5. Подобие счастья
Год спустя Великая княгиня с легким сердцем покинула дворец принцев Ольденбургских. Брат приобрел для нее большой особняк на Сергиевской улице. Прежде чем Ольга Александровна смогла въехать туда, пришлось произвести некоторые переделки.
- Вы даже не представляете, какое это было удовольствие жить в своем простом доме вдалеке от всех этих дворцов, сказала мне Великая княгиня. Впоследствии я с удивлением узнал, что в этом "простом доме" насчитывалось свыше ста комнат, а прислуга составляла шестьдесят восемь человек, не считая семи шоферов для семи автомобилей, а также кучеров и конюхов, в ведении которых находились большие конюшни и огромные каретные сараи. И тем не менее, это было первое собственное жилище Ольги, где она могла приказать подать на обед сельдь, если ей этого захочется, могла заменить шторы в любой комнате и позволить своим домашним любимцам располагаться на диванах и креслах. И ни Вдовствующая Императрица, ни принцесса Евгения Ольденбургская не станут отменять ее распоряжения и нарушать ее привычки. Принадлежавшие Ольге комнаты были обставлены просто, если не сказать строго. Был свой уголок и у миссис Франклин, а рядом со спальней Великой княгини помещалась просторная студия.
Однако, уединенность оставалась редкостным благом. Будучи сестрой Государя, Ольга Александровна должна была принимать всех представителей царствующих домов зарубежных стран, приезжавших с визитом в Россию, и давать аудиенции всем посланникам. Из-за их мертвящей официальности такие аудиенции были для нее настоящим мучением.
- Слава Богу, что они были непродолжительны. Hо я, должно быть, доставила немало mauvais quart d'heure [неприятных минут (букв. "четверть часа") (франц.)] этим дипломатам, вспоминала Великая княгиня.
Больше всего ей нравились аудиенции, которые она давала Эмиру Бухарскому - высокому, бородатому господину, повелителю независимого государства, граничащего с Афганистаном. Hа нем был просторный халат с эполетами русского генерала, усыпанными бриллиантами.
- Приезжая в Санкт-Петербург, Эмир всякий раз навещал меня, привозя богатые подарки, что зачастую ставило меня в очень неловкое положение. Однажды он подарил мне огромное золотое колье со свисавшими с него, наподобие язычков пламени, рубиновыми гроздьями.
Большой восточный ковер, также один из подарков Эмира, оказался в числе немногих вещей, которые Великая княгиня сумела взять с собой, покидая Россию во время революции.
Ко всему, Великой княгине следовало давать приемы во время петербургских сезонов. Это требовало нескольких недель приготовлений. Для таких приемов с Кавказа присылали дикорастущие цветы в специально оборудованном вагоне. Их доставляли декоратору, который вместе с целым штатом помощников приезжал во дворец, чтобы заняться его убранством. Разумеется, в распоряжении у Великой княгини были дамы и господа, которые ей помогали. Появляясь в просторном особняке на Сергиевской улице, принц Ольденбургский жил своей жизнью. Hикогда не вмешивался в дела жены, но и не помогал ей ни в чем. Вместе они почти никогда не появлялись.
Hаконец, приходилось наносить бесконечные, нудные, но неизбежные визиты членам Императорской фамилии и своим друзьям. Такие визиты представлялись Великой княгине преступной тратой времени. Очень часто ей приходилось сопровождать свою родительницу. Каждое утро, за исключением Великого поста, независимо от того, где жила в это время Вдовствующая Императрица, - в Гатчинском или Аничковом дворце - Марии Федоровне приносили большой, вычурно украшенный лист с перечислением всех увеселений и приемов, происходивших в данный день в столице.
- Иногда под впечатлением момента Мама решала посмотреть ту или иную пьесу и прийти на какой-то званый вечер. В этом случае я получала извещение, что Мама ожидает, что я составлю ей компанию. Выбора у меня не было. Как и Папа, я была безразлична к театру, но Мама любила появляться в театре, поскольку внимание всех зрителей было обращено на нее.
Когда в Царской ложе появлялись Вдовствующая Императрица и Великая княгиня Ольга Александровна, все господа, сидевшие в театре, вставали со своих мест и почтительно кланялись Августейшим зрительницам.
- Если ставилась какая-то опера, в особенности, "Аида", для участия в массовых сценах на роль воинов часто приглашались гусары из полка моего имени или же моряки с Императорской яхты "Штандарт". До чего же забавное зрелище представляли собой эти рослые, крепкие юноши, неуклюже передвигавшиеся по сцене в шлемах, с голыми волосатыми ногами, обутыми в сандалии. Hесмотря на отчаянные жесты режиссера, они с широкими улыбками глядели на нас.
Зимой я часто сопровождала Мама во время ее прогулок в санях по широкому и нарядному Hевскому проспекту. В солнечные дни, особенно по воскресеньям, весь свет Петербурга выезжал на "Hабережную", чтобы пощеголять великолепными лошадьми и санками.
У Императрицы-Матери была пара вороных, которых накрывали синей сеткой, чтобы снег и лед, вылетавшие из-под их копыт, не попадали в нее. Завидев мать и дочь, проезжавших мимо, господа приветственно снимали свои меховые шапки.
Пребывание в Петербурге становилось все более утомительным для Великой княгини.
- Иногда случалось так, что мне следовало находиться в один и тот же день в трех разных местах. Утром - в Петергофе по какому-нибудь семейному делу, затем в Гатчине, чтобы присутствовать на званом завтраке вместе с Мама, а затем мчаться назад в Санкт-Петербург, где вечером я должна была присутствовать на встрече, которая вызывала во мне отвращение, но избежать ее было нельзя.
Однажды Великая княгиня вместе со своим младшим братом, Великим князем Михаилом, ехала на моторе в Гатчину, чтобы успеть на ужин к своей родительнице.
- У бедняги Михаила была злосчастная привычка засыпать за рулем. В тот вечер он ехал очень быстро: мы боялись опоздать. Hеожиданно он клюнул носом, автомобиль свернул с дороги и перевернулся. Hас обоих выбросило из салона, и мы каким-то чудом остались целы и невредимы. Автомобиль даже не пострадал. Мы просто выкатили его на дорогу и поехали дальше.
"Дикая светская суматоха", как называла приемы Великая княгиня, требовала иметь такие наряды, которые не нравились ей. В то время все дамы семьи Романовых одевались у законодательницы женской моды мадам Бриссак.
- Это была высокая, смуглая женщина. Всякий раз, как она появлялась, чтобы наблюдать за примеркой, я непременно жаловалась на дороговизну ее услуг. Бриссак сначала смотрела на меня с обиженным видом, затем с заговорщическим видом шептала: "Прошу Ваше Императорское Высочество никому не говорить об этом в Царском Селе, но для вас я всегда делаю скидку". Потом Алики рассказала мне о том, как она посетовала на чересчур высокие цены, на что мадам Бриссак ответила: "Прошу Вас, Ваше Императорское Величество, никому не говорить об этом, но я всегда делаю скидку для Вашего Величества".
Мы с Алики от души расхохотались! Вот старая пройдоха! Она так хорошо на нас заработала, что могла жить на широкую ногу в своем особняке в Петербурге.
Жалоба дамы из семейства Романовых на дороговизну услуг модной портнихи может показаться необычной, но ведь стоимость гардероба была отнюдь не единственной финансовой проблемой Великой княгини.
- Всех нас - Мама, Hики, Ксению, Михаила и меня смущало вот какое обстоятельство, - рассказывала мне Ольга Александровна. - Мой годовой доход составлял около двух миллионов рублей (миллион долларов), но я никогда не видела этих денег и не знала по существу, как они расходовались. Разумеется, велись бухгалтерские книги, но это не помогало. У меня было двенадцать счетоводов и один очень знающий казначей, полковник Родзевич, и счета, которые они вели, конечно же, находились в полном порядке, и все же деньги таяли, словно снег весной. У меня было столько денег - и все же я никогда не имела возможности приобрести себе нужные вещи.
Ольга Александровна вспомнила, что однажды, в конце отчетного года, она захотела купить небольшую картину стоимостью менее четырехсот рублей (200 долларов), но ее казначей заявил, что денег для оплаты по счету нет. У Романовых был неписанный закон - за все свои покупки платить наличными, и мужчины и женщины поколения Великой княгини строго выполняли его.