Гурко преодолел Балканы, победив турок, снега, вьюги и морозы, и вступил в Софию к великой радости всей Болгарии. Чего это стоило его войскам, красноречиво говорит личная депеша великого князя главнокомандующего, адресованная непосредственно брату, российскому Императору Александру II: «…за время форсирования Балкан русская армия окончательно осталась не только без сапог, но и без шаровар. Умоляю Ваше Величество…»

Колонна генерала Скобелева прорвалась через Иметлийский перевал, не испытывая подобных трудностей, поскольку вся была одета в добротные белые полушубки. Обрадованный этой вестью Дмитрий Иванович тут же подписал все розданные Млыновым долговые обязательства, не забыв, правда, красочно выругать предусмотрительного, но не в меру щедрого сына.

28 декабря произошло решающее сражение возле деревень Шипка и Шейново. Войска генерала Скобелева внезапно, без артиллерийской подготовки начали атаку и, умело маневрируя, соединились с войсками генерала Святополк-Мирского. Армия Весселя-паши оказалась в полном окружении и после некоторых колебаний сложила оружие. Русские взяли двадцать две тысячи пленных с восемьюдесятью тремя орудиями. Путь в южную Болгарию был открыт.

Победа была настолько впечатляющей, что великий князь Николай Николаевич скрепя сердце приказал Михаилу Дмитриевичу лично доложить ему об этой операции. Скобелев немедленно прибыл в ставку, где его первым встретил Струков.

— Наконец-таки сообразили, что тебе давным-давно пора генеральскую форму носить, Шурка, — улыбнулся Михаил Дмитриевич, обнимая Струкова. — Пойдешь ко мне авангардом командовать? Вместе коней в Босфоре искупаем.

— А что? — рассмеялся Александр Петрович. — И искупаем. Отличная мысль!

— Тогда подготовь к этой мысли своего непосредственного начальника.

Великий князь благожелательно выслушал краткий доклад Скобелева и даже выразил благодарность.

— Молодецки! Назначаю тебя командовать передовой колонной отряда генерала Радецкого. Чтоб и впредь молодецки гнал турок до самого моря!

— Для этого мне нужен молодецкий командир авангарда, Ваше Высочество, — Скобелев протянул рапорт. — Извольте ознакомиться с нижайшей просьбой.

Главнокомандующий прочитал рапорт и нахмурился.

— А почему именно Струкова?

— Генерал Струков обладает высшими качествами начальника — способностью быстро принимать решения и ответственной инициативой, Ваше Высочество.

Николай Николаевич был весьма недоволен, но отказать в просьбе все же не решился. Теперь Скобелев стал не только героем Плевненских штурмов, но и победителем Весселя-паши. Да и сам Струков мягко, но настойчиво просил о том же еще утром.

Конный авангард Скобелева, которым командовал генерал Струков, 3-го января 1878 года стремительной атакой захватил железнодорожный узел Семенли. Едва дав отдохнуть коням, но отнюдь не кавалеристам, Александр Петрович уже на следующее утро захватил Германлы, отрезав армию Сулеймана, что вынудило даже нетерпеливого Скобелева срочно отправить к лихому командиру авангарда Млынова с личной запиской: «Остановись, Шурка, дай войска собрать!»

— Ругается Михаил Дмитриевич? — улыбнулся весьма польщенный Александр Петрович.

— Скорее восторженно смеется, — невозмутимо пояснил Млынов. — У нас вся артиллерия отстала, а турки со страху об этом и не догадываются.

Форсированными маршами подтянув свои силы, Скобелев вновь бросил Александра Петровича вперед, послав приказ через порученца подпоручика Федора Мокроусова. Приказ был устным:

— Только вперед! Передаю дословно.

— Понял, поручик.

Пройдя за сутки восемьдесят верст, кавалеристы Струкова нежданно-негаданно появились перед Адрианополем. Паника турок была столь велика, что двухтысячный гарнизон сдал крепость без боя.

Однако радость Михаила Дмитриевича оказалась весьма омраченной. На подходе к городу передовой дозор Струкова был встречен огнем турецкого охранения. Охранение казаки разогнали, но сопровождавший их в этом дозоре Мокроусов был ранен.

— Тяжело? — угрюмо спросил Скобелев Млынова.

— Тяжело, Михаил Дмитриевич, — вздохнул адъютант. — Однако врач сказал, что выкарабкается.

— Жаль Федора. Он стал бы хорошим боевым офицером. Проследи, чтобы в Россию первым же транспортом отправили.

К тому времени генерал Гурко разгромил армию Сулеймана под Филиппополем. Турки повсеместно бежали, без сопротивления откатываясь к Константинополю, и на острие русского преследования шел кавалерийский отряд генерал-майора Александра Петровича Струкова. Начав войну лихим набегом на Барбошский мост, он же и заканчивал ее в войсках Скобелева на подступах к Константинополю.

19 января Турецкая империя запросила перемирия. Кровавая девятимесячная война заканчивалась полным военным разгромом Блистательной Порты[53] .

Затихнув на полях сражений, война перешла в кабинеты: Европа единым фронтом выступила против русских условий мира, и Англия демонстративно направила свой флот в Мраморное море. Ощутив поддержку, Константинополь начал упорствовать и всячески затягивать мирные переговоры. Глава турецкой делегации Севфет-паша решительно воспротивился требованию русской стороны признать единую автономную Болгарию. Тогда граф Игнатьев, руководивший переговорами с русской стороны, навестил главнокомандующего в его ставке в Адрианополе.

— Английская эскадра стоит в пятнадцати верстах от Константинополя, — сказал он. — Это значительно ближе, чем штаб Вашего Высочества.

Главная квартира русской армии была переведена в местечко Сан-Стефано, расположенное на том же расстоянии от турецкой столицы, что и английские корабли. И турки сразу сбавили тон, но тем не менее настояли на перерыве в переговорах.

— А почему бы вам, Ваше Высочество, не устроить в Сан-Стефано победный парад? — спросил граф Игнатьев, вторично посетив великого князя. — Покажите туркам лица их победителей, поиграйте оружием. А я приглашу гостей, если позволите. Англичан, послов и, конечно же, всю турецкую мирную делегацию.