— Поехали!

Переваливаясь на колдобинах дороги, как беременная такса, «линкольн» двинулся по переулку.

— Александр Иванович, я бы вас чайку пригласила попить, да вот незадача — в город уезжаю! — обратилась к Смирнову Даша.

— Как-нибудь в следующий раз, — без обиды отозвался Смирнов.

— Как это — в следующий раз?! — возмутилась Берта Григорьевна. Пускай себе едут, а мы с вами, Александр Иванович, чаю выпьем. И еще как!

— Не играйте с огнем, Берта, — предостерег Смирнов, — у меня с ранней молодости слабость к роскошным еврейским красоткам.

— Как говорит! Как говорит! — восторженно ахнула Берта.

Даша погладила ее по плотной спине и милостиво разрешила:

— Соблазни его, Берта.

— Почти уже соблазнила, — заверил Смирнов.

— Тогда все в порядке, и мы со спокойной душой уезжаем. Костя, ключи от машины в прихожей у зеркала. — Костя молча пошел в дом. — Как Лидия Сергеевна? Ксюшка?

— В полном порядке, — отрапортовал отставной мент.

Вернулся Константин и, позванивая связкой ключей, сказал Смирнову:

— Если можно, познакомьтесь и со мной, Александр Иванович.

— А я вас лет пятнадцать как знаю, с первого вашего появления на футбольном поле, Костя. Правда, заочно, так сказать, — протянул руку Смирнов. — А теперь вот очно. С радостью.

Резвый "форд скорпион" уже бежал по Ярославке, когда Константин спросил:

— Оказывается, ты хорошо знакома со Смирновым и Смирновыми. Чего же вчера темнила? — И передразнил: — "Мы с ним регулярно здороваемся".

— А что — не регулярно? — сказала, чтобы что-то сказать, Даша.

— Ты что, боишься, он ненароком сунет нос в ваши дела? — догадался он.

— Не хочу. Так точнее.

— Почему?

— Потому что стыдно. Ты знаешь, Костя, все мы, кто в какой-то мере связан с развлекательным бизнесом (кстати, и ты в том числе), живем какой-то странной и не всегда добропорядочной жизнью. Скрываем доходы, прячемся от налогов, выкидываем дешевые рекламные трюки. Что может подумать обо мне отставной полковник Смирнов, существующий на пенсию?

Константин засмеялся и смеялся долго. Отсмеявшись, покровительственно объяснил:

— Ах, ах! А он и не знает! Он знает о нас все, Дашура. Он много лет имел дело с изнанкой жизни и знает про эту жизнь то, чего мы и не подозреваем. Неужто ты серьезно думаешь, что он не понимает, чем мы живем и как мы живем?

— Может, ты и прав, — тихо согласилась Даша. — Только все равно стыдно.

— Нам бы с ним посоветоваться…

— Не надо, — твердо решила Даша.

— Не надо так не надо, — подозрительно легко согласился Костя и перешел на другую тему: — Ну и что вы у вашей матери игуменьи делать собираетесь?

— А черт его знает! — оживилась Даша и передразнила властную Анну: "Без всяких разговоров! Дело касается всех нас".

— Сплотимся в борьбе с самозванцами и их убийцами? — предположил он.

— Не надо так, — попросила Даша.

— Что это ты так строга! А когда Анна повторит мои слова, будешь согласно кивать головой и улыбаться?

— Она будет говорить то, да не так, — убежденно сказала Даша.

"Форд" у Сухаревской площади сделал левый поворот на Садовое, а потом направо — на проспект Сахарова. На Садовом Даша с улыбкой вспомнила:

— А я в прошлом году, задумавшись, вслед за троллейбусом прямо на одностороннюю Сретенку выскочила. И ничего! Ни гаишника, ни свистка. Спокойно свернула в Последний переулок, и с концами. И права целы, и штрафа с меня не содрали! — хвастливо завершила она.

— Ты — везучая, — успокоил он.

— А если бы лихой нувориш какой-нибудь выскакивает на "гранд чероки" прямо из-за троллейбуса и налево, на мою полосу? Что было бы со мной?

— Уже ничего не было бы, — согласился Константин. — И тебя тоже.

— Веселую же байку я тебе рассказала! — усмехнулась Даша.

— Осмотрительнее будь, дамочка, — посоветовал он. — Во всем.

Свернули на Бульварное. После Трубной стали спотыкаться на перекрестках. Но ничего, минут за пятнадцать дотянули до Сивцева Вражка и, попетляв немного, прибыли.

Короткий и тихий переулок был забит иномарками, исключительно иномарками. «Мерседесы», "паккарды", «ауди», "опели", «форды», "вольво", «тойоты», "мицубиси", «хундаи» стояли на проезжей части с двух сторон, нахально громоздились на тротуарах, бесцеремонно устроились на стоянку в соседних малых дворах. Константин дважды прокатился по переулку, но места «форду» не нашел и припарковался в соседнем.

— Ну шагай, — предложил он Даше. — А я пойду погуляю. Думаю, ваше совещание на час-полтора, если водку трескать не начнете. Но в любом случае в половине третьего подойди к машине.

Она сидела, думала. Вдруг попросила:

— Костя, пойдем со мной, а?

— Не хочется чевой-то, — честно признался он. Но без категоричности.

— Пойдем! Пойдем! — Она, в предчувствии победы, уже теребила его за рукав.

— Пойдем! — залихватски решил он.

Вальяжный швейцар, открывая дверь, учтиво, но с достоинством сообщил:

— Вас ждут, Дарья Васильевна, — и вопросительно посмотрел на Константина.

Даша в последний миг удержалась, чтобы не произнести: "Этот товарищ со мной", холодно кивнула швейцару, взяла своего кавалера под руку и вместе с ним прошла к лифту. Швейцар уважительно смотрел им в спину.

Открыла дверь Сама. Ни здравствуй, ни прощай. Дала Даше поцеловать себя в щеку, одновременно внимательно разглядывая неизвестного ей Дашиного спутника. Первые впечатления никак не высказала. Спросила только:

— Это кто? Лицо знакомое, а не узнаю.

— Бывший мой муж, — представила Константина Даша.

— Первый, — поправила ее Анна.

— Бывший, — настояла на своем Даша. — Константин.

— А, футболист, — вспомнила Анна. — Что ж, заходи, футболист.

В громадной квартире было тесно. В многочисленных комнатах, включая и спальню, бесцеремонно колбасились человек пятьдесят-шестьдесят. Звезды, звездочки, планеты, кометы и метеориты российской эстрады. По большей части с мужьями и женами. Наиболее отчаянные (они же наиболее жаждущие) из мужского состава уже «причащались» у длинного бара. Напитки были широко представлены на полках и на стойке.

— Кого ждем?! — криком осведомился мордастый солист популярной группы, который, выпив, косил под приблатненного. Надо сказать, тут все изображали кого-то или чего-то. Сама Анна, например, будто только что покинув родные степи, прибыла с юга России. На плейбейском суржике она спросила у присутствующих:

— Кто-то еще должен приползти. А кто — убей Бог, не знаю. Произносила «хто» и «бох». — Погодим малость или сейчас прямо и приступим?

— Я уже приступил! — показывая опорожненный длинный стакан с подтаявшими шариками льда, признался до невозможности красивый любимец тинэйджеров, а король Подмосковья подхватил:

— Третий день пьем за здоровье вашего величества! — процитировал он текст телеграммы Николаю Второму от тульских помещиков, забывших вовремя поздравить царя с днем рождения. Начитанная Анна ответила ответом царской депеши:

— Пора бы и кончать.

— Именно! — поддержал ее двухметровый супермен. — Кончай базар, рванина!

— Устраивайтесь по насестам, и чтоб тихо было! — скомандовала Анна, заняла за стойкой место бармена и оттуда наблюдала, как рассаживались — кто на длинные диваны вдоль стен, кто на стулья, кто на высокие пристоечные табуретки, а кто и просто на пол. Дождалась и оценила как мизансцену, так и участников ее:

— Табор на отдыхе! Постановка Николая Сличенко! Только вместо сомнительных цыган — еще более сомнительные светила российского поп-небосклона.

— Обидимся, Нюшка! — предупредила ее подружка-ровесница, когда-то, давным-давно, бывшая Анне и соперницей.

— На правду не обижаются, — успокоила ее Анна и приступила к делу: Мы сегодня собрались исключительно в своем кругу. Ну, еще мужья, жены, любовники и любовницы. Без них никуда не денешься. Слава богу, все выполнили мое условие: ни менеджеров, ни продюсеров, ни рекламщиков, ни спонсоров здесь нет.