Сказала, что я выйду замуж за Владимира Корфа?

– Просто ты сама сомневаешься в его любви – вот и понадобились доказательства!

– Он говорил мне в последний раз перед отъездом в Петербург, – воскликнула Лиза, – что любит меня! Он говорил, что мы поженимся.

– Это было давно! – покачала головой Соня. – Если человек влюблен, он всегда отыщет лишнюю минутку, секундочку, чтобы повидаться с любимой!

– Сонечка! – взмолилась Лиза. – Зачем ты со мной споришь? Ты же знаешь, что он сейчас далеко!

– А почему он не пишет тебе? – не отступала сестра.

– Он уже написал, – Лиза взяла со столика книжку стихов и раскрыла ее на первой странице. – Вот, читай – «Я вас люблю, не оттого что вы прекрасней всех,/что стан ваш негой дышит./Уста, роскошествует взор, востоком пышет,/что вы поэзия от ног до головы, /я вас люблю, без страха опасения./Ни неба, ни земли, ни Пензы, не Москвы,/я мог бы вас любить глухим, лишенным зренья./Я вас люблю, за тем, что это вы».

– Но это писал не он, а Денис Давыдов! – надулась Соня, обидевшись, что ее принимают за маленькую.

– Владимир говорил, что это стихи о его любви ко мне, и поэтому подарил мне этот томик!

– Стихи красивые, но ведь матушка против этого брака!

– Если матушка будет против моего брака с Владимиром Корфом… – Лиза задумалась и выпалила. – Я уйду в монастырь, покончу с собой и больше ни за кого замуж не выйду!

– Выйдешь! Еще как выйдешь! – дверь в комнату с треском распахнулась, и криком зазвучал с порога голос матери. – А вот о Корфе и думать забудь! Барон Корф не вернул долг моему мужу, Царство ему небесное, твоему отцу, а по их договору имение Корфа принадлежит мне! Так что твой разлюбезный Владимир остается ни с чем. А я не выдам свою дочь за нищего!

– Но ведь есть бумага, подтверждающая выплату долга, – удивилась Лиза.

– Бумага? Нет никакой бумаги! – Долгорукая остановилась и погрозила дочери кулаком. – В последний раз – говорю – еще раз близ дома эту ведьму увижу!.. А теперь воля моя такая – в наказание не смей из комнаты выходить вплоть до особого моего на то разрешения. И слез не потерплю, уговоров слушать не стану! Мое слово крепкое, и перечить не смей!

– Мария Алексеевна вышла из комнаты дочери так же стремительно, как и вошла, еще раз демонстративно и со всей силой хлопнув дверью. Сестры вздрогнули. Глаза Сони наполнились слезами, а Лиза просто окаменела.

– Что же это, Сонечка? – с потерянным видом обратилась она к сестре после минутного молчания. – Если маман отнимет у Корфов землю, я потеряю все шансы выйти замуж за Владимира?

– А у тебя были шансы? – снова попыталась образумить ее Соня. – Очнись! Владимир уже несколько месяцев тебе не пишет. А, может, он увлекся кем-нибудь в Петербурге? Там столько знатных и красивых девушек.

– Ему нет дела до других девушек, – с надрывом сказала Лиза.

– Нет, это просто удивительно! Ты старше меня и не понимаешь! Тебе будет очень больно потом…

– Не правда! Всего полгода назад я ездила в Петербург, и Владимир водил меня на бал. Он смотрел на меня с такой нежностью! И больше никого не замечал. Мне казалось, что кроме нас на балу, да что там на балу – в целом мире никого нет! Мы с ним одни.

И будем любить друг друга вечно!..

– Какая ты глупая, Лиза! – Соня в раздражении стукнула каблучком по полу, но свою гневную тираду договорить не успела.

В дверь заискивающе постучали, и следом на пороге Лизиной комнаты появился Забалуев – с омерзительной улыбочкой на морщинистом лице и жидкими волосенками, сохранившимися на его голове где-то на уровне ушей и шеи.

– Вечер добрый Елизавета Петровна, – любезно проворковал он.

– Что вам надо здесь? – невежливо удивилась его появлению Лиза.

– Вы не могли бы оставить нас, уважаемая Софья Петровна? – Забалуев выразительно посмотрел на Соню, та фыркнула и вышла из комнаты. – Вот спасибо!.. Я жаждал видеть вас, милейшая Елизавета Петровна! Я мчался к вам, как ураган! Мой конь парил над землей – так сильно было желание увидеть вас!

– Разве в вашем возрасте полезны такие скачки? – с иронией в голосе осведомилась Лиза.

– Вас беспокоит мое здоровье?! Как мило, мой ангел! Позвольте вашу ручку! – Забалуев сделал попытку приблизиться к ней.

– Андрей Платонович! – отшатнулась Лиза. – Я не могу принимать такие знаки внимания в отсутствии матушки!

– Да что вы! – расплылся в умилении Забалуев. – Я и не мыслил вас обидеть! Я испытываю к вам самые теплые чувства! Уверен, что не сегодня-завтра и вы будете испытывать такие же чувства ко мне!

– С чего бы это?

– На то есть веская причина! – Забалуев аккуратным жестом провел по лысине на своей голове. – Нам предстоит обручение!

– Как вы смеете! – в ужасе вскричала Лиза.

– Ваша матушка согласна и желает, чтобы венчание состоялось как можно скорее! – Забалуев радостно потер чуть вспотевшие руки.

– Она мне ничего не говорила… – промолвила Лиза в растерянности.

– Ничего удивительного, – успокаивающе сказал Забалуев. – Хотела сделать вам сюрприз. Так на какой день желаете назначить венчание? Ведь к свадьбе надо подготовиться!

– Не будет никакой свадьбы! – вскинулась Лиза.

– Вы напрасно тревожитесь, – самодовольно улыбнулся Забалуев. – Все уже решено. Свадьба состоится! И моя молодая жена будет послушна мне, ибо я – человек старой закалки. И вольнодумства не допущу!..

Пригрозив Лизавете и отведя душу, Забалуев церемонно поклонился ей и вышел из комнаты. Соня вбежала следом – она по своему обыкновению подслушивала за дверью, приложив ухо к замочной скважине, и едва успела отскочить, заслышав шаркающие в ее сторону шаги Забалуева.

– Сонечка! Что же это?! – потерянно промолвила Лиза. – Мама хочет обвенчать меня с Забалуевым. Ей не жаль выдать меня за уродливого и глупого старика?!

– Помнишь, как мы в детстве смеялись над ним? – зачем-то спросила Соня.

От ее нелепого вопроса Лизе стало еще хуже, и она заплакала.

– Вот она – подходящая партия! – рыдала Лиза. – С ним рядом стоять противно, а она меня отдает ему в жены!

– Что делать? – Соня тоже собиралась разреветься.

– Бежать! Немедленно бежать! Вот что делать!

– Как можно, Лизанька? Что скажут люди?

– Что мне люди?! – всплеснула руками Лиза. – Или бежать… Или с камнем в омут!..

– Лиза, Лиза! Так нельзя, Лиза!..

А Долгорукая тем временем велела гнать карету к лесу. Эту дорогу она знала, и, когда прямой путь кончился, приказала Дмитрию остановить и побежала по одной ей видимой тропке куда-то в чащу. Кучер открыто следовать за барыней не решился, но, привязав лошадок к стволу покрепче, направился тем же путем. Как бы не случилось чего, баба все-таки, хотя и хозяйка!..

– Как ты посмела притащиться в мой дом со своими грязными картами и заморочить Елизавете голову?! – срываясь на крик, взвилась Долгорукая, по-вороньему влетев в избушку Сычихи. – Будущее она знает! Ишь ты, ангел господний выискался!

– Не веришь картам? Твое дело, – равнодушно кивнула Сычиха, даже не привстав со своего места за столом и головы в ее сторону не повернув. Она раскладывала какой-то замысловатый пасьянс. – Неволить не стану.

– Зато говорить со мной ты станешь! – Долгорукая всем корпусом навалилась на стол, сдвинув карточный ряд. – Что ты ей сказала? Говори! Слово в слово! Я мать! Я имею право знать!

– Что ж это ты так разволновалась?

Или боишься чего? – Сычиха подняла на княгиню взгляд, пронизывающий и глубокий.

– Я? Боюсь? – деланно спокойно рассмеялась та. – Да это ты должна бояться, голубушка! Это я знаю про тебя такое, о чем ты сама забыть хочешь! Не ответишь мне, твои тайны всему миру известны будут.

– Я сказала твоей дочери лишь то, что она хотела услышать, – миролюбиво сказала Сычиха, судя по всему, угрозы не испугавшаяся.

– Что она будет жить долго и счастливо?

– Да, – кивнула Сычиха, снова обращаясь к своим картам. – И что она выйдет замуж за суженого.