Только Раен не понял двусмысленности последнего высказывания главнокомандующего и продолжал тихо радоваться: он все ещё воспринимал происходящее как расправу над ненавистным министром порядка.
Голон испуганными глазами смотрел то на Сасера, то на Келе: появление нового серьезного конкурента ему сильно не нравилось. Сейчас он молча выбирал: кого больше бояться - министра порядка или коннетабля? С кем вступить в союз?..
Келе закончил свою речь уже спокойнее, на министра порядка он больше не смотрел:
- Предлагаю отвести наши силы назад, через Суувен, и начать блокаду левобережья. Необходимо отрезать мятежные районы от остальной страны и ввести военное положение, в городах - комендантский час ("Так!" - мысленно сказал Хайем и посмотрел на государственного казначея). Передать управление на местах командующими гарнизонами, а в городах - военным комендантам. Всех, так или иначе поддерживающих мятежников, арестовать и судить по законам военного времени ("Так!" - мысленно повторил Хайем и посмотрел на министра порядка). Начать принудительную мобилизацию: всех взрослых и здоровых мужчин вооружить и оснастить за счет государственной казны ("Еге!" - почти весело подумал Хайем и снова посмотрел на казначея: лицо у казначея постепенно вытягивалось). Мобилизацию производить по месту жительства. Новые поселения как очаги возможных бунтов и волнений окружить силами местных гарнизонов и отделений министерства порядка и уничтожить ("Шустр новый коннетабль!" - сказал себе Хайем, но на Сасера не посмотрел). Подготовить в течение месяца надежный плацдарм в приречных районах для массированного броска на левобережье. У меня все.
Коннетабль резко сел и стал разглядывать свои руки: это были сильные и мозолистые руки и они совсем не дрожали.
Хайем ожидал, что министр порядка незамедлительно начнет поливать грязью план коннетабля и требовать его ареста, напоминая всем об Вонберегеме. Но Сасер не захотел высказываться: он молча переживал поражение и кусал губы. Тогда пришлось высказаться Хайему. Как главный министр он видит разумность действий, предложенных любезным Келе, и потому призывает членов Совета поддержать план коннетабля.
Началось голосование: Сасер и присоединившийся к нему Голон выступили против плана Келе. Если первый хотел уничтожить расширяющееся влияние нового главнокомандующего, опасаясь за собственную власть (коннетабль посягнул на судопроизводство и новые поселения - отрасли, в последнее время перешедшие в ведение Министерства порядка), то распорядитель двора по своему обыкновению хотел быстрее покончить с неприятностями. Он ещё не понимал то, что понял коннетабль и Хайем. Келе, как и ожидалось, поддержал главный министр. Решающее слово осталось за Раеном.
Он никак не мог решить, на какую сторону ему встать. В случае принятия плана коннетабля, власть ненавистного ему министра порядка изрядно пострадает, - и это его радовало. Но с другой стороны, будут ущемлены интересы его ведомства, и придется отдавать большую часть казны на нужды армии, - это его не радовало. Способствовать падению Сасера или нести траты?..
Раен не решался и этим раздражал остальных. В последний момент главный министр, было, подумал, что казначей испугается открытого противостояния с Сасером и не поддержит план Келе. У Сасера есть несколько весомых аргументов: дело о поджоге архивов (о чем хорошо помнил Голон), несколько высших чиновников казначейства, арестованных по обвинению в крупных хищениях и подлоге, ожидающих пока своей участи в Тулаагене, Особый суд. С другой стороны, в финансовом плане Министерство порядка зависело от казначейства: инспектора казначейства возбудили дела по трем работникам ведомства Сасера, они обвинялись в незаконном использовании средств и сокрытии части конфискованного имущества. Работники эти были мелкими сошками, но все же...
Сасер не имел ощутимой поддержки среди других министерств и в дворцовой службе (там хорошо помнили об арестах и чистках), и это обстоятельство решило дело. Раен поддержал план коннетабля: он выглядел как игрок, поставивший на кон все свои сбережения.
Хайем вздохнул с облегчением. Голон выглядел совсем потерянным и оттого жалким: он выбрал не ту сторону и остро переживал свой промах - весь шел красными пятнами и обильно потел, источая мускусный запах. Сасер, напротив, неожиданно воспрял духом и зарылся с головой в таинственные бумаги: очевидно, нужно было ожидать начало процессов по делу высших чиновников казначейства, сидящих в тулаагенских камерах. Его сдержанность выглядела неестественной и оттого зловещей.
Раен, не стесняясь других, открыто поздравил коннетабля с победой:
- Поздравляю вас, любезный Келе, ваш план поддержан!
Келе сдержанно улыбнулся. Его некрасивые глаза избегали того места, где сидел со своими бумагами худой и прыщавый министр порядка...
На следующее утро неопределенность закончилась. На тихие улицы древней столицы бесшумно падали холодные густые хлопья - нен-терет, первый снег. Он медленно кружился в морозном воздухе, словно танцевал известный только ему самому танец. А потом, устало опускался на треугольные каменные крыши, на булыжник, покрытый тонкой льдистой корочкой, на мертвые переплетения яблоневых веток в дворцовых садах. Опускался и лежал белым мягким пухом...
Было очень тихо, только потрескивали дрова в камине. На улицах не было ни души. Суумеренг Хайем, главный министр и член Совета, молча смотрел на серое плоское небо и ежился: несмотря на тепло камина и шерстяной харраменский плед, ему было холодно и неуютно. Он без всякой радости наблюдал за полетом снежных хлопьев нен-терета и ощущал то, что не передать никакими словами: ему шестьдесят два года и нет ничего впереди, кроме безнадежной усталости. Он не любил нен-терет: это начало долгой и холодной зимы. Солнце отныне будет маленьким и злым кружком белого цвета на серой небесной тверди, - не знающим жалости к старому человеку. Морозы будут крепчать, и через несколько дней Великая река промерзнет почти до самого дна. По льду можно будет без страха не только ходить, но и вести тяжело нагруженные караваны. Караваны, нагруженные восточным зерном, харраменской шерстью, горючей смолой, твердой красной древесиной...
Эта мысль сейчас его не радовала. Вряд ли она радовала кого-то из жителей спящего города. Хайему было холодно, но он почему-то не отходил от окна: все смотрел и смотрел на падающие хлопья нен-терета. Перебирал имена полузабытых богов Речной религии - божеств Великой реки, целебных источников и мелких глубоких озерец. Он не молился: ещё в правление Хозяина молитвы были запрещены, а ему тогда было всего девять, не больше. Остались только странные имена - Мать Теа-Суувениан, Отец Таати-Суувениан, тиат-баллони - Божественные речные сыновья...
Его дядя, Тусеми, был лойменом - "человеком Реки". Ныне не осталось в живых ни одного лоймена, и никто не знает, в каком месте нашел свою смерть Суумеренг Тусеми - смешливый высокий мужчина с открытым лицом и руками, всегда полными подарков: деревянные лодочки, глиняные фигурки рыбаков, искусно сделанные чучела странных рыбешек и черепах с южных притоков...
Хайем отошел от окна и позвал прислугу: нужно было одеваться и идти на заседание Совета. Сегодня ночью у одного из мостов через Суувен произошло сражение: правительственные войска потеряли убитыми около двух тысяч человек, но не позволили мятежникам перейти на Правобережье. Он больше не хотел смотреть на белые хлопья нен-терета - дыхания холода, принесшего войну.
Киев, 19 октября 1997 г.
ПРИМЕЧАНИЕ:
В 3 г. Ти-Сарата Южная провинция, не желая участвовать в вооруженном противостоянии столицы и восточных районов страны, отложилась: в Суулаге был создан новый Совет Сюзеренитета, который не признал ни столичное правительство, ни правительство Сууваратта. В 4 г. западные гарнизоны, оставшиеся один на один с готовящейся агрессией Букнерка, объявили себя независимой стороной. Так отложилась Западная провинция: в пограничном городе Суутерреб был создан Временный Совет. Правительство Суутеллема контролировало только саму столицу и некоторые районы центральной провинции. Страна была окончательно расколота: существование одновременно четырех правительств и четырех самостоятельных армий привело к затяжной и кровопролитной гражданской войне (2-14 гг.). В 15 г. практически в течение одного месяца обескровленная страна была аннексирована Букнерком. На территории Сууварских Долин было провозглашено губернаторство Ииллекемон ("Приречье") в составе Империи. Административным центром губернаторства стал Суутеллем, переименованный в Ютиссахебек ("Взятый оружием Ютиса"). В послевоенном Сууваре единое государство так и не было воссоздано. Съезд т.н. Второго Объединенного Совета (60 г.) заочно осудил всех руководителей, за редким исключением, довоенных сепаратных клик, как "виновников братоубийственной войны и последовавшей оккупации Долин враждебным государством"; все учреждения, созданные в период Гражданской войны, Совет называл "незаконными и непатриотичными", а всех жертв войны реабилитировал посмертно.