- Да...
- Лично я, воще, ни грамма ей не верю: удерет!..
- С вами, на всякий случай, останется Борька. Не кривись, Боря, надо! Ванько взглянул на товарища и, показав глазами на соседку, крутнул головой, что означало: на слово ей доверяться опасно; но вслух объяснил иначе: Полицаи могут достать и сюда, так что ты смотри тут!
- И не хотелось... но придется, - не смог скрыть недовольства Борис. Поднимайся, Араматик, отведу...
- Расскажи и ей, как ты умеешь хозяиновать, - посоветовал Миша.
- Да, вот еще что, - спохватился Ванько, когда те уже уходили. - Твоя как фамилия, на какой улице хата и под каким номером?
- Фамилия наша Спиваковы. А улица - Чапаева, дом номер двадцать.
П е р е й д я поодиночке через железную дорогу, ребята сошлись ненадолго вместе. Решено было пробираться околицей, рассредоточившись, из предосторожности. Так, возможно, дальше, но не дольше, поскольку можно будет и пробежаться, не привлекая особо к себе внимания.
Если ближе к центру станица имела довольно упорядоченный вид - жилой массив разбит на улицы и кварталы - то на окраине казаки селились, как бог на душу положит, и сообразуясь с условиями местности. Поэтому ребятам пришлось попетлять - то вдоль солончаковой подыны, глубоко врезавшейся в застройку, то огибая выпиравшие далеко за черту несколько подворий - с саманными либо турлучными хатками под нахлобученными по самые окна камышовыми крышами.
Когда более чем полстаницы осталось позади, Ванько сбавил шагу и дал знать остальным приблизиться.
- Где-то, по-моему, здесь, не проскочить бы дальше, - поделился предположением с догнавшими его товарищами. - Вон бабка козу стережет сходи, Мишок, поспрошай: где, мол, тут улица Чапаева находится?
Миша вскоре вернулся и доложил, что нужная им улица - третья отсюда, что пролегает она с запада на восток, а номера начинаются наоборот.
- Те два тополя - это уже на следующей, - сообщил он и такую подробность. И добавил: - Потешная, воще, бабушенция: с виду - вылитая баба-яга, нос крючком да еще и с бородавкой на кончике. Думал, и разговаривать не станет, а она все охотно выложила, аж хотел спросить, не знает ли, где хата Спиваков.
- Это мы и без подсказки найдем, - сказал Федя. - Я уже прикинул: если ширину огородов взять за тридцать метров, то ихний находится метрах в трехстах от краю. Вот только какая сторона четная и есть ли вообще таблички с номерами? У Томки забыли спросить.
- И я, воще, из виду выпустил! Вы подождите, я сбегаю еще, уточню.
Пока шли в сторону тополей, обсудили возможные варианты, с которыми могут столкнуться на месте. Один из них - что тамариной матери не окажется дома вообще. Другой - дома, но неживая. Наконец, последний из худших - плюс ко всему оставлена еще и засада. В то, что отец удрал из казаматки, Ваньку не верилось. Как и в то, что у Спиваковых не перевернули все вверх дном еще ночью...
- Разведку я беру на себя, - распорядился он. - Вы держитесь от меня метров за пятьдесят-семьдесят, идете по разные стороны улицы. Если понадобитесь, я вас позову. Без этого ко мне не приближаться и во двор не заходить.
- А если там засада и тебя схватят, воще?
- Стрелять не станут, захотят взять живым - ну и пусть! С двумя или даже с тремя управлюсь, думаю, один. Ну, а если больше... тогда понадобится и ваша помощь. Вот тебе пистолет и запасная обойма, стрелок ты бывалый. Но постарайся подкрасться как можно ближе и палить наверняка. Это - когда меня уже поведут. После - разбегаемся в разные стороны, сбор у тети. Но может случиться и так, что там вообще не окажется никого, даже больной хозяйки.
- Прежде чем уходить, прихвати лимонки, - напомнил Миша. - Обязательно!
- Может, скажешь, еще и противогаз на прящи? - не поддержал его Федя. Когда понадобятся, тогда и заберем, они спрятаны надежно.
- Прящ мне не нужен, я уже не маленький. А вот лимонки и патроны... Вань, не забудь, ладно?
- Хорошо, Мишок, не забуду, - пообещал тот, и ребята тронулись, рассредотачиваясь, вперед.
За несколько дворов до цели Ванька заинтересовала довольно странная игра двух мальцов: щуплый белобрысый паренек лет десяти-двенадцати тащил на себе другого. Наездник был и постарше, и раза в два тяжелей самого скакуна. Держась за уши, как за поводья, толстяк лихо чмокал губами, понукая и требуя прибавить скорости... Сблизка выяснилось, что игра - не к обоюдному удовольствию: у везущего глаза на мокром месте да и уши алеют больше, чем следовало бы. Когда "играющие" поровнялись с ним, он просунул ладонь под широкий ремень наездника, снял с "лошади".
- Ты что это моего племянника объезжаешь? - спросил у набычившегося джигита; тот смотрел исподлобья, молча сопел. - В честь чего ты его катаешь? - обратился ко второму.
"Племянник" вытер рукавом глаза, виновато посмотрел на неожиданного родственника-заступника и пожаловался:
- Он отнял у меня цветные карандаши и не отдает, пока не покатаю...
Толстяк попытался было улизнуть, но Ванько ухватил его за рубашку:
- Нехорошо обижать соседей, не по-товарищески!..
- Вовсе он мне не сосед и не товарищ... И не с нашей улицы даже, пояснил пострадавший.
- Ах, даже так! Тогда, брат, тебе придется не только карандаши вернуть, но и должок - покатать ихнего хозяина. Так, что ли, Сеня?
- Меня звать Серега.
- То есть Сережа, - поправился Ванько. - Ну-ка, садись теперь ты на него. Да держись покрепче за уши, чтоб не сбросил!
Серега артачиться не стал. Не без злорадства оседлав мучителя, обхватил ногами объемистый его живот, уцепился за уши и стал погонять тем же манером:
- Н-но-о, кляча пузатая! Давай, давай, с припрыжкой!
Проехав до угла, соскочил, довольный. Вспотевший, сердитый, толстяк попытался удрать и тут, но снова не успел.
- Тебя как звать? - снял с него ремень Ванько.
- Никак! Я вот скажу братану, он тебе как надает, так ты еще пожалеешь!
- Вот что, Никак: жалуйся, сколько влезет, а карандаши Сереже верни. Иначе своего красивого ремня ты больше не получишь. Они где?
- Спрятал!
Ванько сложил кожаный, с якорем на бляхе, ремень пополам и, хлопнув им себя по ладони, скомандовал:
- Бегом за карандашами!
Тот припустился со всех ног.
- Ты и вправду наш родич? - спросил Серега.
- Нет, конешно. Это я так, чтоб заступиться за тебя. Небось, некому заступаться?
- Не-е... - покрутил головой малец.
- Нет ни брата, ни сестры?
- Только мама да бабушка... И друзей тоже нет... которые чтоб настоящие. А ты, наверно, далеко живешь?
По глазам, мимике, по самой интонации заданного вопроса нетрудно было угадать, почему это его интересует.
- Ты хотел бы со мной дружить?
- А то нет!
- Держи лапу, и будем считать, что мы подружились: ты мне тоже нравишься. Меня зовут Иван.
Сережа охотно, но с достоинством шлепнул ладошкой по увесистой "лапе" неожиданно приобретенного друга.
- Можно, я буду звать тебя дядя Ваня, ты ведь старше, - предложил он. Ой, бежим, а то нас отдубасят!
Из проулка вынырнул Никак и с ним двое постарше, скорым шагом направились в их сторону.
- Кто, вон те? - кивнул Ванько, усмехнувшись.
- Ага, он знаешь, какой задира! Его тут все боятся...
Речь, видимо, шла о "братане". Ровесник Ваньку, тот, как и братец, выглядел излишне упитанным, широколиц, рыж и веснущат. Уже на подходе поднял с земли голыш, что не оставляло сомнений в агрессивных намерениях обоих. Второй, тоже сверстник, шел несколько сзади. Сережа попятился, готовый задать стрекача. Ванько его придержал:
- Ты че, испугался? Не боись: мы с тобой им запросто надаем по ушам.
- Ты, х-аря! По-ошто мово брательника о-обидел? - заикаясь, с вызовом выдохнул братан; шагах в трех остановился, поджидая дружка.
- Карандаши принес? - не обращая на него внимания, шагнул к Никаку Ванько.
- А вот мы те по-окажем карандаши! - Оба изготовились к нападению.