашел ли он очередной вторичный кокон, бросил лаконичное "да" и повел меня в чащу. Я было подумал, что проводник наконец-то поверил в мою цель, но глубоко ошибся. С удвоенной осторожностью пробираясь сквозь чащу и заставив меня делать то же самое, Кванч вывел меня к гнезду с птенцами. При виде в двух шагах от себя гнезда с птенцами я обомлел, но, переведя взгляд на довольное лицо проводника, лучащееся счастьем от того, что он наконец-то выполнил свою миссию, не сдержался и выругался. Совсем забыв, что гнездо птенцов охраняется не в меру агрессивным ногокрылом-отчимом... Спасло меня от судьбы быть раздавленным многотонной тушей ногокрыла-отчима болото, если можно считать спасением замену смертного приговора через раздавливание на смертную казнь через заражение инфекцией.