На следующий день в здании государственных архивов кто-то устроил поджог, и, несмотря на старания стражников Министерства порядка его затушить, здание сгорело дотла. И это притом, что шел гемгаймен! Главный министр подозревал в поджоге Раена и Голона: они, как он догадывался, пытались уничтожить всю служебную документацию, относящуюся к дворцовой службе и казне. Опасения подтвердились: на пепелище нашли следы смолы и масла - поджигатель (поджигатели?) обильно полил им все внутренние помещения архивов.
Заседания Совета продолжались без перерыва: никто не хотел покидать его, боясь участи Лаата или Ореми. Новое правительство ело, пило, спало и заседало в одном и том же помещении. Еще недавно это был главный торжественный зал дворца, но теперь ни у кого не поворачивался язык назвать его "торжественным": картины и портьеры были сняты, знамена и старинные гербовые щиты вынесли, все пространство заставили разнородной мебелью, быстро утопающей в свеже написанных бумагах...
В столице, как и в других городах государства, началась странная жизнь.
Многие сууварцы, ещё не отвыкшие беспрекословно подчиняться со времен правления Хозяина, тревожено воспринимали шаги нового правительства. В Совет стали поступать известия о том, что Букнерек вывел свои войска в приграничные с Сууваром районы. Эти известия поступали почти от каждой пограничной заставы. Об этом же сообщали немногочисленные агенты, засланные в соседнюю страну ещё Хозяином. В его правление случались неоднократные стычки на границе и вооруженные набеги на приграничные области - как со стороны Букнерека, так и со стороны Суувара. Все правление Сууваренена Третьего, как его отца и деда, питалось страхом перед грозным соседом. С малых лет каждый сууварец знал, что соседний Букнерек - исконный враг Долины, и его истинная цель - подчинить и разрушить Сууварское государство. Словосочетание букенереки-каи "букнерекские псы", - было давним и страшным ругательством. Сказать букенереки-каен про человека - это не просто оскорбить его или унизить. Это означало обвинить несчастного в совершении самого тяжкого преступления - в государственной измене. Десятилетиями учителя в школах на уроках, глашатае в объявлениях, высшие сановники в торжественных речах на праздниках напоминали сууварскому народу кто его враг и что от него можно ожидать. Букнерек рисовался как возможный агрессор, который только и ищет повода, чтобы затеять войну со Свободными Долинами. Но никто не мог подумать, что большой и коварный сосед может начать настоящую войну. В городах и селах Долины началась паника: люди потихоньку выходили из оцепенения и передавали друг другу страх - словно переносили заразный вирус...
Смерть правителя выбила людей из привычной колеи: несколько поколений сууварцев привыкли, что ими правит один и тот же человек, не знающий милосердия и решающий за всех - будь это изменение школьной программы или снос старого здания. Каждый день в каждом месте все контролировалось именем Хозяина. Его портреты висели в каждом доме, его статуи стояли на площадях, его именем назывались улицы и новые поселения, созданные в годы Сплочения среди пустынных южных земель из тысяч сосланных и опальных. Всякое дело, - будь-то строительство моста, посевные работы или рождение ребенка, - сопровождалось специальными агентами правителя. В народе их называли гойерменами - "слугами Хозяина", - хотя официально считалось, что в Сууваре есть только служащие государства или служащие двора. Хозяину молились, хотя он не признавал никаких культов из-за присущей ему подозрительности: всякое вероисповедание было запрещено ещё в годы Сплочения. Все люди каждый день чувствовали, что за их действиями следит могущественный и невидимый человек: Он знает их каждый шаг, Он слышит их каждое слово, Он догадывается об их мыслях...
"Хозяин умер!" - эти слова как болезнь поразили страну - болезнь, невиданная доселе и потому ужасная. Никто не мог поверить, что этот могущественный и жестокий человек умер. Ползли слухи, что он жив и просто проверяет верность своих подданных лже-смертью. На улицах и площадях люди с землистым оттенком лица рассказывали шепотом друг другу, что правителя отравили враги - предатели, подкупленные ненавистным Букнереком. Именно поэтому тело убитого быстро сожгли - чтобы народ не узнал правды...
В новых поселениях, называющихся Сууваренентаген и отличающихся только номерами, начались волнения бывших ссыльных. В "пятом новом поселении имени Сууваренена" бывшие ссыльные перебили небольшую охрану, местный армейский гарнизон, и захватили здание администрации. Бежавший наместник был казнен по приказу Совета как дезертир и изменник. Во взбунтовавшийся поселок были посланы отряды министерства порядка: тысяча сто человек были убиты, а их убогие дома, сколоченные из тонких досок и дешевой жести, сожжены...
На дорогах, главным образом ведущих из столицы в южные провинции, объявились шайки бандитов: они грабили экипажи с государственными служащими и торговые караваны. В городке Сууристен, что находился к востоку от столицы, через реку Суувен, - отделение министерства порядка и местный гарнизон устроили вооруженный дележ сфер влияния. В результате городок был почти спален дотла, а в сторону столицы потянулись группки первых беженцев. Страну начинало лихорадить...
Совет заседал днем и ночью, но положение только ухудшалось. Под боком нового правительства происходили вещи, которые раньше считались возмутительными и невозможными. Учинялись самосуды: уполномоченные Совета самодеятельно казнили виновных и невиновных, присваивая себе имущество убитых. Старший секретарь Министерства порядка, что возглавил особый суд, был разоблачен людьми дворцовой службы: он выдавал ордера на арест самых богатых и знатных людей, а затем шантажировал их, требуя огромный выкуп. Его арестовали и в тот же день повесили - взяточников по традиции вешали...
Больше всех возмущался Голон: он хотел использовать случившийся инцидент против Сасера. Но после того как были задержаны трое дворцовых служащих - они пытались вынести конфискованное имущество из помещения суда, - Голон притих. Хайем попросил не заниматься сейчас личными разборками и интригами, но интриги и взаимные нападки продолжались.
На восемнадцатый день правления Совета взбунтовался коннетабль. Неожиданно для всех Вонберегем, "в связи с чрезвычайными обстоятельствами", потребовал ввести в стране военное управление и передать всю ему всю полноту власти.
- Букнерек подвел войска вплотную к нашим границам, в сельских районах начались волнения, а в городах - мародерство! Гражданские власти уже не могут контролировать положение. Необходима сильная власть, опирающаяся на авторитет. После смерти нашего правителя такого авторитета нет ни у кого, кроме армии. Поэтому, я требую от Совета передать мне как главнокомандующему широкие полномочия! - громогласно оглашал свои требования военачальник, словно он находился на плацу, а не на заседании правительства.
Все присутствовавшие буквально онемели, замерли там, где сидели. Они, растерянно глядя на торжествующего Вонберегема, который держался за меч, ждали: вот войдут солдаты столичного гарнизона и их арестуют...
Не растерялся только главный министр: он громко позвал охрану и высокорослого коннетабля скрутили прямо в зале, - он не успел вытащить меч, и меч выпал со звоном у него из рук. У арестовывавших были такие же испуганные лица, как и у арестованного.
Члены Совета повскакивали со своих мест и стали кричать. Больше всех кричал толстый Голон:
- Скотина! Ты нас предал! Предатель!.. Ты... ты... верный присяге?!..
У дверей зала шумно разоружали адъютантов коннетабля. Один из них успел получить ранение в ногу и громко стонал, лежа и пачкая пол свежей кровью.
Хайем, раскрасневшийся от негодования, приказал убрать из дворца задержанных и немедленно предупредить силы, верные Совету, о грозящем мятеже...
Этот приказ был отдан вовремя: промедли Хайем хотя бы минуту-другую, было бы поздно что-либо предпринимать. Столичный гарнизон, который успел подняться по тайному приказу военачальника и подойти к зданию дворца, был окружен силами министерства порядка и дворцовой охраной. Совет опасался, что солдаты гарнизона не сдадут оружие и начнут штурм дворцовых зданий: Голон, боясь резни, предложил начать переговоры с восставшими. Остальные отвергли его неразумную просьбу: арестованный коннетабль был ещё жив, а столичный гарнизон славился на всю армию своей воинственностью. Дворцовые охранники начали запирать все двери и окна. Все, находящиеся во дворце, готовились к штурму, который начнется с минуты на минуту...