ГЛАВА 23

Мир был слишком тихим. Все было слишком неподвижно. Руван не просто спал... он был в беде.

Он пришел в кузницу, голодный и нуждающийся, потому что чувствовал, как его опустошает проклятие, вызванное укусом Падшего. Он болел, а я не замечала. В конце концов я оттолкнула его. Что, если ощущение, которое я испытывала от кинжала, вытягивало из него силы? Может быть, это моя вина?

Чувство вины прилипло ко мне плотнее, чем моя мокрая от пота одежда.

Но должна ли я чувствовать себя виноватым? Или это просто клятва поклявшегося на крови играет со мной? Мои мысли теряют форму, становятся жидкими, не в силах удержать вид в огне нарастающей паники. Я не могу понять, что реально, а что нет. Какие чувства мои собственные, а какие навязаны мне этой магической связью с вампиром?

Я знаю только одно: я должна добраться до него. Как только я увижу его, как только он окажется в пределах досягаемости, все снова обретет смысл.

Я думаю.

Я надеюсь.

Мы мчимся вверх и через банкетный зал. На одном дыхании мы оказываемся в покоях Рувана. Остальные — в главной комнате. Вентос расхаживает перед окном. Лавензия сидит на диване, где я должна была быть прошлой ночью, и тревожно сжимает руки между коленями. Я слышу голос Каллоса, доносящийся из комнаты Рувана.

Квинн обходит меня и направляется прямо в спальню. Я следую за ним, но Вентос встает на моем пути, сверкая на меня глазами.

— И что ты думаешь делать?

— Я иду к Рувану. — Я бросила взгляд на гору мужчин.

— Ты не нужна.

— Я могу помочь, — быстро говорю я. — Своей кровью.

Он фыркнул.

— Как будто человек может добровольно отдать свою кровь лорду вампиров.

Они не знают, я понимаю. Руван никогда не рассказывал им, что произошло, как мы выжили после нападения Падших. Почему? Он держал это в секрете как честную ошибку? Это вылетело у него из головы? Хотя, не похоже, чтобы у него было много времени для случайных разговоров с ними. Возможно, такой возможности не было.

А может быть, он стыдится тебя: ты же слышала, как они отзывались о том, что их бывший король работает с человеком.

Я отгоняю эту мысль. Это глупая мысль, потому что, чтобы стыдиться, он должен думать, что между нами произошло что-то значительное. Мы просто выжили, не более и не менее. Я также не обращаю внимания на этот мелочный шепот в глубине моего сознания, потому что... Мне все равно, что он — они думают обо мне. О нас. Об этом. О том, что происходит или не происходит между нами. Потому что ничего не было и нет. Мне все равно. Ни в малейшей степени.

Я тряхнула головой и развеяла суматошные мысли. Все это не имеет значения, когда Руван там, на расстоянии вытянутой руки, страдает от недуга, который я, возможно, смогу облегчить.

— Я свободно отдала свою кровь, чтобы стать его поклявшейся на крови. Я сделала это снова — хотите верьте, хотите нет, — поспешно добавляю я, заметив выражение лица Вентоса, — после того, как мы спаслись от Падших. И сделаю сейчас, если ты позволишь мне пройти.

Вентос не двигается. Он продолжает хмуриться.

— Вентос, пожалуйста.

— Отпусти ее, Вентос, — говорит Лавензия, не поднимаясь. — Она же не собирается причинять ему вред сейчас именно сейчас.

— Но он в ослабленном состоянии, — протестует Вентос. — Клятва поклявшегося на крови может ослабнуть.

— Клятва сильна, — настаиваю я. — И даже если бы это было не так, я клянусь тебе, что не причиню ему вреда. — Я удивляюсь собственной убежденности, и, учитывая изменение выражения его лица, Вентос тоже.

Вентос сдается.

— Хорошо, иди.

Не теряя времени, я впервые вхожу в спальню Рувана.

Это именно то, что я ожидала увидеть, судя по остальной части замка: старая и разрушающаяся. Задний левый угол обвалился. Потолок едва держится на нескольких балках, которые упали в удобном месте. Хотя, возможно, он прочнее, чем я предполагаю, поскольку обломки выглядят старыми, как будто все это упало много лет назад и с тех пор не двигалось. В окне не хватает двух маленьких стекол, и сквозь них проникает ветер. Температура резко падает, когда я переступаю порог двери.

Роскошь — если ее можно так назвать — цепляется за те места, где она есть. Мраморная резьба с орхидеями вокруг очага отполирована. Канделябры, расставленные по периметру комнаты, натерты маслом до блеска и сверкают в свете свечей. На одной из тумбочек стоит поднос с блестящими флаконами духов янтарного цвета и пустыми украшенными драгоценными камнями кубками. Шторы на кровати выглядят почти новыми. Пододеяльник расшит золотом и драгоценными камнями, либо новыми, либо сохраненными с помощью какого-то волшебства.

Мой осмотр спальни прерывается, когда мое внимание привлекает Руван. Его кожа снова загрубела, из полной со здоровым румянцем превратилась в почти каменную. Теперь я вижу, что это не его естественная форма. Когда я только прибыла сюда, я увидела только монстра, которого ожидала — нет, монстра, которого хотела увидеть. Но он не слаб и не увядает. Он не издает неглубоких хрипов через едва раздвинутые губы. Он должен быть сильным и выносливым. Вечным, как сама луна.

Я бросаюсь к его постели, влекомый порывом, которого не испытывал с ночи Кровавой Луны. В ту ночь эликсир тянул меня именно к нему. Я почувствовала его... возможно, так же, как Погибший вампир из Деревни Охотников почувствовал меня в моем доме, несмотря на соль, которой был посыпан дверной косяк.

Взяв в руки липкую руку Рувана, я обхватила ее пальцами. Его глаза почти закрыты, но веки дрожат, как будто его мучают кошмары. Каллос сидит рядом со мной на кровати, Квинн — с другой стороны.

— Почему все так плохо? — спрашиваю я. Я хочу, чтобы у них была причина, кроме меня и моего кинжала. — Всего несколько часов назад он был в порядке. — У него даже была моя кровь, думаю я, но не говорю.

— Это укус Падшего, — торжественно говорит Каллос. — Он разъедает его. Честно говоря, это свидетельство его силы, что он до сих пор не сдался. Но это уже слишком... Он будет продолжать так угасать, пока не умрет тот, кем он является. После этого, когда его глаза откроются в следующий раз, он станет одним из тех чудовищ, которых ты видела в старом замке.

— Я дала ему свою кровь, чтобы предотвратить это, — говорю я. Каллос удивленно смотрит, но, похоже, верит мне. — После этого он был в порядке.

— Даже если и так... его связь с проклятием сильно углубилась после того укуса. Сейчас проклятие действует на него быстрее, чем на всех нас, и каждый день будет хуже предыдущего, — серьезно говорит Квинн.

— Могу я дать ему еще крови? — спрашиваю я, крепче прижимаясь к Рувану. Он даже не шевелится, когда я прикасаюсь к нему или говорю. Он где-то в другом месте, далеко. Там, куда никто из нас не может добраться. Его магия никогда не была такой тонкой и хрупкой, и от этого во мне поднимается паника.

— Свежая кровь поможет, на какое-то время. Больше, чем сохраненная кровь, — признает Каллос.

— Тогда возьми ее. — Я протягиваю руку.

— Это не навсегда. — Каллос поворачивается лицом ко мне, а не к Рувану. Он смотрит на меня поверх оправы своих очков.

— Я знаю, что единственное постоянное средство — снять проклятие, — мягко говорю я. — Но мы должны попытаться; мы должны сделать что-то, чтобы пока остановить проклятие. Мы не можем оставить его в таком состоянии. — Я не позволю ему стать одним из этих чудовищ.

Он вздыхает.

— Я не могу гарантировать, как долго продлится сила, которую ты ему дашь. Через некоторое время это может стать бесполезным усилием.

Я знаю, насколько мимолетной была эта ночь. Но теперь я дам ему столько, сколько нужно.

— Мы могли бы дополнить кровью, которую собрали в ночь Кровавой Луны, — предлагает Квинн.

Каллос качает головой.

— Кровь поклявшейся на крови будет лучше. Она более свежая, а не просто сохраненная с помощью ритуалов и склянок. К тому же нам нужно сохранить кровь с ночи охоты для следующей группы, которая пробудится.

То, как он это говорит, заставляет меня думать, что эта «следующая группа» скоро придет. Хотя я не решаюсь спросить, почему. Подозреваю, что ответ мне не нужен.

— Я с удовольствием дам ее. — От этих слов меня пробирает холодок. Неужели я только что говорила? Или это магия поклявшегося на крови завладела моим разумом? Помоги ему выжить, кричит голос внутри меня, доведи дело до конца. Но откуда этот голос исходит и могу ли я ему доверять?

— Хорошо, мы сделаем это сейчас. Я проведу ритуал, чтобы усилить и укрепить кровь. Надеюсь, это придаст ей дополнительную силу. — Каллос встает. — Жди здесь.

Он уходит, оставляя нас с Квинном в тишине у постели Рувана. Мы оба остались смотреть на хрупкую фигуру лорда вампиров. Подумать только, когда-то я боялась этого мужчину... А теперь он похож не более чем на больного, чудовищного деда.

Я сдерживаю смех, который жжет, как слезы. Меня разрывают на части так, как я никогда не хотела. Не просила. Мне нужна кузница, которая горит так же жарко, как он, и молот, такой же быстрый и уверенный, как все, что я знала в Деревне Охотников, чтобы собрать меня обратно. Мне нужно и то, и другое... и я могу иметь только одно. И я знаю, что я должна выбрать, когда все это закончится.

Я не создана для мира вампиров.

Но, возможно, я смогу помочь ему, пока я здесь, и мы доведем дело до конца. Не только ради магии поклявшегося на крови, которая толкает меня. Но и ради всех наших интересов.

— Ты уверена? — шепчет Квинн, словно читая мои мысли.

Я ловлю, как он смотрит на меня уголками глаз.

— Уверена.

— Ты сохраняешь жизнь лорду вампиров.

— Я знаю, и я не хотела бы, чтобы было иначе, — решительно говорю я.

Каллос возвращается с золотой чашей. На его губе выгравированы последовательности луны, а также завитки и символы, которые для меня ничего не значат. Никто не удосуживается объяснить, что происходит. Поэтому мне остается только наблюдать и предполагать.

Один за другим они подходят к чаше и произносят слова: